Ноа услышал, как закричала Осо, видел, как беспомощно взвилась феечка, не зная, что делать. Парень тщетно пытался подняться, но от удара в голове перед глазами все плыло. Ноа с ужасом, как беспомощный ребенок, смотрел, как Маразмус надвигался на кричащую – молящую о спасении – Осо. В ее глазах стояли слезы, дрожащими губами она все звала «дедушка», «дедушка», «дедушка», и Ноа хотел, но не мог ей помочь.
И она кричала, кричала, кричала…
Осо отходила все дальше и дальше, пока спиной не столкнулась с книжным стеллажом – и в последний раз с испугом глянула на Ноа. Внезапно она села на карточки, закрыла глаза, и из груди ее вырвался даже не крик, а настоящий животный рык.
И тогда произошло то, чего Ноа совсем не мог ожидать: Осо начала быстро покрываться бурой густой шерстью, увеличиваться в размерах, на ее пальцах удлинились и увеличились когти, лицо стало вытягиваться. Она в мгновение ока стала косматой, большой и еще более неповоротливой, но осталась такой же испуганной Маразмусом. Правда, теперь к этому страху добавился другой: Осо совсем не понимала, что с ней происходит.
Ноа ахнул от ужаса и удивления, когда на месте Осо была уже не болтушка-подросток, а самый настоящий медведь – бурый, с острыми длинными когтями и огромными зубами в слюнявой пасти. Увиденное поразило Ноа, и он не сразу понял, что около его уха отчаянно верещала маленькая феечка.
– Что? – отвлекшись, переспросил он.
Но из-за рыка он не мог ничего услышать. Среди звуков, наполнявших библиотеку, крик маленькой феечки казался всего лишь слабым писком.
– Верни цветы на место! Скорее! – послышался голос у самого уха Ноа.
Ноа глянул на свое плечо и увидел то самое существо, сидевшее в волосах Осо. Он не дал себе и секунды, чтобы изумиться, потому что необходимо было действовать решительно. Ноа подполз к неудачно брошенному букету и положил обратно на статую. В тот же миг Маразмус успокоился. Дух подлетел к статуе и начал нежно поглаживать ее руки.
Ноа облегченно выдохнул. Он так обрадовался своей маленькой победе, что совсем забыл об огромной медведице, которая прямо сейчас громила библиотеку. Разъяренная и напуганная Осо бросалась из стороны в сторону, падала на спину, словно пыталась стереть с себя медвежью шкуру, и сносила книги вместе со стеллажами. Она рычала, и рык этот казался Ноа плачем, криком беспомощности и страхом одновременно. Он глянул на феечку, ища поддержки, но та сама не знала, что делать. Но действовать нужно было быстро – ведь они уже столько шума наделали, и неизвестно как быстро сюда заявятся преподаватели.
Ноа поднялся на ноги, опираясь на стол, и громко крикнул:
– Осо! Успокойся, Осо. Все хорошо.
Он выставил перед собой руки, пытаясь ее успокоить, но медведица лишь завыла и не перестала крушить библиотеку. Ноа пытался быстро думать, что могло бы остановить ее, вернуть ей человеческий облик, но никак не мог ничего придумать. «Что бы сделала фрау Энгстелиг? Что бы сделала фрау Энгстелиг? Что бы сделала фрау Энгсетлиг?» Ноа прокручивал в голове эту мысль и судорожно думал. Наверное, эта женщина попыталась бы его отвлечь, сделав что-то такое, что привлекло бы внимание Ноа хоть на несколько секунд.
И тут он вспомнил о клыке, с которым Осо вышла из Абсолюта.
– Найди ее кулон, – крикнул он феечке, доставая из своих маленьких ножен меч.
Стекло заиграло в лунном свете, поймало отражение звезд в потолке библиотеки, и Ноа осторожно попытался наполнить клинок своим белым пламенем, но не злым и обжигающим, а мягким, теплым, словно одеялом, которым его по ночам в детстве укутывала Нея.
– Я не хочу с тобой драться! – крикнул Ноа, но медведица, казалось, его не слышит.
Она в отчаянии бросалась на стеллажи, на книги, падавшие с них, и испуганно ревела. Ноа попытался сосредоточиться, выпустить на волю свое пламя, но так, чтобы оно сожгло, а просто окружило, оградило Осо. Он попытался вспомнить маму – такой, какой она была, – попытался вспомнить их неуютный город и приятный дом, в котором он чувствовал себя под защитой, попытался и…
Белое пламя поднялось вокруг медведицы, и та испуганно начала бросаться из стороны в сторону, выть и скулить, но пламя не сжигало, не оставляло черных следов. Оно просто было, просто горело, пока Ноа сосредоточено пытался думать о чем-то хорошем и держать этот – дикий, бушующий в его душе вместе со всепоглощающим гневом – огонь под контролем.
– Я принесла! Я принесла! – завизжала феечка, которая тянула в своих тонких ручонках медальон Осо с разорванной цепочкой.
Ноа сразу же выхватил его у нее и, стараясь не потерять контроль, приблизился к Осо. Он выставил перед собой клык и крикнул:
– Опомнись! Вспомни, кто ты есть!
Медведица словно услышала его сквозь пелену своего страха, ужаса и гнева, обернулась и, когда Ноа подумал, что она снова попытается броситься на него, осторожно и нерешительно двинулась к нему. Она протянула к нему свою косматую голову, пытаясь унюхать предмет в руке Ноа, который, закрыв глаза, инстинктивно протянул руку сквозь пламя и решил положиться на случай.
Больше всего в тот момент он боялся, что Осо снова впадет в безумие, но вместо этого его руки коснулся огромный холодный мокрый нос.
– Ты Осо Фернандес, – сказал он, открывая глаза. – Ты странная девушка-болтушка, которая находит удивительным все, что видит.
Медведица что-то завыла в ответ, и Ноа принял это за хороший знак. Он медленно попытался отпустить пламя.
Белое пламя, разделившее их с Осо, освободило ее, и Ноа уже стоял лицом к лицу с огромной бурой медведицей. Он спрятал меч в ножны и попытался повесить медальон на лапу Осо – ее шея была слишком велика для такой короткой цепочки, – неуклюже перевязывая ее.
– Ты Осо Фернандес. Девушка с Земли.
Медведица прикрыла глаза, и Ноа отошел на несколько шагов назад, когда ее медальон наполнился светом и Осо начала преображаться. Густая бурая шесть исчезала с ее тела также стремительно, как и появлялась, когти утончались и уменьшались, а косматая медвежья морда в мгновение ока стала круглым лицом пухлощекой Осо, которую Ноа знал.
Она осела на пол, хватаясь за свои руки, плечи, ощупывая живот и ноги, свою изорванную одежду, словно не веря, что вернулась. Ноа почти сразу же подскочил, помогая ей подняться, а Осо бросилась к нему на шею, обнимая и плача одновременно. Она бормотала что-то вроде «спасибо, Ноа», «я не понимаю, как это произошло» и «я так испугалась», но Ноа плохо мог разобрать из-за булькающих звуков и частых всхлипываний. Рядом с ним примостилась феечка – тоже вся в слезах и соплях, – причитающая, что хорошо, что все закончилось.
– Нам пора идти, Осо, – сказал Ноа, похлопывая ее по спине.
– Да, – всхлипнула Осо, отстраняясь от Ноа и вытирая нос своим рукавом. – А где Блюблик?
– Я здесь, – существо выпрыгнуло из-за плеча Ноа словно кузнечик. – Я рад, что с тобой теперь все в порядке.
