Евпатий не мог сейчас видеть, что происходит в лагере поганых. Но до его слуха уже донеслись рев нескольких боевых рогов, последовавший затем лихорадочный барабанный бой, нарастающий гул людских криков и пока еще едва различимый лязг стали! Ворота детинца уже открыли, и, выкатив из проема две груженные камнем телеги, скинув их на дно рва, ныне ополченцы лихорадочно забрасывают их заранее заготовленными мешками, туго набитыми снегом… Своего часа пока еще ждут крепко сбитые из досок настилы, ждет и Коловрат, устремив свой грозный взор на лагерь поганых.
Недолго ведь осталось томиться бездействием…
– Уж погуляем сегодня, покажем удаль молодецкую, боярин! Напьется сталь булатная кровушки вражьей!
Рязанский витязь с легкой усмешкой посмотрел на Ратмира – известного черниговского поединщика и богатыря, примкнувшего со своими дружинниками и прочими северянами, охочими помочь против татар. Из их числа уже отчаянно спешащий домой Коловрат отобрал лишь верховых да самых умелых и крепких бойцов, хорошо вооруженных и защищенных крепкой броней.
А сейчас при взгляде на вечно улыбающегося соратника Евпатий невольно вспомнил свое посольство и вещий сон елецкого порубежника Егора, оказавшийся пророческим…
Князь Михаил Всеволодович Черниговский отказал посланнику Юрия Ингваревича – отказал резко, причем заметно переврав события едва ли не пятнадцатилетней давности. Мол, не пришли князья северо-востока Руси на помощь южанам, когда последние собрали все силы да выступили к Калке! О том, что жадный до ратной славы Мстислав Удатный настоял на поспешном выходе в степь, считая, что воев Киева, Чернигова да Галича будет достаточно для победы над монголами, Михаил Всеволодович (участник тех горьких событий!) отчего-то запамятовал… Как и о том, что владимирская и рязанская рати честно пришли на помощь и успели спасти от разорения степняками беззащитное после разгрома на Калке Черниговское княжество! Понесшие в сражении с русичами значительные потери агаряне не решились тогда встретиться в поле со свежей владимирской ратью, усиленной отрядами рязанцев… Впрочем, битвы с волжскими булгарами – как и тяжелого поражения от них! – поганым тогда избежать не удалось, что сделало монголов и булгар непримиримыми врагами! До прошлого года, когда Булгар пал под монгольской саблей и копытами монгольских коней…
Коловрат прекрасно понял причину отказа – можно сказать, он увидел ее воочию. Чернигов предстал перед ним во всей мощи веками застраивающейся крепости, обросшей тремя оборонительными рубежами. Стоящий на высоком, обрывистом холме древний детинец, ныне выложенный камнем, и два ряда крепких, рубленных тарасами стен поверх мощных валов, когда-то опоясавших все разрастающиеся посады, а ныне регулярно обновляемых. Рвы у основания стен также ежегодно расчищаются и углубляются…
Но главное – это даже не стены и не пятитысячный городской полк, способный защитить град и без княжьей дружины (весьма, кстати, немалой!). Главное – это мощные камнеметы, высящиеся на специально срубленных для них боевых площадках внешней стены Чернигова! Они способны метать тяжеленные камни (поднимают их по двое, а когда и только вчетвером!), летящие на полтора перестрела! Спасибо королю венгерскому Андрашу II Крестоносцу, пославшему на помощь князю умельца Бронислава с небольшим отрядом мастеров, способных строить пороки. Теперь есть чем защитникам града при случае встретить поганых!
Михаил Всеволодович уверен: коли даже только его личная дружина (в три тысячи конных гридей!) будет в граде, никакой ворог Чернигов не возьмет. А уж если под Михайлов стяг стянутся все князья земли Северской, собрав в кулак и верных гридей, и ополченцев, и отличных наездников ковуев, умелых конных стрелков, то уже не менее двадцати тысяч воев соберется под его началом!
Могучая сила, ничего не скажешь. И приди она на помощь рязанцам (да вместе с сильной ратью Владимира!), можно было б и на равных встретить Батыя в чистом поле! Но, увы, пророчество Егора оказалось правдиво – князь просто не поверил, что монголы привели на Русь четырнадцать туменов в сто тысяч поганых. Не поверил он ни полонянику, наученному, что и как говорить при Михаиле Всеволодовиче, ни боярину, едва ли не молящему не предавать кровного родства, не бросать братьев по вере и дать ворогу бой на дальних подступах к своим владениям! Как кажется, князь не поверил даже зову собственного сердца, ибо разум его был крепко опутан тщеславием да жаждой власти. Он стремился взять Киев, взять любой ценой, пусть даже предательства и подлости! И потому все, что ему говорили и о чем просили, но что было несогласно его мыслям, Михаил Черниговский резко отметал, убеждая себя, что столь могучей рати у степняков быть не может! Ведь на Калке билось войско монголов и примкнувших к ним в Закавказье тюрков, не превышающее двадцать пять тысяч нукеров…
Потерпев поражение в переговорах, боярин не стал унижаться перед самолюбивым гордецом, не желающим принять и признать очевидных вещей, и по совету елецкого провидца стал спешно собираться домой. Но прежде он обратился к простым черниговцам, в первый черед ратникам: кто готов помочь собратьям встретить ворога? Ворога, кто обязательно явится и в их землю, коли на севере его не остановить!
Откликнулись немногие, если считать всех воев Чернигова. Но все же Коловрату удалось набрать две сотни опытных панцирных гридей, а возглавил их рубака, бабник и весельчак Ратмир…
Воспоминания пролетели перед глазами словно бы в единый миг, напоследок явив боярину светлые лики супруги и деток… Сердце легонько, болезненно прострельнуло: сейчас Евпатий желал бы находиться поближе к семье, но уж куда успел прибыть! Одно радует: уцелела княжья рать, отходит к столице, и, судя по тому, что прошла она мимо Пронска за седмицу до появления орды, Юрия Ингваревича поредевшая татарская тьма уже никак не догонит…
Однако же на самом деле вспоминал свое посольство Коловрат довольно долго – перешеек через ров был уже практически готов, когда он отринул от себя ненужные сейчас мысли. Недовольно взглянув на излишне веселого соратника, радующегося, что вскоре сумеет схватиться с ворогом, боярин неожиданно для себя и сам улыбнулся. А заприметив, что сверху насыпи ополченцы уже заканчивают укладывать настил, боярин улыбнулся еще шире, после чего перехватил правой рукой висящее на плече копье и громогласно воскликнул (испугав жеребцов соратников!):
– Мертвые сраму не имут, братья! Вперед!!!
После чего легким ударом шпор по бокам Вихря заставил его перейти на легкую рысь. А следом уже послал верного боевого коня вдогонку и забияка Ратмир, зычно проревевший боевой клич черниговских дружинников, тут же подхваченный его гридями:
– Се-е-е-в-е-е-р-р-р!!!
Стрелой из ворот Пронска вылетела верхом панцирная дружина, ведомая знаменитым богатырем Коловратом, набирая ход! Правда, единая колонна вскоре распылилась на множество ответвлений – умные животные старательно обходят не вровень засыпанные волчьи ямы, обтекают препятствия многочисленные ручейки всадников. Но направление движения конной рати не меняется – сотни гридей скачут к уже довольно широкому проему в ограждении у пороков! Где ныне сцепились в яростной схватке ополченцы и поднятые перебитым дозором поганых секироносцы мокши…
