Старый охотник помолчал недолго, как будто он опять что-то вспоминал. Потом тяжело вздохнул и продолжил.
– Ну, после этого вроде всё спокойно стало, да не долго только…
Где-то месяц спустя, по глубокому снегу уже заявился в те окрестности медведь шатун, будь он не ладен. Да здоровый, где-то в двое больше медведицы, той, что мы недавно порешили. И началось после этого… Когда он в первый раз характер свой показал, одного товарища мы сразу потеряли. Медведь его на тропе подстерёг. А второй охотник, что с ним охотился в зимовье укрыться смог, ладно, что крепкое оно было, и зверь его попросту не развалил. Как тот парень рассказывал медведь всю ночь бесчинствовал, пытаясь его из укрытия достать. Только утром, когда шатун ушёл, чтоб человечиной полакомится, выживший охотник сумел убежать в селение, где мы как раз отдыхали. Товарищ нам значит рассказал о происшествии, и мы, конечно, собрались и решили истребить этого людоеда. Собрались мы конечно, как следует. Луки, топоры, рогатины и собак охотничьих с собой взяли. После чего впятером, ранним утром, на лыжах отправились к охотничьим владениям. Добрались мы до места быстро, от того, что злость отмщения за друга гнала нас вперёд, без устали. Дойдя до зимовья, мы увидели, что труп нашего охотника медведь затащил в избу и там ел, как бы показывая нам, что он теперь тут новый владыка. Ещё более обозлённые таким поведением зверя мы тут же бросились вдогонку по его следу. Только один из нас остался на стоянке, со своей собакой, чтоб навести порядок в зимовье и собрать останки товарища, растерзанного хищником. Медведя в тот вечер мы не настигли, хоть и очень хотели это сделать. Из-за того, что натасканные на крупного зверя собаки, как ни странно, боялись его запаха, жались к нашим ногам, мешая идти. Да ещё и ко всему прочему метель началась. Хоть в такую раннюю пору метель, в здешних краях большая редкость. А когда мы замершие и голодные вернулись к избе, то увидели, что на пороге зимовья другой наш товарищ лежал с отгрызенной головой. Было странно то, что собаку зверь не тронул, как будто она его не интересовала. Бедную псину мы нашли забившуюся под топчаном в самой избе. И вид у неё был уж очень напуганный, она беспрестанно скулила и завывала. Видно пытаясь предупредить нас, о грозящей нам беде, но мы, как водится, даже не прислушались к её предостереженьям и только ещё сеней озлились на хищника. Раздосадованные и злые мы схоронили тела наших погибших товарищей за стенами погреба, немного перекусили и легли спать, вынашивая планы поимки людоеда. Ну, выспаться нам не пришлось. В эту тёмную ночь с холодной и снежной вьюгой пришёл этот неугомонный шатун, опять к нам. И начал оглашать округу таким рёвом, что кровь в жилах стыла. Даже бывалые охотники, добывавшие медведей не один раз такого рыка, не слыхивали. За ночь мы несколько раз пытались выйти и напасть на бешеного зверя. Но он оказался совсем непрост. Как только мы выходили с оружием наготове медведь отбегал на такое расстояние, что достать его стрелами сквозь вьюгу мы просто не могли. Все три собаки пока мы пытались натравить их на зверя, сбежали в совершенно другом направлении, перепугавшись этого свирепого хищника. А утром, когда выясняло и распогодилось, мы решили снова преследовать шатуна, надеясь на то, что за весь день нам хватит времени его догнать. Но и тут хищник оказался хитрей нас, он ждал нашу поредевшую ватагу на своих же следах, зарывшись в нанесённый сугроб. И когда мы поравнялись с его засадой он напал на одного из нас идущего позади всех. Словно тень быстрой, огромной птицы, зверь пронёсся над землёй и схватил человека уволакивая его прочь от товарищей. Всё это произошло буквально в трёх шагах от меня. Парень я тогда был ловкий и пустить стрелу в зверя я успел. И даже сейчас готов поклясться хоть чем, что попал я ему, либо в сердце, либо совсем рядом с ним, да ещё и стрелой с широким наконечником. У любого медведя после такого попадания прошло бы всё желание охотится на людей, и он должен был убежать как можно дальше и сдохнуть там, истекая кровью. Да витать только не этот медведь. Людоед отбежал подальше на взгорок, я думаю специально, чтоб нам его было видно. И начал жрать человека, которого прежде не убил, а просто перекусил ему ноги и руки. Невыносимо было слышать вопли нашего товарища, над которым измывался этот убийца, потроша ему живот и вытягивая из него внутренности. Мы, конечно, сразу бросились на помощь своему другу. Тогда у меня были самые быстрые из всей ватаги ноги. И из-за моей молодости или же глупости, я бежал на лыжах впереди всех, вложив стрелу в лук. Но этот медведь не подпустил меня до того расстояния, с которого я б мог хоть как-то его поразить. Зверь перестал пожирать свою жертву, поднял голову и пристально посмотрел на меня. И тогда мне показалось, что этот медведь так исказил свою морду в оскале, что даже как бы улыбнулся. После хищник легко оттащил ещё живого, но уже смолкшего человека, подальше и продолжил свой кровавый пир, всё с тем же оскалом похожим на ухмылку он поглядывал в нашу сторону из дали, дразня нас.
