В жилое крыло вели огромные кованые двери – словно когда-то это были какие-то ворота – с забавной ручкой в виде головы. Стоило Ноа приблизиться к ней, как ему послышался металлический высокий голосок:
– …Стой! Кто идет?
– Эм… Мне нужно к моей подруге… – промямлил Ноа и подумал, что он, кажется, разговаривает с дверной ручкой.
– … Ааааа, амурные дела… Любовь витает в воздухе… – нараспев произнесла ручка. – Но тебе никак туда нельзя. Нет-нет, никак нельзя. Мальчикам нельзя в комнаты девочек.
Затем добавила :
– …Но это же любовь… Я так давно не видела влюбленных парочек, гуляющих по Хэксенштадту. Мое сердце – ха-ха, если бы у меня было сердце! – тоскует по нежным взглядам влюбленных!
Надо сказать, что, если бы у нее был еще и мозг, Ноа подумал бы, что она тронулась умом. Но это он здесь стоял и слушал разговоры дверной ручки, так что, кто еще из них двоих спятил, находится под большим вопросом.
– Прошу Вас, это очень срочно, – все же взмолился парень.
– …Вопрос жизни и смерти?! – металлические глаза-бусинки прищурились, а затем в испуге расширились. – …Неужели, если ты с ней не поговоришь, то она выберет другого?! Нет-нет-нет, этому никак нельзя позволить случиться! Ведь ты такой лапочка! Как можно променять тебя на кого-то другого?! – Послышался щелчок и дверь отворилась перед Ноа. – …Беги, беги, прекрасный принц к своей принцессе!
На секунду Ноа осталбенел, не поверив, что у него все так легко получилось.
– …Чего же ты медлишь, милый друг? – спросила ручка.
Ноа не знал, что ответить, чтобы она не передумала и не закрыла дверь прямо перед лицом парня.
– Я… эм… хотел спросить, а есть ли в Хэксенштадте ручки такие же, как вы? – выпалил он первое, что пришло в голову.
– …Ох, что ты, – игриво ответила она, – я здесь такая одна! А теперь беги навстречу своим чувствам!
Ноа протиснулся в дверной проем и бросился по коридору. За спиной он все еще слышал мечтательный голосок ручки: «Ах эта прекрасная запретная любовь!», тихо вздыхал и горел со стыда. Ну, главное ведь, что его пропустили, ведь так?
Это крыло очень походило на общежитие, в котором жили сами студенты, но более темное и более длинное. У каждой из эльфиек была своя собственная комната, и Ноа даже позавидовал, потому что он жил с Кайлом. В конце темного коридора было всего одно небольшое окно, которое слабо освещало пространство, ведь огромные тени создавали странные растения в больших горшках, которые вились почти до потолка.
На каждой из дверей парень заметил небольшие таблички, где эльфийки указывали свое имя. Девушки постарались украсить этот кусок бумаги и сделать его непохожим на другие. Кто-то написал свое имя нарочито корявыми, печатными буквами, кто-то разрисовал табличку всеми цветами радуги. Также парень заметил, что некоторые имена девушек слишком длинные и вряд ли они здесь в ходу, скорее всего они используют для работы в лазарете свои сокращенные имена. Парень все шел по длинному коридору, внимательно рассматривая таблички, которые уже рябили в глазах. Ноа уже почти отчаялся, подумав, что, скорее всего, на двери написано полное имя Эли, которое он не знает, но в конце коридора он наконец-то отыскал дверь с витиеватым выведенным «Эли». Написанные с легким нажимом буквы будто вели свой танец на бумаге, сплетаясь плавными линиями в единое слово. Хвостик последней буквы Эли немного удлинила и украсила сердечком – Ноа еще на земле видел, как девчонки добавляли рисунки к буквам, но парень очень удивился, поймав за этим и эльфийку.
Он застыл, не решаясь постучать, и понял, хотел сглотнуть, но у него пересохло в горле. Серьезно, там могли уже путешествовать караваны кочевников. Ноа неловко топтался на месте, пытался заставить дрожащие руки – делов-то, это же просто, – но сердце его так бешено стучало, что казалось, будто этот стук отдается даже в висках. И когда он наконец-то собрался с мыслями – «Привет. Я Ноа, помнишь? Ты видела вчера меня и моих друзей ночью, не могла бы ты об этом никому не говорить?» – и был готов постучать, как дверь резко распахнулась и перед Ноа предстала Эли, одежда которой была вся в крови. Ее рыжие волосы спутались, некоторые пряди прилипли ко взмокшему лбу, а на щеке виднелись несколько запекшихся красных пятнышек.
Эльфийка испугано и удивленно раскрыла рот – она наверняка куда-то собиралась, и встретить на своем пороге Ноа никак не входило в ее планы, – а затем попыталась с наигранной веселостью спросить: «Что тебя привело сюда, Ноа?». И в тот самый момент, когда парень хотел ответить ей, чья-то сильная – серая с голубоватым оттенком – рука схватила Ноа за рукав и втащила в комнату, закрыв дверь на замок.
***
Ноа не понять, что произошло и достать Артефакт. Все случилось слишком быстро. Он чувствовал спиной чью-то сильную и крепкую грудь, пока его за горло держали в захвате, и понимал, что против такой махины ему – зеленому юнцу, еще толком не овладевшим собственной магией – не выстоять в любом случае.
– Прошу, Персиваль, не нужно! – взмолилась Эли, бросаясь к Ноа.
– Он видел нас, – проскрипел чей-то могучий и ледяной, но молодой голос.
– Он никому не скажет! – вскрикнула снова Эли и посмотрела на Ноа испуганным взглядом. – Я знаю. Я уверена в нем.
Ноа чувствовал тяжелое дыхание у себя за спиной, будто его мучитель метался и не знал, что делать. Парень ощутил прилив стыда и гнева – дикая смесь, какая бывает, когда чувствуешь себя беспомощным. Ноа хотел быть сильным, или хотя бы выглядеть сильным в глазах эльфийки. Парня даже не волновало, что в этот самый момент его могут убить. Точнее, он все еще не верил, что с ним могут обойтись так жестоко, ведь в нормальном мире людей не убивают направо и налево.
Мысли в голове парня «Она подумает, что я слабак», мольбы эльфийки «Персиваль, прошу, не надо», тяжелое дыхание его мучителя – все смешалось в один гул. Вскоре чужие руки разжались, и Ноа, оказавшись на свободе, отшатнулся в сторону Эли, чтобы не испытывать судьбу и вновь не оказаться плененным. Но эльфийка почти сразу же бросилась к его мучителю, чтобы поддержать молодого человека за плечи и усадить обратно на постель. Ноа взглянул на того, кто его удерживал, и едва не открыл рот.
Это был эльф, но совсем не такой, какими были эльфы Хэксенштадта. Он был невероятно высокий – метра два ростом – и широкоплечий. Ноа все-таки не показалось, и кожа у этого Персиваля была светло-серой со странным синеватым оттенком. Его длинные черные волосы, заплетенные в высокий хвост, едва ли не доставали до поясницы. А в светло-серых глазах Ноа заметил настороженность и недоверие. От носогубных складок, постепенно сужаясь к уголкам глаз, шли черные полосы, похожие на те, что есть у гепардов. У этого эльфа был длинный нос с небольшой горбинкой и толстый шрам на переносице, а плотно-сжатые тонкие губы искривлялись в гримасе – как понял Ноа позже – боли. В его ушах висело по меньшей мере по пять забавных и странных сережек, а на шее – три или четыре кулона, словно Персиваль был падок на все блестящее и старался увешать себя этим.
