– Я достала вам рецепт. Мне не нужны никакие деньги. Возьмите, возьмите его, только не трогайте Васю, только Васю оставьте в покое…
– Где запись? На чем запись? – подскочив к креслу, принялся выкрикивать ей в лицо Зига, но она уже ничего не могла сказать, а только жестами показывала в сторону мебельной стенки с разноцветными корешками книг внутри застекленных полок и какой-то мелкой чепухой в нишах, коей обожают украшать свой быт молодые девушки.
– Будем искать, – невозмутимо проговорил Зига, распрямляясь, и направился к шкафам. – Кряк, начинай ящики смотреть, я – полки.
– А с этой что делать? Придушить, чтобы не мучилась?
– Сама подохнет. А мы подождем. Потом ее пальчики оставим на шприце. Главное, руку не перепутать. Вроде бы я ей в левую колол. Значит, приложим ее правую.
И он хохотнул, довольный. А отчего бы не повеселиться? Стенка небольшая, полки и ниши полупустые, флешку они отыщут быстро. Может быть, даже быстрее, чем эта домработница дубу даст.
Как же удачно получилось, что у девки аллергия на какую-то из инъекций выявилась. Анафилактический шок – это просто подарок судьбы для Зигмунда. Почти естественная кончина, никакого криминала, а значит, и никакого дела не заведут.
Частного сыщика, где бы тот ни был сейчас, Шульц не боялся. Нет у того законных прав в квартиру проникать, да и не полезет он на рожон, свою шкуру побережет. Задерживаться, конечно, Зига специально здесь не станет, но и торопиться тоже ни к чему.
Выругавшись длинно и от души, Семенов забросил планшет на заднее сиденье «Фольксвагена».
Он ненавидел эту дуру. Дернул же ее леший живописать на камеру все проколы бывшего мента. Проколы – мягко сказано. Стыдоба и позор.
С другой стороны, выхода у крыски не было. По его прикидкам, девке вкатили дозу некоей мерзости, которая развязывает языки спецагентам, а не одним лишь офисным планктонессам.
Теперь не осталось ни одной причины следить за событиями, происходящими в ее квартире и с ней самой. Это видео ему не понадобится.
А мизерный шанс для крыски остаться в живых обнулился, когда она вякнула, что мент Семенов – неудачник и недотепа.
Он не законченная сволочь, нет. Он просто несентиментальный прагматик.
Хотел по-хорошему. Не получилось.
Планировал сразу же, вот сию минуту, отправить ролик дежурному – Кузьмин Матвей сегодня с утра заступил, тоже капитан и опер. Евгений сначала позвонил бы ему, чтобы суть ситуации растолковать, потом уже видео отправил. Так, мол, и так, вел дело для одного клиента и случайно заснял преступление. Высылай, Матюша, группу, бери гадов тепленькими, пострадавшую, может, еще спасешь. А сам я влезать в квартиру не имею права, да и без оружия. Что-то в этом роде наговорил бы, короче. Добавить бы не преминул, что раскрываемость отдела повысится.
Или – нет, об этом бы потом упомянул, когда к подполковнику на собеседование явился бы. При таком раскладе Мокашев не отказал бы в собеседовании.
Придется менять тактику на ходу. Он дождется, когда Шумкин и его люди выйдут из подъезда и отправятся восвояси – их транспорт Семенов отследил, на двух тачках прикатили. Потом он зайдет в квартиру Чернышовой, чтобы отлепить видеокамеры. И только потом позвонит в дежурную часть.
Легенду придумает. Уже придумал. Например, покойная гражданка собиралась его нанять для какого-то дела, но не успела уточнить, что за дело. Он приехал к назначенному часу, чтобы обсудить подробности, в дверях подъезда столкнулся с несколькими подозрительными личностями, но поначалу не придал этому значения. В квартиру потенциальной клиентки долго звонил и стучал, потом, заподозрив неладное, отомкнул входную дверь, поскольку дубликаты ключей потерпевшая предоставила ему накануне. Обнаружил в комнате труп хозяйки и сразу же позвонил в полицию. Всех пятерых подозреваемых в лицо запомнил, ибо профессионал.
В этом случае подполковник Мокашев, может, и не согласится с ним говорить о восстановлении в звании, но, может, и согласится. А Семенов на досуге придумает аргументы и подтасует факты, это он умеет. Время у него будет. Главное – сейчас все грамотно проделать, поэтапно, как решил.
Он успокоился. Повернул ключ зажигания, включил печку. Подставил руки струям горячего воздуха, с приятным гулом вырывающимся из решетки вентилятора. С некоторым благодушием принялся осматривать пейзаж за стеклами «Фольксвагена».
Пейзаж не порадовал – средний, неинтересный. Сугробы по сторонам пешеходных дорожек, сугробы повыше вдоль проездов, сугробы по периметру автостоянки и грязные кучки снега возле мусорных баков. Скамейки у подъездов в снегу, кусты в снегу, и деревья тоже в снежных лохмотьях. Людей на улице не было, если только парочка-тройка в отдалении, да и те из поля зрения вскоре ушли.
По его прикидкам, около часа здесь еще торчать придется, но не больше. Флешку Зига обнаружит быстро, а когда обнаружит, то поможет нашей девочке перейти в мир иной, если она сама туда не поторопится. Как, кстати, она там? Семенов перегнулся через спинку водительского кресла, нашаривая планшет.
Отчего-то он волновался, когда нажимал клавишу включения и запускал просмотр трансляции. Даже руки слегка тряслись.
Да ты и впрямь слабак, Евгеша. Чего очкуешь?
Крыска была жива. Пока. Он выдохнул. Может, обойдется?
Глупая мысль. Он сам за нее судьбу решил, значит, ничего не обойдется.
Семенов с болезненным любопытством наблюдал, как девушка, сидящая в кресле, судорожно цепляется за ворот кофты схваченными скотчем руками, как хрипло и бесполезно дышит, как смотрит в никуда испуганно и растерянно, не в силах себе помочь. Похоже, все еще частично парализована.
Семенов перевел взгляд на Шумкина с подручным. Те деловито выворачивали содержимое ящиков и полок, бросая предметы на пол и обмениваясь краткими замечаниями. На крыску внимания не обращали, но, как показалось Семенову, слегка нервничали. Вероятно, искомое не попадалось.
Сколько времени прошло с начала ее приступа?
А тебе зачем?
Минут десять, от силы – пятнадцать. Многое, конечно, зависит, от скорости, с которой гортань отекает.
И что с того? К чему эти отвлеченные размышления?
Семенов вытащил ключ из замка зажигания, положил связку в нагрудный карман под молнию. Отстегнулся от ремня безопасности, которым почему-то так и сидел пристегнутым. Задумчиво посмотрел на прочную полоску нейлонового брезента, из которой был выполнен ремень, покрутил в руках. Вытащил складной нож из бардачка и махнул по нему, отделяя от спинки кресла. Возиться с отвертками времени не было. Нажал на дверную ручку.
«Эй, эй, ты куда?! Ты что надумал, придурок?!» – заголосил его внутренний оппонент.
«Да пошел ты, – грубо ответил ему Семенов и сплюнул в сугроб возле машины. – Мент я или не мент, конкретно? Однозначно мент».
Его решимости хватило на десяток метров пути, не больше. Он приостановился на дорожке, идущей мимо подъездов, свел брови к переносице, потер подбородок.
