Хазарин пристально смотрел на подходящего к нему ратника. Данила остановился чуть поодаль, вытер со лба пот, тыльной стороной кожаной краги. Тяжело выдохнул, как бы снимая с себя усталость и напряжения предыдущего боя, и настраивая себя, видно по всему, на последний в своей жизни поединок. После он взял в правую руку топор с узким лезвием, ударил его обухом пару раз о свой щит, который он держал в другой руке и пошёл на недруга, приближаясь к нему наискось, не желая попадать под удобную для удара секиры руку хазарина. Степняк хищно улыбался, не сводя взора с нашего ратника, но пока не двигался с места, видно изучая Данилу. Парень тоже пристально смотрел на недруга, как бы пытаясь высмотреть его слабые стороны в боевом умении и доспехах, не останавливаясь и аккуратно ставя ноги, одетые в лапти. Вдруг ратник внезапно бросился на своего супротивника, намереваясь зацепить его топором. Но кочевник, несмотря на свою тучность, крутнулся на месте, отбил удар древком секиры и тут же изловчился с силой впечатать крепкий носок своего сапога, подбитого железом под колено ратнику. Парень легко отскочил в сторону, едва заметно припадая на одну ногу. Но хазарин, не давая роздыху ни себе не нашему ратнику бросился в атаку. Движения его были быстры и от того отточенная секира раз за разом, взрезая воздух с гулким грохотом, ударяла по каплевидному щиту славянского воина, неведома как, не зацепив его самого. Степняк бил, не стращая, не желая показать свои навыки, а просто, чтоб убить молодого бойца, быстро и не теряя времени. Ну, и наш парень был совсем не прост, едва успевая защищается щитом он всё же успел огрызнуться и чуть было не саданул хазарина, обухам топора по шлему.
Штурм Малых Врат временно прекратился. Потому как все степняки впялились своими глазами в двух дерущихся. Воины хазарского отряда хорошо знали своего атамана, видев его не в одной схватках, и думали, что славянского ратника ему хватит на один жевок. Но после обмена первыми ударами Славянин не только оставался почти невредимым на своих ногах, да ещё и не терял надежду на свою победу. Теперь степным войнам было интересно, как сложится этот поединок и выйдет ли из него их атаман победителем. Да и защитники селения следили за схваткой тоже, сжимая своё оружие в руках в безмолвной злобе, попутно переводя дух, перевязывая раны, меняя тетивы на луках и набивая колчаны, запасам стрел.
Сейчас бы, самое время защитникам Малых Врат отойти на другую линию обороны, к избам подготовить её мало-мало и там уже дать последний бой. Но никто, даже Катька и Машка, не желали уходить с частокола, не досмотрев поединка Хазарского и Славянского война. Не из-за любопытства, конечно, а потому как каждый из защитников знал, пока они смотрят, то нашему ратнику сила с отвагой прибавляется.
Ну, а два непримиримых врага продолжали беспощадный бой, будто исход именно их схватки и решит судьбу Малых Врат, будет ли это селение дальше стоять на земле этой, или же сгинет в пылу пожара и лишь ветер развеет золу по округе оставшуюся от него.
Славянин и Хазарин кружились без устали, то и дело осыпали друг друга беспощадными ударами острого оружия. Удары степняка были мощнее, да и побыстрее, хоть и был он гораздо старше и тучнее, чем Данила. В один из моментов наш ратник принял очередной удар секиры хазарина на щит, мгновенно сблизился с врагом и рубанул с разворота. Мощно, сильно, со всего маха. Опытный степняк предугадал выпад Вятского бойца и увернулся. Но ратник почувствовал, как его острый топор, скользнув по наручни недруга, и взрезал своим отточенным носком предплечье ворога, пусть не так глубоко, как хотелось, но всё же, достаточно чтоб через такую рану начала вытекать кровь вместе силой. Ратник ещё не успел полностью развернутся к врагу и вернуть щит в боевое положение после удачной атаки, как хитрый хазарин сработал на опережение и метнул Даниле в лицо швырковый нож. Славянский боец успел среагировать на эту опасность, чуть пригнув голову, чтоб брошенный нож ударил в крепкий железный шлем. Шлем Данилы, конечно, удар выдержал. Но ратник не заметил, второй точно такой же кинжал, брошенный коварным степняком, скрытно мгновением позже. Второй нож ударил парня в ногу выше калена и вошёл в мякоть тела на всю длину лезвия. Острие его, пройдя плоть, сильно ткнуло Данилу в кость, спровоцировав резкую вспышку боли, затмевающую все другие ощущения. У ратника резко померкло в глазах, а во рту пересохло. Но и сейчас он не растерялся и знал, что нужно делать, ведь наставники не зря крепко обучали его не один год ратным наукам. Парень прикусил кончик своего языка, так что кровь брызнула, распространяя солоновато сладкий вкус во рту. Боль в ноге от этого стала чуть менее ощутимей. Но остриё метательного ножа мешало и словно просило вынуть его, при каждом движении.
