– Конечно. – Он засунул руки в карманы джинсов и поспешил из спортзала.
– Чего же мы сидим? – спохватилась вдруг Уокер. – Нам же надо к Олифанту.
Стейси моргнула:
– Прошу прощения? Он тоже встречается с нами по поводу состязания?
Тренер Уокер кивнула.
– Он велел мне не принимать решения, пока сам со мною не поговорит. – Поколебавшись, она добавила: – На самом деле, он не хотел, чтобы ты присутствовала. Сказал, что этот разговор не для ушей учеников.
Стейси снова моргнула:
– Серьезно?
– Но я напомнила ему, что ты капитан команды, – продолжала Уокер, – и имеешь право голоса. Я настояла на твоем присутствии. Он в конце концов согласился, но при условии, что разговор останется между нами.
– Боже. – Стейси потеряла дар речи.
– Может, я зря тебе это рассказываю, – сказала Уокер. – Но мне кажется, что капитан команды должна быть в курсе.
Стейси запустила руку в волосы.
– Бред какой-то.
– Согласна. – Уокер выключила настольную лампу и поднялась. – Пойдем. Олифант не любит, когда его заставляют ждать.
* * *
Директор Олифант был чернокожим здоровяком с квадратной головой и ежиком седеющих волос. Из-за толстых очков в черной оправе его темные глаза казались выпученными, как у лягушонка. Квадратный подбородок украшала козлиная бородка.
В колледже Олифант был футбольным полузащитником и по-прежнему держался в форме: его темно-синие костюмы едва не лопались на могучих плечах. Он смотрелся настоящим великаном, а выпученные глаза придавали физиономии угрожающее выражение. И несмотря на все это, учащиеся Шейдисайдской школы знали его как человека мягкого и культурного. Никто не слышал, чтобы он на кого-то повысил голос, не говоря уже о том, чтобы наорать.
Он встретил Стейси и тренера Уокер на пороге с кружкой кофе в руке.
– Прошу за мной. – Он с торжественным видом провел их через приемную в свой кабинет, затворил дверь и указал на кожаные кресла для посетителей – перед столом, заваленным папками и бумагами.
– Как дела, Стейси? – спросил он, бухнувшись в кресло. – Я видел твоих родителей на осеннем карнавале в Шейдисайдском госпитале на той неделе.
Стейси положила руки на мягкие кожаные подлокотники.
– Да, моя мама состоит в правлении больницы, – сказала она.
– Мы очень приятно поговорили, в основном, о тебе, – сказал Олифант, сдвигая стопку бумаг на край стола.
– Это хорошо, – невпопад ответила Стейси.
За все время беседы Олифант ни разу не улыбнулся. Взгляд его перебегал со Стейси на тренера Уокер. Откинувшись на спинку кресла, он почесал макушку.
– Боюсь, то, что я скажу, вам не понравится, – произнес он, обращаясь к тренеру Уокер.
– Насчет места в команде? – спросила тренер Уокер, ерзая в кресле.
Олифант кивнул.
– Есть какая-то проблема?
Олифант снова кивнул. Он долго молчал, словно решая, с чего начать.
– Только что мне звонил Дэниел Далби, – произнес он наконец. – Отец Девры. – Он сделал паузу, ожидая реакции своих собеседниц. Но они сидели молча, с непроницаемым видом.
Олифант прочистил горло и наклонился вперед, скрестив руки на столешнице.
– Возможно, вы не в курсе, но Дэниел Далби каждый год вносит самый большой вклад в фонд развития школы. Семья Далби жертвует более трети нашего бюджета.
Тренер Уокер присвистнула:
– Очень щедро.
– Очень щедро и очень нам нужно, – кивнул Олифант. В его глазах за стеклами очков читалась тревога. Как будто он предвидел неприятности.
– На той неделе мистер Далби звонил мне не один раз, – продолжал он. – И говорил, как важно Девре участие в команде для ее поступления в колледж. – Олифант снова прочистил горло. – По-видимому, Девра отчаянно хочет поступить в Принстон и полагает, что дополнительные баллы за чирлидинг убедят руководство ее принять.
– Но, мистер Олифант… – запротестовала тренер Уокер.
Он поднял руку:
– Знаю, на той неделе вы провели состязание между Деврой и той новой девочкой, Гретхен Пейдж. Не поделитесь впечатлениями?
– Гретхен была намного лучше, – сказала Стейси, сцепив руки на коленях.
– Думаю, мы со Стейси едины в мнении, что Гретхен выступила гораздо лучше и вообще намного выше уровнем, – добавила тренер Уокер.
Олифант нахмурился.
– Жаль это слышать, – произнес он, упершись взглядом в стол, как будто стыдился смотреть им в глаза. – Потому что, боюсь, я вынужден вмешаться. Я пообещал Дэниелу Далби, что Девра вступит в команду.
Стейси ахнула. Тренер Уокер стиснула зубы.
– Это неправильно, – сказала она. – Гретхен старательная и талантливая болельщица.
– Она реально потрясающая, – подхватила Стейси. – Гретхен может вывести нас в финал на первенство штата. Точно может.
Олифант опять поднял руку:
– Мне правда жаль, но меня не волнует, будь она хоть олимпийской чемпионкой. Мы должны отдать место Девре. Надеюсь, вы понимаете. Школа не может лишиться трети средств на развитие. Это совершенно недопустимо.
Стейси разинула рот. Она вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха. Это было так нечестно… так несправедливо!
Тренер Уокер выпрямилась в кресле. Она будто закаменела, стиснула зубы. Потянула себя за ухо.
– Я все правильно расслышала? – еле слышно произнесла она наконец. – Мы отдаем место Девре, потому что она из богатой семьи?
– Надеюсь, ты не станешь поднимать из-за этого шум, Вайолет, – сказал Олифант. – Не думай, что мне самому это в радость. Потому что это не так. Но я обязан руководствоваться благом школы. Иногда реальность вынуждает принимать трудные решения. И мое решение останется в силе.
Он перевел взгляд с тренера на Стейси.
– Ты ведь обещаешь ни с кем это не обсуждать, я прав?
Стейси кивнула:
– Да.
Уокер открыла рот, чтобы что-то сказать, но осеклась. Ее взгляд был устремлен на дверь. Стейси с Олифантом проследили за ее взглядом.
И увидели, что дверь приоткрыта, а за ней стоит Гретхен, заглядывая в кабинет.
– Гретхен! – воскликнула тренер Уокер. – Давно ты там стоишь?
17
– Такая несправедливость! – причитала Гретхен. – Поверить не могу, что со мной так обошлись.
– Я тоже, – ответила Мэдисон, взяв Гретхен за руку. – Не желаешь залить горе в кофейне? Или заесть чизкейком?
Они слонялись по торговому центру на Пограничной, поскольку Мэдисон решила, что Гретхен лучше не сидеть в четырех стенах. Ведь та, разобиженная, заперлась в своей комнате и мерила ее шагами, ругаясь себе под нос и грозя кулаком отражению в зеркале.
