В разговор вмешался сын Вита Санька.
– Ну, и пусть у хазар смена коней будет, зато у ратников лошади без ран, а у степняков, побитых много. Я лично сам в коней стрелы частенько пускал, если всадника попасть не было возможности, а из раненого коня подмена плохая.
– Ну, тогда должны догнать, – согласился охотник, наверное, просто не желая спорить с молодыми, разгорячёнными боем, парнями. Но всё же добавил:
– Если своих коней они не шибко загнали, пока сюда торопились… Стоявшие на мостках частокола защитники примолкли. Надеясь на то, что наши бойцы всё же догонят и разметают этот ненавистный отряд, который на столько поверил в свою силу, что даже решился на штурм и почти захватил Малые Врата. Такой отряд нужно было уничтожать, чем скорее, тем лучше. Потому как покоя от него уже не будет. А если к нему будут присоединяться и другие шайки хазар, да и просто лихих людей, то тогда уже скоро может получиться серьёзная сила, с которой так легко не сладишь. Так думали и жители селения и так же думали и ратные бойцы, что по пятам гнались за врагами…
Глава IX
Ну, а в селении всё было перевёрнуто вверх дном. И жители принялись за наведение порядка. В первую очередь нужно было помочь людям. Ну, а потом уже всё остальное. Женщины со стариками принялись за раненых. Мужики постарше начали убирать павших в бою и хазар и вятичей. А молодым велено было собирать с поля боя оружие и доспехи. После отмыть собранное от грязи и крови и слаживать всё это у ворот. Да и собранного того было совсем немного, всё оружие и доспехи те, что имели хоть какую-то цену, кочевники успели подобрать и унести с собой, даже стрелы, воткнутые в землю и частокол и то, собрали. Потом Мишки и Егору было задание снять шкуру с хазарских коней, валяющихся вдоль частокола. Хоть работа это была довольно грязной, но всё же нужной. Лошадиная шкура по качеству уступала бычьей, но всё же на дело была годна. После останки лошадей вместе с трупами врагов отвезли на телегах подальше в лес и сожгли на кострище. А пока перевозили мёртвых хазар в лес, Мишке бросилось в глаза, что у некоторых мертвецов был какой-то налёт зеленоватого цвета на шее и груди ещё воняло от этих мёртвых трупной вонью, будто они уже несколько дней на солнце лежали, а мухи так и лезли на этот отвратный запах, облепляя раны, глаза и рты покойников. По началу Мишка с Егором думали, что хазары от того провоняли, что не мылись при жизни и ещё тогда смердеть начали. Но когда и мёртвых лошадей, и кочевников сложили на большую кучу сухого валежника и запалили под ними костёр. То один басурманин, хоть и окоченевшим он был до этого, вдруг руками да ногами махать начал и звуки из его горла странные слышится стали, да громко так. Только не человеческие вовсе и не звериные. И длилось это пока огонь силу не набрал и не поглотил беспокойного мертвеца. Жутко как-то стало Егору с Мишкой, но рассказывать об этом они никому не стали, чтоб в беспокойство некого не вводить.
Своих же погибших селяне сложили под навес на лавки, всех вместе. Ближе к ночи их помыли, переодели и причесали. После этого, кто поодиночке, а кто и по несколько приходили просочатся с павшими, оплакивая их. А поутру, как это было заведено с издревле, всех павших от рук недруга должны были увезти к высокому холму, что скалистым обрывом нависал над рекой Красная Сеча. На холме этом было расположено капище, со стоявшими идолами, которые были вырезаны из толстых дубовых столбов. Беспокойный ветер в том месте всё дул и дул, не стихая ни днём, ни ночью, словно волнуясь и силясь что-то сказать приходящими на этот холм людям. Может, желая открыть какую-то тайну, а может и предупредить о чём-то. На вершину холма усопших положено было возносить на руках до самого кострища, уложив в украшенные цветами или зелёной хвоей носилки, отдавая последнюю дань уважения соплеменникам. Такими были обычаи Вятичей, и они их строго чтили и соблюдали.
После того как Мишка с Егором останки коней да мёртвых степняков на костре в лесу запалили, они вернулись в селение. Тут же Мишку подозвал дед Матвей, рядом с которым уже стоял Сашка. Дед посмотрел на парней серьёзно.
– Значит, так, ребята, – проговорил он. – Слава богам ранений вы избежали во время боя. Значит, вам в эту ночь и дозор нести. И быть вам нужно будет очень внимательными, потому как хоть хазар и угнали наши ратники, но кое-кто из них мог притаится в окрестностях, чтоб пробраться к нам в селения, дождавшись темноты, и отомстить за своё поражение, степняки этим славятся. Тем более и пленного того, что мы взяли, стеречь нужно. Значит так, – Подвёл черту дед Матвей. – Сейчас идите умойтесь, перекусите и спать, а ночью в охране стоять будете.
Парни всё поняли и без лишних слов отправились готовится к бессонной ночи. Придя домой, Мишка быстро смыл с себя усталость и пот минувшего боя, переоделся в свежую одежду и прилёг отдохнуть на свою лавку. Сон быстро одолел уставшее тело вместе с разумом парня, и он провалился в бездонную бездну забытья, полную беспокойства и кошмаров прошедшего дня…
Через некоторое время, пролетевшее в одно мгновение, Мишку разбудил тихий и голос матери.
– Вставай сынок, пора уже…
Он нехотя открыл глаза и почувствовал, что хоть его тело и ныло от усталости и полученных в бою ссадин, но всё же более-менее отдохнуло.
– Ну, что поспал немного? – добрым голосом спросила его мать.
– Да, мама, выспался…
– Садись ужинай, да прежде чем на пост идти, не забудь с павшими попрощается. А потом уже иди на сторожевую башню там отец тебя дожидается. А я до Генки схожу, стрелу ему из плеча вынули теперь рану промывать нужно почаще, чтоб затянулась быстрей. А тебе спокойно караул отстоять. Мария наклонилась и поцеловала сына в макушку, как она делала тогда, когда он был ещё совсем малым.
– Спасибо, мама. – Только и успел сказать Мишка в след уходящей женщине. И сел за ужин. Наскоро перекусив, парень опять надел на себя доспехи, закрепил кочан с луком и стрелами за спиной, проверил на поясе нож, в ножнах и по привычке хотел было поправить топорик, но вспомнив, что он его потерял. После чего мысленно обругал весь подлый отряд хазар, что напал на них, взял щит с копьём и вышел на двор. На улице было уже совсем темно и только звёзды и тонкий месяца немного освещали путь парню. Он дошёл до навеса, где лежали на лавках под тусклым светом воскового светильника павшие защитники и просто жители Малых Врат. Мишка положил щит и копьё у входа и зашёл под навес. В мягком свете мерцающего огонька свечи стояла какая-то особая тишина и спокойствие. Парень присел на лавку, поставленную специально для приходящих сюда людей и начал вспоминать каждого из лежащих здесь покойных. Обоих пастушков, и охотников, с которыми он вместе тренировался уже не один месяц, по два раза в день и привык к ним настолько, как будто это были члены его семьи. Вспомнил и паренька-подростка, который бросился без страха тушить загоревшуюся солому от горючей, вражьей стелы, и молодого ратника Данилу, что пришёл на помощь селению перед самым нападением врагов. А ведь этот молодой парень положил свою жизнь за вовсе неизвестных ему людей и за меня тоже. Хотя мог бы и не оставаться в Малых Вратах, а мчать дальше со своими товарищами, не жалея расковавшейся лошади, в крепость Белый Камень. И даже, когда он остался в селении, ведь никто его не принуждал пойти биться с предводителем отряда кочевников, а он всё же пошёл и ведь победил того. Видно боги направили нам в помощь этого ратника в тяжёлый час. Мишка встал со скамьи ещё раз окинул всех погибших прощальным взглядом. Поблагодарил их мысленно за то, что они ценой своей жизни отстояли селение, а вместе с этим жизнь и свободу его жителей.
