— А… — махнула рукой Марьяна. — Эт ты не переживай, успеешь ещё поделать. Они вообще никогда не заканчиваются, эти дела. А мы уже, почитай, пришли, — и она кивнула в сторону большого двухэтажного дома. Вокруг него росли раскидистые дубы, погружая двор в прохладную тень. — Ты про господина Мефодия откуда знаешь? А то придём, я начну ему говорить, а он тебя узнает. Скажет, что я его обманываю.
— Нет, не узнает. Я его видела только один раз, когда мы с тётей Фло случайно встретили его в Пулонце. Вряд ли он меня запомнил. Мы с ним тогда на улице столкнулись. Он куда-то так спешил, что едва нас не сбил с ног.
— О как! Видала, какой занятой? Всем нужен, всегда спешит. Словно в Пулонце, кроме него, лекарей нет.
— Как это нет?! А мои тётушки?! — не смогла промолчать я. — А ведьмак?! Они же тоже лечат!
— Да ладно, это я так, к слову. Главное, он тебя не видел. Ну-ка дай я на тебя ещё раз гляну. Так, платок пониже натяни, чтобы твои брови видно не было, а то они у тебя больно бровистые. Дай-ка я сама, — сдвинув мне платок вниз, она заодно решила прикрыть и мои глаза. Теперь мой обзор был существенно ограничен. — Я буду говорить, а ты молчи и в пол смотри, если что, кивай. Поняла? — Я кивнула. Сил сопротивляться, не было никаких. Вот чего я так боялась? Это, скорее всего, из-за неудачи с Архипом. Мне просто жутко не хотелось вновь испытывать судьбу. — Ну всё. Ссутулься давай. Посильнее. Во, пойдёт, пошли.
Я хотела спросить, может, мне ещё на полусогнутых ногах пойти? Интересно, я со стороны не напоминала зверюшек, которых возили в клетках бродячие цирки? У них ещё попы были красные такие, думаю, Мефодий бы оценил.
Из-за платка я не видела, что происходит впереди. Вот интересно, далеко бы я так ушла? Марьяна, словно прочитав мои мысли, схватила меня за руку и потащила за собой.
— Главное, чтобы он тебя взял, потом платок можно будет и снять, он всё равно больше одного раза на прислугу никогда не смотрит. Вот первый раз оглядит с ног до головы, и всё. Он и меня не видит. Бывало, принесу ему товар, а он мимо меня смотрит, словно перед ним склянка с анализами, а не человек. У него для этого времени нет. Всё что-то читает или пишет, или бегает со своими пробирками и пузырьками. Он, наверное, даже когда спать ложится, карандаш и тетрадку с собой берёт. Вдруг во сне что-то приснится, и это надо будет срочно записать. Вот мне интересно, — хихикнула она, — он, когда женится, с женой тоже будет спать, держа рядом письменные принадлежности? В самый ответственный момент остановится и скажет: «О, дорогая, подожди немного, мне приспичило умную мысль записать.»
Пока она тарахтела, мы поднялись по ступеням каменного крыльца с резными балясинами и деревянными перилами и остановились перед массивной дверью. Поставив корзинку, Марьяна позвонила, и заливистая трель разнеслась по всему дому.
— Какого лешего!? — раздался зычный мужской вопль, едва успели стихнуть последние переливы. От неожиданности я вжала голову в плечи и попятилась, рискуя упасть с крыльца и свернуть себе шею. — Ведь просил не беспокоить! Аристарх! Тьфу ты, забыл. Вот ты ж…
Дверь распахнулась, и вот тут я обрадовалась, что на мне платок и я не вижу хозяина.
— Ох, господин Мефодий, простите, что припозднилась, — затараторила Марьяна, которую ничуть не смутили вопли, — тут такое дело…
— Стоп! — рыкнули на неё. — Я просил принести мне яйца к восьми часам утра, а сейчас почти полдень.
— Так я и шла к восьми! — возмутилась торговка, ничуть не смущённая гневными словами. — Но меня обокрали.
