— Василий Анатольевич, тут такое дело, просьбочка к вам одна есть. Поможете? Для вас — сущий пустяк, ей-богу!
— Ха-ха! Подъезжай, Иван Алексеевич, послушаем твою просьбу. А если сможем, то и поможем…
Вечером они сидели в том же самом ресторане, за тем же овальным столом, только теперь в уютной полутьме, подсвеченной новомодными светильниками с красными «прыгающими диодами». Вместо щей был подан припущенный в сливках осетр.
— Ну что? Повстречался с Калабиным? — начал первым губернатор, неспешно наливая себе рюмку первоклассной новгородской водки.
— Да, поговорили… Хорошо очень поговорили! И скажу вам, зря на него бочку катят! С ума он вовсе не сошел, ум у него такой же острый, как и раньше. Бритва!
— Ну, а я тебе чего говорил! — с удовольствием он выпил рюмку и сразу налил следующую. — А с проектом твоим что? Согласился?
— Обещал подумать. Может, цену себе набивает, как думаете? Все-таки от текущего образа жизни отказаться придется.
Губернатор покрутил рюмку в руках, надул щеки и вместо того, чтобы снова выпить (как водится в России, между первой и второй стопкой перерыв должен быть кратким), отставил ее в сторону:
— А вот это, скажу тебе, Иван Алексеевич, уже не есть хорошо! Это что ж получается, он теперь на вас работать будет, а как же налоги в бюджет региональный?!
— Василий Анатольевич, вы за налоги не сильно-то беспокойтесь! — без лишних подробностей Лесин поведал ему о биржевых доходах Калабина и роботизированной торговле. — Если он перестанет отвлекать средства на свои опыты, то прибыли его только вырастут!
— Вот, значит, как! Что ж, это меняет дело! Так что там за просьбища у тебя была?
— Да полно вам, всего лишь маленькая просьбочка. Вы ведь наверняка в курсе, что через пару дней ему пятьдесят три стукнет? Задумал я ему сюрприз сделать, но без вашей помощи вряд ли получится так красиво!
Губернатор расплылся в лукавой улыбке:
— Что ж за сюрприз ты такой заготовил?
— Представляете, он мне заявил, что никого в именины свои принимать не будет и даже калитку, сказал, мне не откроет!
— Ха!
— Именно! Но я все равно хочу к нему пробраться и поздравить как полагается. Вот, глядите, — Лесин включил маленький проекционный экран с изображением заранее купленного им подарка. — Вы же знаете, что он на скрипке играет? Оцените — ручная работа, очень известный японский мастер, специально заказывал! Говорят, что не хуже Амати звучит!
— Сурьезно, Иван Алексеевич, очень сурьезно. Красивый подарок! И как же ты хочешь к нему пробраться?
В подробностях и с избыточным приукрашиванием того, как все здорово должно получиться, Лесин изложил губернатору свой план.
— Ну как, сможете устроить? Что для вас кольнуть директору этой «ТрансЛогистики»? Могу и от вас Калабину подарочек захватить?
— Ну, дорогой, не так уж это, знаешь ли, просто. Сейчас, знаешь, у всех свой бизнес, там каждый сам себе хозяин!
— Вы все ж попробуйте, Василий Анатольевич… Только заранее мне скажите, получается или нет. Если у вас не выйдет, я тогда через Ястребова организую… Хотя как у вас может не выйти, для вас же это сущий пустяк!
— Ладно, попробуем, — засмеялся губернатор, довольный той игрой, которую они на пару с Лесиным разыграли. — Кстати, у меня тут недавно дочь в Минпром устроилась…
Через три дня все было готово для реализации задуманного. Контейнер нашли точно такой, какой в тот день должны были доставить Калабину — пару метров высотой и всего квадратный метр в площади дна, выкрашенный в неброский кирпичный цвет. Даже электронная пломба была запрограммирована так, что груз идентифицировался как настоящий, но при подключении пломбы к сети запись вскрытия отправлялась не настоящему поставщику, а в ту самую «ТрансЛогистику».
К счастью Ивана Алексеевича, он совсем не страдал клаустрофобией. Иначе те полтора с небольшим часа, что он провел в тесном и темном контейнере показались бы ему сущим адом. Но даже без этого их нельзя было назвать приятными — контейнер то и дело потряхивало и, несмотря на просверленное для дыхания отверстие, недостаток свежего воздуха сильно беспокоил Лесина. Очень скоро, как назло, захотелось в туалет.
Пытаясь отвлечься от физиологических потребностей и беспокойств, Иван Алексеевич занимал себя тем, что находил новые контрдоводы к безумной теории Калабина.
«Ну не можем мы быть просто программками! — шептал он. — Мы же радуемся, влюбляемся, злимся — разве доступно все это для программки? Вот если б мы только задачки решали, анализировали… А мы чувствуем удовольствие, чувствуем боль. Нет, профессор, тут вы, однако, дали маху! Программки!»
Когда машина остановилась, послышалось жужжание маленьких роботов, лязг тележки, Иван Алексеевич переполнился радостным ожиданием; ожиданием не только и не столько избавления от тягостной поездки, сколько предвкушением раскрытой тайны. В момент, когда стальная клешня подняла его, Лесина даже пробила мелкая дрожь. Он слышал, как тележка катится по асфальту, как поднимается створка ангара, как очередная клешня поднимает и ставит контейнер на пол.
Однако вопреки ожиданиям Ивана Алексеевича, никто не спешил вскрывать посылку с сюрпризом. Долгие, очень долгие полчаса он был вынужден слушать тишину, шум своего собственного дыхания и биение своего собственного сердца.
«Хотя, если я программка, то не такое уж оно и мое», — пытался шутить Лесин, одолеваемый малой нуждой, временами доходящей до рези в животе.
Прошло еще полчаса, под конец которых он уже думал не начать ли ему стучать в железные стенки своей «конуры».
Иван Алексеевич снова расслышал жужжание, которое он приписывал маленьким роботам. Стук замков, звук крутящихся шестеренок сложного электромеханического замка. Наконец крышка контейнера отворилась, и в легком полумраке складского помещения Лесин увидел перед собой робота, того самого, который занимался транспортировкой грузов от центральных ворот.
Из головы робота торчал тонкий провод, обратным концом соединявшийся с блоком управления контейнера. В единственном «глазе» работа что-то скрипело, как линзы древних фотографических аппаратов. Когда Лесин понял, что робот выполняет функцию видеосъемки вскрытия, он перестал его изучать и огляделся вокруг.
Однако вокруг никого не было. Пустые или еще не вскрытые контейнеры, мусорные баки, цистерны с неизвестной химической формулой, тусклое освещение бекеровских ламп.
Встретивший его робот, распознав незваного гостя, немедля прекратил съемку и, отсоединив провод из своей «головы», отъехал на метр в сторону и замер в неподвижности.
Иван Алексеевич быстро нашел туалет, а за ним — и выход к главному помещению. Обойдя вокруг трех рядом стоящих контейнеров, он приметил спасительный луч света в глубине склада.
Потрепав неподвижного робота по голове, Лесин подхватил футляр с музыкальным инструментом и двинулся в направлении источника света. Переданный с губернатором семидесятилетний коньяк остался ожидать его возвращения на складе.
