Через десять дней Новый год. Поедешь в гости к Викусе и ее мужу, вручишь им подарки, получишь какие-нибудь сувениры в ответ. Елка, куранты, игристое вино в бокалах – счастье!
Приготовишь нанимателю праздничный ужин, поможешь елку нарядить, если он захочет ставить елку, и свободна. На целых двое суток свободна. А второго января заступишь снова. И будешь на него работать, пока не попрет.
А если все будет не так?
Например, он скажет: “Почему я вам должен предоставлять отгулы? По графику эти дни вы должны работать на меня”.
И пригласит свою бывшую встретить вместе Новый год, а тебя заставит прислуживать.
Разве такое не может произойти? Еще как может».
Вынести это выше ее сил.
Он ей не брат.
Скверно-то как.
А Сандра ему – обычная прислуга.
Интересно, надолго ли сохранится ее сердечное тепло во всех его шмотках, после того как она отсюда уедет?
Она заботилась о нем с любовью.
Это теперь не важно. Как не было важно никогда.
Сандра работала – он платил.
Она сходила в прихожую за сумочкой. Усевшись в кресло, принялась осматривать кармашки один за другим. Нашла листок, вырванный из блокнота когда-то давно, целых семь дней назад. Вечность назад.
Расправила на колене, погладив бумажку ладонью. Почерком Василия Кущина было написано: «Ты уволена. Уезжай».
Интересно, согласится он предоставить ей рекомендации? Из вредности может не согласиться, но для достоверности она его об этом непременно попросит.
«Ты эгоистка, Лилька. Как он будет справляться один, без тебя?
Очень даже прекрасно будет справляться. И почему, собственно, один? Он будет вместе со своей Галиной.
Хочешь ее встретить снова?
То-то. Бери ручку и пиши».
Сандра дописала.
«Не сварить ли мне на обед пельменей, если уж моя прислуга слишком занята?» – с усмешкой подумал Кущин, поднимаясь из-за стола и потягиваясь.
После того как он решился на эксперимент, работа над обзором сдвинулась с места – хороший признак, правильное решение.
Он старался не обращать внимания на легкий внутренний дискомфорт, возникший в уголке сознания, определив его для себя как неразумную щепетильность, граничащую с глупостью.
Выйдя в прихожую, он столкнулся нос к носу с Сашей. Судя по всему, она направлялась к нему. В руке держала клочок бумаги, который молча ему протянула.
В верхней части листка бисерным почерком было убористо выведено: «Уважаемый господин Кущин, прошу считать наш контракт завершенным с 21 декабря сего года. Чернышова А. В.». Дата, подпись.
Под этим официальным текстом Василий увидел размашистые буквы, написанные его рукой: «Ты уволена. Уезжай».
– Если позволите, я сегодня переночую у вас, – проговорила Саша без запинки. Готовилась, значит.
Продолжила так же уверенно:
– Сумма, которую вы мне решили выплатить, слишком велика. Сейчас те деньги находятся в моей квартире, если, конечно, Зигины бандиты их не прибрали к рукам. В любом случае я считаю, что обязана вам их вернуть. Верну непременно.
Ему бы надо запротестовать: «Ну зачем ты так, Саша?!» Или: «Это не то! Саша, ты сама знаешь, что это не то!» – а он молчал.
Он никогда не оправдывался, никого не уговаривал и не разубеждал.
Кроме Галины, бывшей жены, когда она еще не была бывшей.
«Да при чем тут Галина?! – взбеленился он сам на себя. – Саша уходит! И ты ей позволишь?!»
– Александра Викторовна, – дотронувшись до ее руки, произнес он, и голос предательски дрогнул.
Не заметила ли? Нет, обошлось. Не хватало еще, чтобы Саша заподозрила его в дешевых театральных приемах.
«Нужно что-то срочно предпринять. Идти ва-банк? Терять тебе нечего, Васька, действуй».
И он бодро продолжил:
– Саша, а давайте мы с вами во двор выйдем? Что мы все время безвылазно дома сидим? А на улице погода такая изумительная, солнышко, морозец легкий… А? Давайте! На скамеечке посидим, все обсудим… Заодно я попрактикуюсь без костыля ходить.
Сандра, удивленно на него взглянув, кивнула.
– Хорошо, – сказала, – отличная идея.
Василий торопливо, путаясь в рукавах, надел полушубок, помог Сандре одеться, поспешив снять с вешалки ее норковый жакетик, чем удивил ее еще больше. Она принялась было хлюпать носом, но велела себе истерику прекратить. Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, прекратила.
Скамейка возле подъезда им не подошла, переместились в дальнюю часть двора, чтобы не в тени сидеть, а на солнышке. Да и народ мимо меньше ходить будет.
Василий рукой в перчатке смахнул снег с сиденья, они уселись.
Перчатки на нем были черные, вязаные, не первой молодости, он собирался их выбросить, потому что дыры на пальцах образовались, а Сандра сказала, что это транжирство и нужно их просто заштопать. С тех пор он их носит, забросив кожаные, утепленные мехом.
Некоторое время сидели молча. Неожиданно для себя Кущин проговорил:
– Мне тут операцию предложили сделать. Импланты в позвоночник поставить, чтобы выпрямить спину. Надоело горбатым. Как вы считаете, соглашаться?
Не поворачивая головы, Сандра сказала:
– На месте вашей Галины я была бы против.
– Почему?! – спросил он недоуменно. – Что будет плохого, если я исправлю свой физический недостаток?
– Начнете нос задирать, по сторонам пялиться. А сейчас вы весь ее, со всеми потрохами. Ей так любить спокойнее.
Кущин не нашелся сразу, что ответить. Наконец произнес:
– Тут вы здорово ошибаетесь. Мой вам совет: не стоит всех подряд очеловечивать.
– Но ведь она приезжала, чтобы помириться?
– Она приезжала для другого. Больше она здесь не появится.
– Почему?
– Потому что увидела, что у меня есть вы.
– Я есть, в смысле… экономка?
– Примерно в этом смысле.
– И вас это огорчило? Что она не появится?
– Я не люблю присутствия чужих людей в доме.
Помолчали.
– Впрочем, с операцией я решил повременить. Скоро Новый год, деньги на подарки понадобятся. Вы любите получать подарки, Александра Викторовна?
Она не ответила.
«Идиот», – обругал себя Кущин.
– Подыскали себе работу на полный день? – спросил он, никак не решаясь сказать то, ради чего был затеян разговор.
Она пожала плечами:
– Это не проблема. Аделаида приглашала.