— Вот мне интересно, как можно обокрасть идущую по улице женщину с корзиной. Неужели вы позволили забрать у вас яйца? — вкрадчиво проговорил знахарь и замолчал. — Не поверю! — вновь разошёлся он. — Вы опять сочиняете!
— Вот так и знала! Почему вы, господин Мефодий, так не доверяете людям? Можете, кстати, в околотке спросить. Городовой подтвердит, что так оно и было. Ему-то, надеюсь, вы доверяете. А я-то старалась, искала вам служанку! Знала бы, палец об палец не стукнула! Это надо так несправедливо обидеть честную женщину! «Сочиняете вы…» — передразнила она его.
— Что, правда обворовали?
— А то бы я тут так распиналась! — от избытка праведного гнева она хлопнула руками по своим крутым бёдрам. От резкого звука я подскочила и, мельком взглянув на Мефодия, быстро опустила глаза. Вблизи он оказался ещё худее и рыжее, чем я представляла. Кудрявые волосы торчали в разные стороны, придавая ему слегка неряшливый вид. — Конечно, правда, — продолжила выступать Марьяна, чувствуя, что на неё уже не гневаются. — Что за день такой! Пройти-то можно? А то уже зеваки собираются.
— Проходите, — вздохнув, пригласил нас знахарь, — что уж теперь! Яйца-то хоть свежие принесла?
— А когда были тухлые?! Обижаете, господин хороший. Смотрите, ажно сверкают, только снесли курочки. Когда я вам плохой товар приносила?
— Марьяна…
— Ну, было один раз, было… А кто из нас не без греха? Но тогда чисто случайно получилось, а сейчас ни-ни, сама с тех пор всё проверяю.
Я не особо вслушивалась в их разговор. Не поднимая головы, стояла тихо у двери и рассматривала исключительно юбку Марьяны, следуя её рекомендациям не смотреть на знахаря. С одной стороны, мне так было даже удобнее вживаться в новую роль, с другой — просто распирало от желания оглядеться. А потому я стала осторожно коситься по сторонам, стараясь понять, как живёт Мефодий. Правда, мне жутко мешал платок, но если постараться… Мужчина жил аскетично, словно в лазарете. Во всяком случае то, что открылось моему любопытному взору, выглядело именно так. Белые стены, минимум мебели, простая вешалка и несколько стульев, никаких тебе кресел, ковров и напольных дорожек. Светлые занавески на окнах дополняли скромный интерьер. На этом описание прихожей можно было заканчивать. А нет. Забыла упомянуть небольшой половичок у двери.
— Да вот же она, — донеслось до меня, и я поняла, что с яйцами эти двое закончили и наконец-то дошла очередь до моей персоны. — Всё, как и обещала: неболтливая, трудолюбивая, немного грамоте обучена. Гаврила что, опять куда-то запропал?
— Нет, я просто забегался и забыл, что у него сегодня заслуженный выходной. Так как зовут вашу протеже?
— Ульянкой, — тут же представила меня Марьяна. — Вы не смотрите, что она молодая. На самом деле она очень ответственная, за собой убирает, песни не орёт, бельё своё стирает, да и до мужиков не охочая. — Хорошо, что я смотрела в пол, потому что с каждым словом женщины я узнавала про себя много нового, и мои глаза постепенно округлялись, рискуя стать круглыми, как у совы. — И денег ей платить можно немного, и ест она мало, — продолжила перечислять мои достоинства торговка, — так что вам расходов никаких, одни доходы. Берёте?
— Ну если всё, что вы, Марьяна, сказали, — Мефодий насмешливо фыркнул, — соответствует действительности, то я согласен. А готовить она умеет?
— Просто восхитительно! Пальчики оближешь!
— Ну тогда договорились. Только всё равно с испытательным сроком, на три месяца. Если не понравится, сразу уволю. Сейчас принесу договор, подпишем, и может приступать. Полы протирать два раза на день обязательно, готовить только всё свежее, убирать в зверинце, сдавать и получать бельё от прачки, пыль сметать со всех поверхностей. Окна мыть можно раз в месяц. Так, вроде всё сказал.
