Отец увез ее в свой родной город и с тех пор неустанно работал, чтобы обеспечить любимой хотя бы подобие той жизни, к которой она привыкла. Но ему так и не удалось добиться грандиозных успехов, как он ни старался. Мама с папой до сих пор нежно любили друг друга. Мама, по ее собственным словам, никогда не была так счастлива в своей золотой клетке, где она прозябала в бессмысленной меланхолии, как с ее отцом. За всю свою жизнь Вероника ни разу не услышала от нее ни слова о том, что она жалеет о своем выборе. И все же мама так и не смогла до конца примириться с бедной жизнью, тяжелым трудом и работой на кого-то, кто, по ее мнению, и в подметки ей не годился.
Вдруг мама снова разрыдалась.
– Боже мой, а как же огорчится Андрей! – сквозь всхлипывания простонала она. – Он ведь и так работает на нескольких сменах, чтобы…
Мама осеклась, но Вероника и так все поняла. Чтобы оплачивать ее учебу, ну конечно. Это, в дополнение к упоминанию об отце, вдруг разозлило Веронику.
– Блеск! Просто блеск! Отличное решение! – жестко сказала она, посмотрев маме прямо в глаза. – Значит, ты считаешь, что ему будет легче, если он увидит тебя в таком состоянии? Значит, это то, что ты выбираешь делать: сидеть здесь, напиваться и рыдать? Ты же сама меня всегда учила встречать все проблемы с высоко поднятой головой! А сама что делаешь? Подумай о том, как будет чувствовать себя папа, когда увидит тебя такой! Ты же его знаешь, он ведь себя обвинит в том, что ты несчастлива… А он так старается, чтобы мы обе были счастливы…
Мама всхлипнула и посмотрела на нее жалостливо и беспомощно, как ребенок:
– Да, но… Но что же нам делать? Мы не сможем протянуть только на зарплате твоего папы!
– Мы что-нибудь придумаем, – бодро сказала Вероника, создавая видимость уверенности, которой не было и в помине. Но в моменты маминых срывов именно Вероника из них двоих оказывалась более взрослой и рассудительной. – Все вместе. Как семья. Как мы всегда это делали.
– Да… Да, ты права, конечно же, придумаем. И в самом деле, чего это я… Не стоило мне так расклеиваться… Жаль, конечно, что я потеряла работу, но зато мне больше не придется наблюдать перекошенное лицо этой стервы… – Мама осеклась и тут же пришла в ужас. – Боже мой, сколько же всего я здесь наговорила! Немедленно забудь все, что я сказала! И главное, из-за чего… Можно подумать, в этом городе мало работы! Значит, так…
Вероника с облегчением увидела, что мама медленно, но верно приходит в себя. Она наблюдала это уже далеко не в первый раз – мамина необузданная натура заставляла ее погружаться с головой в собственные переживания и находить даже какое-то своеобразное наслаждение в том, чтобы утопать в страданиях. Но она была слишком деятельной, чтобы долго прозябать в хандре, поэтому так же быстро выплывала на поверхность. Порой люди нуждаются только в том, чтоб их подтолкнули наверх. Вот и сейчас мама уже стряхивала с себя последние липкие обрывки слабости и быстро брала себя в руки.
– Мне нужно немедленно привести себя в порядок! – засуетилась она, подхватываясь с места. – Я сейчас же иду в душ. Андрей ни в коем случае не должен видеть меня в таком состоянии. Мне и так достаточно стыдно, что ты увидела меня в момент слабости… Ах, ну что за пример я тебе подаю…
– Забудь об этом, – сказала Вероника, сжимая ее руку. – Главное, поскорее приведи себя в чувство, пока не вернулся папа. Если хочешь, я останусь сегодня с тобой, и мы все…
– Останешься со мной? – Мама недоуменно посмотрела на нее и тут же спохватилась: – Господи, Вероника, тебе ведь уже нужно собираться в музыкальную школу! Не хватало еще, чтобы ты пропускала занятия из-за меня! И ты же совсем голодная после школы! Скорее, ты еще успеешь перекусить. И немедленно оденься потеплее – на улице кошмарная погода, и ты опять промочила ноги!
– Не переживай, мам, – улыбнулась ей Вероника. – Я все успею.
– Не сомневаюсь, милая, – сказала мама, вдруг прекратив свой хаотичный бег по квартире и глядя на нее с каким-то благоговейным выражением. – Ты всегда все успеваешь. Обещаю, и я постараюсь так же.
И она быстро скрылась в ванной, словно устыдившись своих слов.
Стелла
Я ничего не делаю, потому что не могу делать ничего такого, что стоило бы делать.
Скотт Фицджеральд «Прекрасные и проклятые»
– Да чтоб тебя… – выскакивая из такси, Стелла едва не подвернула ногу на мокрой брусчатке дорожки, ведущей к главным воротам дома.
Проклиная все на свете, она, цокая каблучками, поспешила поскорее спрятаться под крышей их шикарного фамильного особняка с огромными арочными окнами, остроконечной крышей, покрытой красной черепицей, и изящной верандой. К главному входу вела величественная лестница, надежно укрытая под навесом и окруженная витыми колоннами. На территории особняка то и дело мелькали рабочие в мокрых костюмах, которым и дождь не был помехой, если им за это заплатить.
Стелла скривилась. Ее мама в последнее время совсем свихнулась и принялась перестраивать дом на европейский манер. Отец был достаточно занят, управляя сетью отелей, и закрывал на это глаза, лишь бы она его не трогала. Так что теперь с утра до ночи Стелле приходилось терпеть ругань и раздражающий звук дрелей рабочих, которые меняли конструкцию балконов, устанавливали цветные витражи и возводили остекленные по всему периметру помпезные эркеры.
М-да, вот что происходит, когда некуда девать время.
Стелла вошла в прихожую и, небрежно бросив сумку от «Louis Vuitton» на пол, раздраженно пригладила влажные волосы. Она ненавидела дождь, потому что тогда ее ровные пряди, которые она укладывала утюжком каждое утро, начинали отвратительно завиваться. Ее мама терпеть не могла, когда дочь выглядела не идеально.
– Мам, я приехала! – крикнула Стелла.
Она была абсолютно уверена, что мама дома. Она всегда была или в особняке, или в салоне, или на шопинге. Но в такую погоду она обычно начинала жаловаться на мигрень и предпочитала оставаться дома, валяясь на диване с тканевой маской на лице и опустив ноги в теплую ванночку с розовым маслом.
Стелла, услышав какую-то абсолютно наркоманскую музыку из гостиной, направилась туда, прихватив фирменный бумажный пакет магазина с купленным платьем. Мама обожала разглядывать ее покупки.
Мама Стеллы, Наташа Воронцова, стояла в абсолютно немыслимой с точки зрения всех законов физики позе, так что Стелла даже не сразу поняла, где находятся ее руки, а где ноги.
– Привет, детка, – донесся из этого загадочного переплетения бодрый голос ее мамы, и Стелла наконец-то разобралась, с какой стороны находится ее голова.
– Фу, мама, обязательно делать это здесь? Это отвратительно, – скривилась Стелла и сделала музыку тише.
