Я в ярости шагаю в сторону класса. Распахиваю дверь и понимаю, что сесть с Соней я не могу. Неужели она специально мне подсунула это гнусное платье, чтобы весь класс смеялся? Теперь мне совсем неуютно. Прежняя уверенность исчезла, словно масло на горячем тосте.
Анастасия Юрьевна хмурится, при моем появлении, и осматривает меня с ног до головы, вызывая полуистерический смех у всего класса. Да, да, я бы тоже посмеялась, если бы не стояла сейчас здесь, словно пугало огородное.
Я прошмыгиваю в класс, и судорожно соображаю, куда бы приземлиться. С Соней не могу сесть, иначе загрызу ее. С Максом тоже – он меня загрызет. Аманда кладет руку на скамейку рядом с собой, мол, место занято, и как-то зло смотрит на меня. Рыжая заходится смехом голодной гиены. В чем дело? Что случилось? Мне непреодолимо хочется, чтобы все это вдруг оказалось страшны сном, и вернулась моя уверенность. Я быстрым шагом прохожу до конца ряда и сажусь на предпоследнюю парту. И тут же принимаюсь строчить гневное послание новоявленной подруге.
Соня. Это платье вовсе не Шанель!!! Даже не понятно, где оно сделано – в КИТАЕ или в ТУРЦИИ! Что за кошмар ты мне подсунула? Надо мной весь класс смеется!
Я лихорадочно сворачиваю записку и передаю ее вперед, с небольшим комментарием: «передай Коганович». Я слышу, как его повторяют несколько раз, и записка достигает адресата.
Соня откладывает ее и только спустя несколько минут лениво разворачивает ее, словно ей вовсе не интересно, что там написано. Но Анастасия Юрьевна выхватывает ее из ее рук. На что Соня только разводит руками.
– Это платье вовсе не Шанель, – читает она. И мои щеки предательски загораются красным пламенем. – Да уж, это точно, – закатывает она глаза под оглушительный смех всего класса. Даже затюканная Катя Губченко ржет как обкурившаяся лошадь. Уверенна, она даже не слышала о том, кто такая Коко Шанель.
Господи, что же это такое? Как так случилось, что всего пять минут назад я была звездой, а теперь прежняя забитая я, над которой все смеются. Главный клоун 10 гуманитарного. Я обвожу взглядом класс: Соня гогочет вместе со всеми, Макс качает головой. Сейчас, когда я сижу чуть дальше него, а не рядом, я могу рассмотреть его получше. И меня вдруг бросает в жар от собственных мыслей: меня он интересует не просто как друг. Он поворачивается и смотрит на меня своими пронзительными синими глазами, наполненными жалостью и презрением, и мое сердце начинает стучать еще быстрее (учитывая недавний инцидент с прочтенной запиской, после которого оно еще не совсем вернуло свой ритм). И мне становится еще хуже оттого, что в его взгляде нет ничего дружеского, более того, я уверенна, что ему стыдно за то, что водил со мной дружбу.
– Дорогая моя, неужели ты думаешь, что я бы отдала настоящее платье от Шанель? Боже мой, нулевые познания в области моды. – Но меня ее комментарий уже не волнует, потому что еще больше я просто не могу опозориться.
– Ну все, угомонитесь, – говорит Анастасия Юрьевна, замечая мое раскрасневшееся лицо. – Открываем учебники на 123 странице. – Она поворачивается ко мне и, слегка склонив голову, поджимает губы, словно извиняясь за то, что выставила меня посмешищем – не большое утешение для меня.
– Она тебе подарила платье, а ты еще претензии предъявляешь, что не то. Не брала бы, если не нравится, – прошипела Аманда.
А ведь она права. Что со мной такое? И знаете что, я сама во всем – во всем виновата. Такое случается, когда пытаешься быть тем, кем на самом деле не являешься. А как хотелось чудесного превращения. Как хотелось верить в то, что у меня теперь есть друзья.
В классе воцаряется полная тишина – все читают. И только мой голодный желудок нарушает тишину своим урчанием. Но мне уже плевать.
Глава одиннадцатая
После урока я пробурчала Соне «извини», и ушла из школы – еще одна вещь, которую я никогда в жизни не делала. Но мне надо найти правду и себя заодно. Раз уж растрезвонила всем про то, что не верю в ведьму (ага, как же), то придется перебороть себя и поехать за кепкой. Волоча сумку по покрытой тонкой ледяной корочкой земле я приплетаюсь домой, и сразу же чувствую себя лучше. Дома надо мной никто не станет смеяться. Дома мне не надо притворятся никем. Дома я могу ходить в растянутой майке и в детских шортах с Микки Маусом – и никто обо мне не подумает плохо. И меня все равно будут любить.
Я стягиваю ненавистное платье, и кидаю его в стирку. Верну Коганович, как только мама постирает его и погладит.
На кухне накладываю себе приличную порцию вчерашних котлет с пюре и с удовольствием поглощаю их за просмотром «Дрянных девчонок» – очень кстати фильмец, прямо про меня. Только она и в самом деле стала крутой, а я себе все придумала. К тому моменту, как идут титры я полна решимости переодеться и отправиться в опасное путешествие.
На секунду задумываюсь не оставить ли прощальную записку родителям, но тут же передумываю, представляя, как мама найдет ее и поднимет тревогу по всему нашему поселку. И уж точно будет глупо вернуться живой и невредимой после того, как со всеми слезно попрощалась и объявила о своей всеобъемлющей любви.
Ну да ладно, нюни пускать, сама во всем виновата. И если я сейчас же не сяду на велик, и не поеду к тому дому, то меня перестанут уважать все, и в первую очередь я сама.
И я с видом Лары Крофт надеваю куртку, и сажусь на свой розовый велосипед – не совсем в духе расхитительницы, ну да ладно, это сейчас последнее, что меня волнует.
Всю дорогу я быстро кручу педали. Если только остановлюсь, то струшу. На шоссе почти нет машин, и это пугает еще больше. Я то и дело оглядываюсь, в надежде, что меня не преследует огненный шар или говорящие вороны. У вас когда-нибудь такое бывало, что ночью приходят в голову совершенно безумные мысли, которые пугают и не дают спать. А утром они кажутся абсурдными и нелепыми? Вот сейчас точно такой момент. Разве что это не ночь.
Я невероятно быстро доезжаю по автозаправки и сворачиваю на указателе «дер. Ведьма». Неужели жителям этой деревушки не хочется поменять название на что-то более благозвучное: «Фея» или хотя бы «Коровино». А может, я разоблачу ведьму, и они назовутся «Анна Бьянчи» – Бьянчи, к слову, моя фамилия. Приедет телевидение, и репортеры наперебой будут задавать мне, измученной борьбой со злом, восторженные вопросы, вроде как «А как вам пришло в голову одной пойти к ведьме?».
Еще пять минут – и я уже вижу корявый дом, который даже при свете дня выглядит словно избушка на курьих ножках. Слажу с велосипеда и как можно тише везу его рядом. По мою левую руку – глухой лес. В него и на полметра не зайти – все заросло кустарниками и высоченной уже жухлой травой. Кое-где белеет свежевыпавший снег. Пахнет прохладой, и меня не отпускает ощущение, будто за мной кто-то следит. Я прибавляю шагу и вскрикиваю от неожиданности.
Прямо в переулке, откуда ни возьмись, стоит козленок, ростом он мне где-то до пояса. Животное поворачивает голову, и, тряся головой, (клянусь!) человеческим голосом млеет: «не ходи…меее…». Я мотаю головой и на всякий случай прибавляю шагу.
