– Вот! Вот дар княжича мне за советы разумные по укреплению Пронска! То было при дружиннике, меня оклеветавшем, и зависть его взяла черная! Потому-то он меня и оболгал – сгубить хочет, а саблю булатную с самоцветами себе забрать! Кликайте же сюда княжну Ростиславу, пусть она свое слово скажет, ибо княжна все своими глазами видела, все слышала! Нет обмана в моих словах, правду говорю я про татар!
Люди, удивленные моими словами, заозира-лись, с любопытством и неподдельным интересом рассматривая теперь уже Еруслана. А что, моя версия вполне логична, обыденна и понятна всем окружающим! Зависть – чувство древнее, знакомое людям по всей земле. Разыгравшаяся же на глазах жителей погоста сцена им точно интересна – бабы ведь собрались в основном, а какие у них тут развлечения? Песни, танцы да сплетни! А тут вдруг целое представление в лицах!
Дружинник, побагровевший от гнева и возмущения (кстати, какого-то неестественного, с сабелькой-то я, видать, в точку попал!), дико возопил:
– То ложь! Лжет бродник подлый!!! Да я тебя за поклеп…
Но на последних его словах я, и так уже заведенный до предела, буквально взорвался:
– Что?! Что ты сделаешь, пес паршивый?! Крови моей хочешь?! Так возьми – в схватке честной, один на один! И пусть Господь рассудит, кто правду речет, а кто лжет! Божий суд!!!
С этими словами я соскочил с коня, сняв с седла среднего размера овальный щит. При этом все собравшиеся у церковки люди, как кажется, затаили дыхание от изумления и предвкушения – началось самое интересное! Вперед, правда, подался молчавший до того батюшка – видно, ранее сказать ему было нечего, да и разборки между ратниками духовенства вроде не касаются. Но, очевидно, не касаются до момента смертоубийства, да еще и с отсылкой на Бога, притом что Господь никогда о подобных судах ничего не говорил! Однако, прежде чем священник сумел бы вмешаться, Еруслан громогласно заявил:
– Принимаю! Пусть Бог нас рассудит! Разве что честно ли нам биться, когда в твоих руках булатный клинок?
Смерив с ног до головы презрительным взглядом старшего дружинника, я едко заметил:
– А разве честно было лгать обо мне?! Впрочем, пусть будет по-твоему!
С этими словами я убрал подаренную саблю и вытащил из притороченных к седлу ножен свой старый, привычный клинок. Вернув мне усмешку, Еруслан также обнажил оружие и несколько грузно слез с коня, создав полное впечатление неуклюжести и медлительности, что вызвало у меня довольную улыбку. Может, ты и был хорош лет так пять назад, но сейчас зажрался, дружинный, оброс жирком, замедлился и наверняка утратил былую сноровку…
С этими мыслями я двинулся навстречу к противнику, также шагнувшему вперед. Народ быстро сориентировался, образуя вокруг нас круг-ристалище, что-то ободряюще закричали ратники с обеих сторон, только один батюшка попытался несмело вмешаться:
– Да вы чего? Вы чего удумали, охальники, кровь друг другу пускать?! Да разве ж это по-христиански?! Разве можно…
Но никто на батюшку внимания уже не обратил, а его не слишком громкие возражения прервал зычный оклик Ждана:
– Егор, пусти борову кровь!
– Да, бей его!
– Не подведи, дружинный, упокой бродника!
М-да… Слишком велика оказалась наша взаимная ненависть и желание скрестить клинки, так велика, что передалась собравшимся на площади людям, возжелавшим во что бы то ни стало увидеть кровь и потому не услышавшим увещеваний священника… Правда, бабы с малыми детками поспешили удалиться, зато остальные сплотились вокруг нас неразрывным кольцом.
Всего за пару ударов сердца мы с дружинником сблизились настолько, что я смог разглядеть цвет его глаз – серый кстати.
Злобно скривив губы, Еруслан с ненавистью прошептал:
– Ну что, бродник, готов смерть принять?!
– А ты что, дурак, выходит в свою ложь сам поверил?!
Ничего не ответив, противник резко скакнул вперед, умело рубанув сверху вниз, с правого бока. Но я успел перекрыться плоскостью клинка, направленного острием вниз, и тут же на обратном замахе рубанул с оттягом в ответ, целя в основание шеи! Однако поединщик умело перекрылся щитом и неожиданно резко ударил ногой в мой живот, оттолкнув назад и заставив на мгновение потерять равновесие. Всего на мгновение, но в этот самый миг на мою голову обрушилась вражеская сабля!
В голове шумит, в глазах на секунду темнеет… Зараза! Еруслан, видимо, только прикинулся грузным и неповоротливым! А теперь вот подловил… Клинок дружинника хоть и не прорубил шелома, но явно оглушил меня, отправив в состояние грогги.
И тут пригодился мой спортивный опыт: в полубессознательном состоянии я инстинктивно развернулся на пятках, резко выбросив правую руку, описавшую стремительный полукруг! Этакий бэкфист с саблей, обрушившейся на изу мленного противника, готовившего добивающую атаку, а теперь вынужденного защищаться! Причем удар получился столь сильным и быстрым, что мой клинок провалил поставленный противником блок и самым острием зацепил тому щеку! Ближник княжича невольно вскрикнул, отступив на шаг назад, и тут же я резко бросился вперед, ударом щит в щит свалив поединщика на колени!
Еще не полностью придя в себя, я спешу добить противника и допускаю совершенно глупую, дурацкую ошибку, от души рубанув по умело подставленному под удар умбону! С громким лязгом моя сабля раскололась, оставив в руке обломок клинка, на коий я оторопело, с ужасом уставился, еще не веря в произошедшее…
– Еруслан, стой!!!
Отчаянный и одновременно с тем грозный девичий окрик заставил вскочившего на ноги дружинника задержать уже занесенную для удара саблю! А меня он, наоборот, подстегнул: отбросив бесполезный обломок и одновременно с тем разжав пальцы на ручке-перекладине щита, я резво нырнул под вооруженную руку противника и, чуть присев, крепко обхватил его корпус сбоку. Потянув поединщика на себя, тут же резко распрямил колени, спружинив на них, и одновременно с тем изогнув спину, словно пытаясь встать на мостик! Лихо ругнувшись – тяжелый ведь, зараза! – и уже падая на спину, я развернулся в полете лицом к земле, в то время как Еруслан смачно впечатался спиной в утоптанную площадь…
Не знаю, как смотрелся прогиб со стороны, получился ли он чистым или нет, но жахнулся об землю грузный дружинник крепко, охнув от удара! Более увесистый щит он выпустил, а вот саблю удержал, но клинок оказался зажат моим телом…
Обвив предплечьем левой все еще вооруженную руку дружинника и зафиксировав ее под локтем, я резво развернулся на пятой точке, заправив правую ногу под лопатку поединщика, а левую закинув сверху, фиксируя узел. И тут же встал на мостик, ломая локтевой сустав противника! Рычаг, конечно, получился не особо чистым, но не успевший никак сконтрить Еруслан (еще бы, без опыта в единоборствах, это тебе не сабелькой махать!) вскрикнул от резкой боли, выпустив рукоять клинка! Одурев от выброса адреналина в кровь, я тут же выхватил из поясных ножен нож, желая добить поверженного врага, но тут вновь раздался резкий окрик княжны:
