— Эли, детка, нужно уметь обращаться с веником, совком и половой щеткой, мало ли что может произойти в жизни. — Сказала мама, вручив мне все перечисленные инструменты.
— Мам, ну зачем? Я же принцесса. — Упрямо ныла я, но все же принялась за работу, после которой меня обещали отпустить гулять.
— Дочка, поверь, заставить тебя мыть пол — это не просто моя прихоть. Считай это уроком. — Улыбнулась мама, я любила ее улыбку. — Жизнь вообще невероятная штука… Она состоит в том, чтобы постараться создать себя. А как же ты это сделаешь, если не умеешь элементарных вещей?
— Ну конечно, как умные фразы говорить то… — Себе под нос бубнила я, старательно орудуя щеткой…
— Чего ревем? — Раздался голос Хэйвуда откуда-то сзади.
Я даже не заметила, как слезы покатились из глаз, сопровождающиеся моими громкими всхлипываниями. Сердце пропустило удар.
«Мам, смотри. Пригодилось же.» — Улыбнулась я, вытирая тыльной стороной руки соленые дорожки.
— Доброе утро. Да вот, решила прибраться. — Обернулась я к старику.
— Доброе, доброе. Зачем? — Нахмурился он. — Ты действительно стерла мою вековую пыль?
— Теперь почти чисто, скоро уже закончу. — Недоуменно сказала я, совершенно не понимая его сурового выражения лица.
— Я копил эту пыль годами, а ты что сделала? Она мне нужна была для приготовления зелья вечной молодости. — Продолжил Хэйвуд.
— Единый, простите… — Моя тряпка упала из рук. — А оставшейся пыли теперь не хватит?
Тишина опустилась звонкая. Спустя мгновение раздался хохот старика. Ему было так весело, что хотелось подойти и потрясти его, спросив все ли хорошо.
— Ой, Элиза, ну ты и насмешила меня. — Между приступами смеха вымолвил он. — Уморила. Тебя развести, как нечего делать. А теперь действительно бросай это дело, нам предстоят сборы. Отправляемся в Арагос.
Глава 5
Ардент. Цениса.
Конец сентября
Тяжелые мужские шаги небрежно ступали по лужам и разбрызгивали всюду капли воды. Восемь крепких солдат во главе с офицером Райаном Пакером шествовали по главной улице Ценисы. На их плечах лежал самый ценный груз для всего Ардента — гроб юной огненной королевы.
Жители выстроились в ровные линии, открывая дорожку к массивному белому пьедесталу, украшенному черными лилиями и драгоценными камнями. Капли дождя стекали по лицам ардентцев вместе с горькими слезами. И только лицо леди Изабеллы оставалось невозмутимым. Прикрытое легкой черной вуалью, оно казалось таким же каменным, как и в момент похорон ее сестры. Леди стояла во главе жителей вместе с дочерью и королем Майринера. Вместе они хранили страшный секрет, неся на груди тяжелую ношу.
Опустив гроб из красного дерева на сооруженный пьедестал, солдаты подняли крышку и убрали ее в сторону. Рядом стоящий священник ахнул. Перед его глазами предстало обугленное тело молодой девушки. Все черное, с совершенно неразличимыми чертами, в белоснежном одеянии. Собравшиеся на площади люди, стали все ближе подходить к пьедесталу. Многие из них не могли поверить своим глазам. Последний чистокровный правитель Ардента мертв.
«Теперь власть будет в руках хладнокровной тетушки бывшей королевы», — шептались между собой крестьяне, но они не знали, что король Майринера давно вел свою игру и уже просчитал все ходы.
Одетый в черный утепленный сюртук принц Майринера, Элиот, на пошатывающихся ногах делал неуверенные шаги к телу своей подруги. В его руках был огромный букет маленьких белых цветочков, что когда-то так сильно любила Элиза. Он возложил цветы к пьедесталу и, промокнув платком слезы на своих щеках, тихо произнес два слова, опускаясь на колени перед гробом.
— Эли… Прости… — И слезы вновь потекли по лицу принца, пока крепкая рука не легла на его плечо.
— Брат, все мы в трауре. Я потерял свою любовь, Элиза была… — Не дав закончить брату, Элиот вскочил на ноги и обрушил поток ярости на короля.
— Была! Она была жива, пока ты не потащил ее в резиденцию! На твоих руках ее смерть! — Кричал принц, привлекая внимание жителей.
— Я не смог помочь, меня оглушили. А когда очнулся, было уже поздно. Я находился в лазарете, тебе ли не знать? Корнелиус тоже погиб в ту ночь. Все мы оказались в западне. Она была моей будущей женой. — Элиот не выдержал и, сжав крепко кулак, впервые ударил своего брата. Валериан, пошатываясь, старался сохранить равновесие, но приближающаяся стража короля уже была готова защитить его.
— Она была мне роднее тебя, — бросил принц и, развернувшись, отошел как можно дальше от своего брата, увеличивая незримую пропасть между ними.
Спустя пару минут людей на площади значительно прибавилось. Святой Отец подошел к гробу и, открыв свою старую книгу в темно-синем переплете, стал произносить речь. Его низкий голос отдавался мурашками на телах присутствующих.
— Всех нас собрало вместе пришедшее горе. — Всхлипы женщин и мужчин все громче разносились по площади. — Отпускаем мы Элизу Амалию Ардентскую из мира нашего в твой, протяни свои руки Единый, да прими дитя свое. Пусть обретет ее душа покой, переродится и не знает больше горя и печали. Своими слезами расстилаем мы ей дорогу к тебе, своими словами закрываем ей дверь в наш мир. Отпускаем мы дочь твою, прими же ее, — закрыв книгу, священник протянул руки вверх, — отпускаем. — Люди вокруг тоже подняли руки, и уже все вместе они проговорили. — Отпускаем.
Жители, вытирая слезы с глаз, наблюдали, как солдаты закрывают гроб и кладут на него свои цветы, открывая для людей возможность к подношениям. Жители усыпали пьедестал цветами и игрушками, что решили отдать их дети. Каждый, кто мог, попрощался со своей королевой и отдал ей дань уважения. Хоть Элиза была юна и не столь опытна, своенравна и импульсивна, у людей была надежда на светлое будущее, они знали, что королева сделает все для своего народа, они верили в это хоть и с большим трудом. Сейчас же их даже самая маленькая надежда была разрушена и растоптана Майринерским королем. Но никто не знал, что где-то там, за зачарованным туманом, в Темном королевстве набирается сил их юная огненная королева, а в деревянном гробу лежит обугленное тело молодой служанки из Летней резиденции, что совершенно случайно поплатилась своей жизнью.
Сделав несколько шагов к деревянному сооружению, Валериан возложил свои цветы, опустился на одно колено перед гробом и громко, во всеуслышание произнес заготовленную речь.
— Любовь моя, ты обещала быть всегда рядом. Обещала никогда не оставлять меня одного, но нарушила данное слово. Я стоял так же, на одном колене, в каменном саду с кольцом в руке. Помнишь? И говорил: «Милая, Элиза, согласна ли ты разделить эту жизнь со мной, согласна ли быть моей до конца?» И ты сказала, — «Да». Почему же я потерял тебя быстрее, чем обрел? Почему же, любовь моя?