Один из охотников, слушающих старца, скептически промолвил:
– Скажешь тоже, медведь улыбается. Оскал это был, а тебе со страху не весть, что померещилось.
Кто-то из стариков осадил охотника.
– Оскал… Медведи и вовсе скалится немеют. А это, наверное, не обычный медведь был, а дух лесной или оборотень. Так, что молчи. Дай дослушать.
Пожилой рассказик передёрнул плечами, толи от сквозняка, проникшего к нему под одежду, толи от неприятных воспоминаний и продолжил свою жуткую историю.
– Со страху может показаться, конечно, всякое, но тут я точно видел ухмылку эту отвратительную, и глаза такие чёрные словно уголья. И будто говорил мне этот людоед тогда. Беги, беги не то скоро, и твоя очередь подойдёт. Потом медведь развернулся лениво и не торопясь и убежал прочь.
– Парень тот, которого медведь подрал, живым остался, да только уж шибко он его искалечил, что не жилец он был больше. И пришлось мне по его же просьбе окончить его мучения, хоть и тяжело мне на это было решиться. Да видать так уж боги пожелали. А мы решили к зимовью вернутся и к ночи пару ловушек медвежьих смастерить. Ну, а зверь этот, конечно, не в какую ловушку не попался, переломав их обе. И опять нам всю ночь спать не дал, ревел, по стенам колотил, дверь выбить силился. А по утру как зверь от поляны, где зимовье стояло, отошёл, да в чаше укрылся, мы оставили погибших друзей в зимовье, да и подожгли его, чтоб тела товарищей зверю лютому в пищу не достались. А сами надели лыжи свои быстрые, жиром смазанные и по насту, что сил было помчались в сторону своего селения. Потому как не было возможности у нас одолеть шатуна этого. А медведь возьми, да и за нами погонись, словно зная, как мы поступить должны. И одного из нас всё же догнал, того кто на постарше был да на лыжах не так ловко ходил и тоже задрал его конечно, как водится. Охотник тот крепок телосложением был, да и сердцем не из робких, не захотел он, чтоб хищник его словно зайца трусливого, убегающего со спины захлестнул. Остановился он и лыжи скинул на склоне холма значит, чтоб с медведем ему было сподручней схлестнутся. Не любят косолапые, когда добыча ниже его под гору находится. До зверя тогда расстояние ещё приличным оставалось вот охотник и остановился, чтоб дыхание успокоить, да и к схватке к своей последней приготовится. Я хоть и впереди всех бежал, но увидел, что один из нашей тройки отстал и бежать дальше не собирается. Потому как постоянно назад оглядывался, следя за нашим преследователем. Остановился я тогда тоже и решил вернутся к товарищу своему узнать, что случилось от чего он бежать прекратил. Бегу значит и кричу, что случилось то мол, от чего лыжи то свои скинул? А товарищ-то мой взял лук в руки и в меня стрелой метет. Уходи говорит от сюда не то, я тебе ногу сейчас раню и в место себя тут оставлю. По лицу его было видно, что не шутит он вовсе. Да и какие тогда могли быть шутки. Ясно мне стало, что друг мой погибнуть собрался. Но не просто, а смертью он своей хочет нам время дать для спасения. Побежал я значит опять в сторону селенья нашего, а товарищ мой присел на колено и рогатину свою приготовил. А когда я на вершину холма следующего почти поднялся. То услышал, как шатун взревел. Поглядел я назад, не останавливаясь и увидел, как медведь этот проклятый под гору кубарем катится и за ним, на снегу белоснежном, следы кровавые остаются, а человек на ноги поднимается, уже с топором в руках. Но видно та рана, что товарищ мой старший нанёс зверю рогатиной своей снова не была смертельной для него, потому как медведь от подножия взгорка опять на охотника попёр. Да и можно ли было нанести этому зверю смертельную рану нашем оружием? В это мне и сейчас не верится. Не стал я развязки дожидаться этой схватки конечно и помчался дальше. Но видно по всему, что охотник не сразу погиб в драки той. По тому как пронзительный, предсмертный вопль человека я услышал гораздо позже, когда отбежал от того места, на довольно большое расстояние.
