У меня дыхание перехватило.
– Но как это вышло? – отрывисто проговорила я, во все глаза глядя на старую женщину, в которой с каждым разом ощущалось все больше незримой силы.
– Есть одно существо, которое может нам это поведать, – ответила баба Лида, едва заметно сдвинув брови.
А затем коснулась рукой капюшона помолодевшей ведьмы, которую звали точно так же, как и меня. Схватила его, опустив назад, и встала напротив бледного женского лица, обрамленного черными волосами. Лица, которое словно бы медленно начало оживать, избавляясь от густого, как смола, застывшего времени.
– Расскажешь нам, Селина Райвен? Как ты превратилась в немертвое создание, кладбищенское отродье и гниющую заживо плоть, что не может найти упокоение уже почти тысячу лет?..
Взгляд Оракула сфокусировался на старухе, и в черных глазах мелькнул настоящий ужас. Селина вытянула голову, словно стараясь выпутаться из невидимых пут. На шее мелькнули следы старого чудовищного шрама, словно кто-то пытался отрезать голову этой женщине.
Затем оракул снова опустила подбородок и следы исчезли. У нее ничего не получалось – тело оставалось подвержено заклятью остановки времени, а вот голова удивительным образом освободилась от него.
– Я расскажу… если ты обещаешь сохранить мне жизнь, о Великая Дева, – попыталась склониться она, но мало что вышло.
– Говори, – холодно бросила баба Лида. – А там уж я решу, что с тобой делать.
И, переведя взгляд на меня, Оракул Шеллаэрде, что теперь выглядела как прекрасная девушка, начала свой рассказ.
– Это случилось за полторы сотни лет до того, как Старая Райялари начала приближаться к своему закату, – прозвучал молодой женский голос, в котором, впрочем, до сих пор слышались отзвуки хрипов полумертвого. – Я тогда была простым человеком. Однажды к моему дому на опушке леса явилась женщина. У нее были золотые волосы и глаза, полные огненного янтаря. Не узнать в ней будущую правительницу, носительницу силы королевы драконов, было слишком сложно. Но самым невероятным оказалось то, что эта женщина была беременна. А ведь каждый в империи знал, что ее свадьба с королем случится лишь через год. Но она уже носила ребенка. Чужого ребенка.
Селина на миг прервалась, сдвинув брови. На миг на ее лице проскользнула какая-то нечитаемая эмоция, но тут же исчезла.
– Эта женщина ничего не искала. Ни помощи, ни сочувствия. Королева всегда была гордой и властной… И как потом я узнала, она совершенно не желала этого брака. Она просто бежала прочь, не оглядываясь. Ведь если бы кто-то узнал о ее беременности, у нее были бы серьезные проблемы. Но я предложила помощь. Я укрыла ее в своем доме и пообещала, что помогу избавиться от ребенка… За что королева едва не убила меня. – Оракул хрипло рассмеялась. – Тогда я сказала, что мне нет нужды желать кому-то смерти, я лишь хотела помочь ей. И тогда она согласилась остаться со мной до момента, когда ребенок родится. Но в день, когда это произошло, мою лачугу обнаружили слуги короля. Я едва успела схватить младенца, когда королева начала открывать портал эксплозии… в другой мир. Последнее, что я услышала от нее, – всего несколько слов, когда она протянула мне волшебное кольцо: “Никто не должен знать… Не пытайся вернуться. Портал в этом перстне сработает ровно через двадцать лет для вас обеих. Если моя дочь будет жива…”
Оракул сжала на миг губы.
– Мне было восемнадцать. И я попала в мир, лишенный магии. Еще двадцать лет я жила в нем, прячась и выращивая чужое дитя. Я никогда не говорила, что являюсь ей матерью, но девочка… любила меня так же, как мать. И я тоже привязалась к ней, хотя больше всего ненавидела ее за то, что моя жизнь вот так оборвалась. Да, я была жива, но, лишившись собственного дома, вынужденная скитаться и искать средства к существованию, я чувствовала себя ужасно. И никому не могла рассказать правду, ведь в том мире мои слова звучали как бред сумасшедшей…
Лицо Селины скривилось в злой гримасе, но тут же вновь приняло прежний облик.
– Когда пришло нужное время, портал эксплозии и впрямь открылся. Вот только я шагнула в него без Ирейнарион. Я оставила названую дочь в том, другом мире, где, как мне казалось, ей гораздо большее место, чем в Райялари. А еще я хотела отомстить. Хотела, чтобы королева сама искала свое дитя в чужом мире. Чтобы испытала то же, что и я за потерянные двадцать лет… Вот только, оказавшись дома спустя два десятилетия, я поняла, что Райялари больше нет. И королева давно умерла, как и абсолютное большинство драконов. Империя Крылатого племени была уничтожена, мне никто не мог отомстить за то, что я сделала. Но обрадоваться или пожалеть о содеянном я тоже не сумела, потому что, как оказалось, кольцо королевы несло в себе проклятье, которое активировалось, едва я вернулась в Райялари без девочки. Мое тело окутала странная болезнь, сжирающая меня изнутри. Доставляющая невиданные страдания, но при этом не дающая умереть.
Оракул Шеллаэрде сипло втянула воздух сквозь зубы, словно и сейчас испытывала фантомную боль.
– Это было последнее и самое изощренное колдовство Аллегрион Златопламенной, – с яростью проговорила женщина. – Заклятье, которое выдумала она сама и секрета которого не знает ни одна живая душа во всем мире. Я… искала. Я спрашивала… Ни один самый сильный маг не мог меня излечить. И я продолжала жить веками, рассыпаясь в пыль. В плесень и прах… Когда-то я даже хотела воскресить ее, проклятую Аллегрион, чтобы узнать эту тайну. И у меня почти вышло… Почти…
У меня внутри все похолодело.
– Аллегрион?.. Аллегрион Златопламенная, которая мать Айдена? – выдохнула я с ужасом.
А баба Лида вдруг покачала головой и махнула на меня рукой.
– Не нагнетай. Мать имперских принцев – Амелион Златопламенная. Ты перепутала имена.
Оракул фыркнула.
– Амелион и Аллегрион – одно лицо, – проговорила та, стиснув зубы.
– Но Амелион не дала тебе рецепт избавления от твоей хвори, не так ли? – приподняла бровь моя старая соседка. – Потому что Амелия – человек и знать не знала этого рецепта. Ее плоть и кровь – это плоть и кровь человека. Душа Аллегрион слилась с ее душой и дала ей лишь силу и магию, превратив в первую даркессу. Но на этом все. Общих генов у Амелии с Селиной нет.
У меня резко отлегло от сердца. Хотя, если подумать, будь Аллегрион матерью Айдена, наше родство тоже было бы весьма сомнительным. Я с трудом вспоминала, как далеко в прошлом, когда мне было года три, не больше, мама гладила меня по голове и говорила, что у меня очень красивое имя. Болгарское или польское. В честь прабабушки, которая, кажется, была откуда-то оттуда. Мама и сама не знала откуда, потому что никогда ее не видела. Что и немудрено, ведь Оракул Шеллаэрде и бабушкой-то ей никогда не была.
Но получалось, что я была внучкой Аллегрион в четвертом поколении. Во мне было очень-очень мало драконьей крови.
– А кто был моим прадедом? От кого забеременела Аллегрион? – спросила я вдруг.
– Тебе его имя ничего не скажет, – улыбнулась женщина. – Это было слишком давно.
