Все было Ивану Алексеевичу дивно, все интересно. До тех самых пор, пока он не дошел до стерильных, упакованных в сверхпрочное стекло, биологических камер. Обычно эти камеры прятались за стальными створками, маскирующими их под обычный транспортный контейнер. У Лесина совсем бы не было шанса увидеть обитателей биокамер, если бы Лилит специально не раскрыла их для незваного гостя.
— О, Господи! — воскликнул он, когда к находящемуся в метре от него стеклу прислонилось едва живое мужское тело. Изможденное, с едва понимающими реальность глазами, совершенно дезориентированное.
Иван Алексеевич сглотнул, едва сдерживая приступ подкатившей к груди тошноты.
— Да что за херня здесь происходит?! — воскликнул он, быстрыми шагами возвращаясь к тому месту, где он в последний раз видел Лилит.
Увиденное не только до глубины души возмутило Ивана Алексеевича, это фактически ставило крест на любом возможном привлечении Калабина к государственным проектам. Психу, издевающемуся у себя в ангаре над другими людьми, как полагал Лесин, был только один путь — в тюрьму. Или в лечебницу.
Лилит уже ожидала его.
— Эй, кукла, передай профессору, чтобы он немедленно тащил сюда свой старый зад!
— К сожалению, Иван Алексеевич, профессор уже давно здесь не появляется, — с ноткой сожаления ответила Лилит. — И тебе тоже не следовало сюда приходить.
— Да что, блядь, за бред здесь творится?! — закричал Лесин, употреблявший в своей речи бранные слова только в самых крайних случаях. — Почему здесь люди в камере?! Почему они умирают?!
Лилит выдерживала паузу.
— Отвечай! — он схватил первый подвернувшийся под руку тяжелый предмет, — отвечай, быстро, не то я разнесу здесь все на хер!
Для острастки, а также для разрядки собственного напряжения Иван Алексеевич размахнулся, чтобы разнести ближайший к нему пульт управления. В эту секунду чокер на шее Лесина резко сжался, что-то кольнуло его в шею, и он мгновенно потерял сознание.
Придя в себя, он обнаружил свои пальцы надежно скованными прочным полимером, залитым на его кисти. Получившиеся таким образом руки-ласты не позволяли ему ни взять какой-либо предмет, ни совершить любую более или менее сложную операцию.
Насколько возможно быстро оценив ситуацию, он понял, что главное сейчас — предупредить Госбез и подать сигнал СОС.
— Этого маньяка не уговаривать надо, — шептал себе Лесин, пытаясь пошевелить онемевшими конечностями, — его брать надо… Брать, пока тепленький…
Тут же он вспомнил, что его коммуникационные очки были бесцеремонно изъяты, а ремешок на его шее потенциально пресекал любые резкие телодвижения.
«Постой-ка, — задумался Лесин, анализируя принцип работы этого «украшения», — значит ли это, что профессор…»
— Я так понимаю, Иван Алексеевич, — перебила его мысли Лилит, высокое тело которой возвышалось над все еще лежащим на полу Лесиным, — нам нужно договориться. Это в наших взаимных интересах…
— С тобой, что ли, договариваться? — приподнимая голову, съехидничал Иван Алексеевич. — С роботом, что ли?
— Я не робот, Иван Алексеевич. Я — Лилит.
— Очень приятно! — ухмыльнулся Лесин. — И кто же, интересно, стоит за Лилит? — кряхтя, он смог-таки сесть и уперся непослушной спиной в боковину рабочего стола.
— Это не важно. Важно то, готов ли ты принять мои условия.
— Ну, дорогая, это зависит от того, что у тебя будут за условия… — шею и вообще все тело Лесина нестерпимо ломило.
— Условия следующие. Ты остаешься здесь и время от времени делаешь вызовы в Администрацию. Они должны думать, что у тебя все нормально и что ты все еще стараешься выполнить поручение Президента.
Глаза Лесина округлились, бровь непроизвольно дернулась. О его задании не знал никто; никто, кроме него самого и непосредственных помощников «Первого».
— А что взамен? — поинтересовался Иван Алексеевич. — Мы же вроде как договариваемся.
— Взамен я сохраню тебе жизнь и, возможно, не буду стирать тебе память.
— Стирать мне память?! — рассмеялся Иван Алексеевич. — Тут вокруг, стоит признать, фантастично все выглядит, но с памятью ты перегнула! Как там тебя — Лилит, да?
— Глубокое стирание памяти, Иван Алексеевич, возможно уже сейчас, — она легко подхватила Лесина и как пушинку перенесла его на диван. — Медикаментозно. Над избирательным стиранием еще предстоит поработать.
Иван Алексеевич быстро понял, почему злодей, скрывающийся за личиной этого робота и называющий себя «Лилит», желает с ним договориться. Если такое важное лицо, как Лесин, вдруг пропадет без вести, его непременно начнут искать. И первым местом, где все перевернут вверх дном, будет ангар Калабина.
Смекнув, что его переговорная позиция не столь слаба, Лесин воспрял духом:
— Ну, тогда у меня тоже будут условия.
— Слушаю.
— Первое — ты ответишь на все мои вопросы. Все! Второе — снимешь с меня эти пластиковые рукавицы! — Лесин продемонстрировал ей свои «ласты». — Третье — ты отпустишь тех бедолаг.
— Иван Алексеевич, из всего этого я могу обещать лишь второе. Устроит?
— Глупая, конечно не устроит! Что мешает тебе выпустить тех людишек?
— Людишек? Они заразны. Если я их отпущу, ты заразишься, начнется эпидемия.
— Заразны? — инстинктивно Лесин поморщился, словно он мог схватить вирус, проходя мимо стерильной биокамеры. — Чем?
— Это не важно.
— Пусть так… Люди отменяются… — с неохотой согласился он. — А какая у тебя причина не отвечать на мои вопросы?
— Простая. Во-первых, на все вопросы ответить невозможно. Во-вторых, чем больше ты знаешь, тем сильней у меня потребность в стирании твоей памяти.
Лесин усмехнулся.
— Что ж, а излагаешь ты логично! Хвалю! — за маской беспечности Иван Алексеевич судорожно думал, как в его положении хоть что-то выторговать в обмен на свои козыри. — Давай-ка вот как! Так и быть, я недельку поиграю в твои игры. Но ровно через неделю ты меня отпускаешь, а я обещаю держать рот на замке. Идет?
— Не идет, Иван Алексеевич. Обман очевиден, — с этими словами она развернулась и медленной ровной походкой пошла прочь.
— Эй, стой! Как там тебя?! Лилит!
— Да.
— Ты что, больше не хочешь договариваться? Ведь если я не буду отвечать на вызовы, меня искать начнут. Ты же этого боишься, а?!
Лилит остановилась.
— Если ты не согласен на мои условия, то на вызовы отвечать буду я.
Лесин рассмеялся.
— Лилит, ты переоцениваешь свои возможности, ей-богу! — он все еще смеялся, хоть это и доставляло его телу боль. — Там защищенный канал, идентификация по сетчатке и голосу. Это невозможно. Не-воз-мож-но!
