– Ах, ну да, это меняет дело! Хитрая твоя белобрысая физиономия приучилась увиливать в любой ситуации, – прошипела я, отталкивая его и пытаясь выйти из круга кровавых бусин.
Но Ренвиэль схватил меня за руку, бросив:
– Если тебе будет легче, я надеялся, что до этого не дойдет. Ты бы оказалась простой человеческой девушкой и уже сейчас была бы свободна.
Я мрачно взглянула в глаза, которые медленно и будто с усилием становились голубыми, и выдохнула:
– Мне не будет легче. Отпусти.
– Я не могу, – покачал головой он. – Тебе придется остаться.
Сердце ударило в горло. С кончиков пальцев сам собой потек огонь. Я собиралась уйти отсюда к демоновой бабушке прямо сейчас. Ренвиэль отдернул руку, на которую попало мое пламя, и слегка зашипел. Впрочем, не отшатнулся от меня ни на шаг.
– Держите ее, она обладает эксплозией, княжич! – раздался вдруг подозрительно знакомый мерзкий голос из толпы.
И, повернув голову, я с изумлением обнаружила даркессу Ильнарион Ночную Искру.
Ярость всколыхнулась во мне так быстро, как никогда прежде. Словно это уже была вшитая на уровне инстинкта реакция на мерзкую драконицу, что уже несколько раз едва не убила меня.
Но что она делала здесь? В капюшоне среди подданных Кровавого князя?
Ответ напрашивался сам собой. Вероятно, она была в числе предателей, которые строили заговор против Семерых имперских принцев. И несмотря на очевидный ответ это никак не укладывалось в голове. Ведь она мечтала стать женой Айдена!
Кроме того, оставалось не ясным, что за мероприятие привело ее в замок вампиров и что конкретно означают странные слова Ренвиэля. Как во мне может быть спящая кровь дракона?..
– Эксплозия нам тут ни к чему. Делай свое дело, сын, – раздался сбоку повелительный голос князя, а вслед за этим на полу зажглись огнем какие-то печати. Кажется, такие же я видела в песке на арене казематов!
Эти руна означали, что эксплозией я воспользоваться не смогу.
Снова ударили барабаны, и вокруг будто нарочно стало вдесятеро темнее.
– Если вы думаете, что я позволю трахнуть себя на этом ковре ради каких-то там ваших мифических вампиренышей, то вы глубоко ошибаетесь, – прорычала я, пятясь назад и от Ренвиэля, и от его отца. Ещё не зная, что буду делать в следующую минуту, но уже прекрасно отдавая себе отчёт в том, что скорее сдохну, чем позволю к себе притронуться.
Спину вдруг обожгло. Я повернула голову, через плечо замечая, как горят алые капли на нитях, что протянулись вниз от самого потолка, заключая нас с княжичем в сверкающий кокон.
– Выйти не удастся, – едва заметно покачал головой Ренвиэль, все ещё не сводя с меня странного, какого-то невеселого взгляда
Я бы даже решила, что ему все это представление не по вкусу, если бы у меня была возможность что-то решать. Если бы у меня оставалось на это желание.
– Рэн, приступай, – резко прозвучал голос князя, после чего он любезно отошёл на десяток шагов в сторону и, откинув свой призрачный черный плащ, неторопливо уселся на трон, материализовавшийся прямо из воздуха. И, похоже, решил наблюдать за действом.
Всё внутри меня горело, буквально трясло от бешенства, от осознания того, для чего меня сюда привели.
Я повернула голову к Ренвиэлю и, стиснув зубы, выдохнула:
– Говори. Что значит "спящая драконья кровь"?
Я хоть дурой себя и не считала, но понять сказанное не могла. Как во мне может быть драконья кровь, когда я и в мире-то в этом никогда не была прежде? Да и вообще всё происходящее перестала считать горячечным бредом не так уж давно.
Магия, дарки, эксплозия, русалки, вампиры… Это все больше походило на сказку. Или кошмар, в котором финальным штрихом оказалась новость о моей какой-то там крови.
– Спящая кровь означает, что ты полукровка, – неторопливо проговорил княжич, отчего-то не торопясь выполнять приказ отца. – Ты человек, в роду которого был дракон. Но самое удивительное не это, Селина. А то, что в твоём роду был чистокровный дракон. Не дарк или даркесса, рождённые от магии и соединившие в себе человеческое тело и драконью душу. Кто-то из твоих родственников жил ещё во времена Старой Райялари. Когда истинные потомки Яросветной девы рассекали небеса своими крыльями…
Голос Ренвиэля звучал тихо и как-то особенно мелодично. Он вдруг поднял руку, осторожно коснувшись кончиков моих волос, и краем глаза я заметила, как между его пальцев будто бы сверкнул всполох золотого огня. Словно мои собственные пряди горели…
– Это чушь, – проговорила я, отворачиваясь и стараясь скрыть дрожь в голосе. Не замечать этой странности с моими волосами. Чтобы продолжать не верить…
Своих родителей я почти не помнила. Кто теперь может сказать, чьими потомками они были?
Никто.
Я знала лишь, что у отца была родная сестра, которая жила в нашем городе и помогала мне после смерти мамы и папы. Скорее всего, это означало, что отец все же человек. Но у матери родственников, кажется, не было вообще. Могло ли оказаться так, что она – дракон? Драконица, явившаяся в мой мир и поселившаяся в нем навсегда?..
Под кожей будто зашевелился десяток раскаленных змей. По позвоночнику скользнула дрожь.
– Отпусти меня, – быстро развернувшись, попросила я вампира.
Голубые глаза вспыхнули, став чуть больше, чем были. Впервые с момента нашего знакомства я сама схватила вампира за руку, крепко сжав.
– Ты же нормальный… – проговорила я зачем-то, вглядываясь в него. Стараясь разглядеть в холодной, жесткой голубизне его глаз что-то человеческое, то, что, как мне казалось, мелькало в них иногда, когда никто не видел и не мог ожидать. Стараясь не обращать внимания на тот призрачный могильный холод и чудовищную силу, что всегда распространялась вокруг княжича Шеллаэрде, напоминая, кто на самом деле стоит передо мной.
Ренвиэль стиснул зубы. Он мог бы отвернуться, вырвать у меня свою руку, сказать что-то жесткое.
Но он продолжал глядеть на меня молча и лишь через пару мгновений неторопливо покачал головой.
– Я не могу нарушить приказ, – проговорил он затем еле слышно. Почти одними кроваво-алыми губами. А потом вдруг поднял руку и обхватил пальцами мой подбородок, неожиданно заставив смотреть точно в свои глаза.
Голова начала слегка кружиться. Пол словно пошатнулся.
– Если хочешь, я сделаю так, что ты забудешь все, что произойдет дальше, – сказал княжич медленно. – Если позволишь поцеловать себя, эта ночь перестанет быть для тебя наказанием… и превратится в наслаждение…
Его слова в один миг зазвучали неведомой музыкой, написанной дьявольским композитором проклятого мира. Вместе с ударами барабанов я стала слышать собственный пульс, шорохом шелка ощущать прикосновения мужских пальцев к своей коже… Я тонула в омуте цвета самого жгучего льда…