Вятич потрогал рукоять метательного ножа, сидевшего у него в ноге, и оставил её в покое. Он знал, что стоит только чуть вытащить эту железку из плоти, так времени и сил у него останется ровно на один бросок, а после его свалит с ног слабость. Хазарин же смотрел на ратника со зловещей улыбкой, его рассечение было пустяком по сравнению с раной славянина. Степняк лизнул густую, бордово красную кровь, сочащуюся из его предплечья, не переставая хищно улыбаться и глядеть на молодого воина, запугивая его. Хазарин прекрасно понимал, что этим удачным броском ножа он почти решил исход поединка, и чем дальше, тем его противник будет становиться только слабее. Наш воин зарычал, но не от боли, пронзающей его тело, а от допущенной им оплошности в схватки с таким ловким противникам, и, не теряя драгоценного времени, пошёл на подгибающихся ногах на врага, надеясь всё же достать его топором. Враг же легко отбивал удары секирой, держась на дистанции. Зачем нападать самому, рискуя нарваться на удар, если силы скоро покинут твоего противника. А наш боец продолжал идти вперёд, выпад ещё, наскок, снова выпад. И вот уже на окровавленную ногу, в которой засел вражий нож, он не мог даже опирается, и она почти волочилась за ним, а боль, распространяющаяся от неё, начинала сковывать всё тело. Да и вторая нога у парня болела тоже не милосердно, окованный железом сапог хазарина, оставил на ней знатную отметину. Атаман хазар словно зверь, почуявший слабость добычи, наконец, выбрал удачный момент и бросился на тяжело дышавшего ратника. Закружил перед ним словно бес, норовя садануть секирой раненого бойца побольнее. Что ж, пришло его время. Степняк напал, но не рубанул со всей силы, а видно решил поиздеваться над своим соперником. И сначала без размаху саданул по раненой ноге ратника, выбив её из-под него. Наш дозорный повалился на бок, но тут же попытался встать, опираясь на топор, следующий удар выбил топор из рук Данилы. Третий же удар лишил нашего война щита. После степняк древком секиры ударил ратника с силой в грудь, так, что парень упал на колени и не смог с них подняться.
Толмач хазар закричал зычным голосом, по-русски. Дескать, нет такой силы, что б могла победить кого-либо под покровительством тёмной владычицы. Предводитель же степняков вознёс над головой свою секиру, что-то заорал на своём наречии, ему начали вторить, тряся над головами оружием все хазарские воины. А могучий степняк, почти сокрушивший нашего ратника, картинно размахнулся, намереваясь срубить голову славянину с одного маху. Но в тот момент, когда басурманин размахнулся, наш боец резко открыл глаза, пылающие яростью, и встрепенулся словно очнувшись от забытья. После чего в то же мгновение схватил супостата за обе ноги, выдернул их испод него. Враг повалился на спину, а наш боец вцепился словно клещ в его тело и, вырвав метательный нож из своей ноги, ударил им главаря три раза. В бедро, перебив ему кровеносную артерию, подмышку там, где доспех почти не защищал недруга, и в шею. Удары были сильными, размашистыми и отработанными. Любой из этих трёх ударов был, скорее всего, смертельным. Хазарин завизжал, хрипя и давясь собственной кровью, осознавая то, что победу он упустил, как и свою жизнь. А ратник успел подняться на ноги и прокричать:
