– Если я буду в темноте, то они могут меня не заметить, – проговорил Кайл.
Ненадолго в комнате повисла тишина. Но Кайл снова ее нарушил:
– Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты предложил взять меня к вам в команду, – тихо пробормотал он. – Я… Мы с тобой не то что бы хорошо общаемся. Просто иногда разговариваем. Но я рад, что ты подумал обо мне. Я постараюсь сильно не навредить вам своим невезением.
– Почему ты так зацикливаешься над этим невезением? – спросил Ноа.
– Потому что это проклятие моей семьи, – коротко ответил его сосед, и Ноа решил не давить на него своими вопросами. Для парня была невероятной уже сама мысль о том, что ему кто-то хоть немного открылся, а тараканы в голове у Кайла они и в Африке тараканы.
Ноа хотел вздремнуть, но на него снизошла одна настолько идиотская – что вполне могла стать гениальной – мысль.
А что если Кайл может что-то рассказать про этих новых людей? Энгстелиг, кажется, назвала их Вайдманами.
– Кайл, ты не знаешь, кто такие Вайдманы? – спросил Ноа.
– Почему ты вдруг спросил о них? – насторожился Кайл.
– Кажется, они приехали в Хэксенштадт, – ответил Ноа.
– Я думаю, что они появились здесь из-за соревнований, но странно что в такую рань, – задумчиво протянул Кайл, а затем, резко взглянув на Ноа, добавил: – Остерегайся их. Это опасные люди. Самые опасные в Вельтерне.
– Почему?
– О Вайдманах говорят… всякое, – ответил Кайл и уставился на пол. – Понимаешь, они ведь наряду с Вайскопфами и Энгстелигами принадлежат к пяти аристократическим кланам Вельтерна и занимают видное место при дворе императора. Но как говорят, держи друзей близко, а врагов еще ближе.
– Так все же, что такого говорят об этих Вайдманах? – настаивал Ноа.
– Ну… как бы это сказать, – Кайл мешкал и не знал, что сказать. – В общем, люди говорят – я еще раз напоминаю, что это просто доводы людей – будто бы именно Вайдманы замешаны в том, что погибли твои дедушка и бабушка. Да и не только их. Говорят, что они приложили руку к многим смертям. А ведь официальные палачи это Энгстелиги.
Кайл посмотрел на него виновато, но уже через секунду снова вперился взглядом в пол. Он то заламывал пальцы, то пытался грызть ногти. И Ноа, в порыве жалости к соседу, ободряюще положил руку на плечо Кайлу. Точнее попытался. Кайл подпрыгнул, как будто его током ударили.
Ноа пытался не думать о своих родственниках. Не думать о жизни, которая у него могла быть. Не думать о том, что убийцы – как Вайдманы и Ройван – вот так просто гуляют по Виридитерре. Эти мысли еще больше укрепляли в нем веру в то, что справедливость – это сказка для детей. Может, ему пора уже составлять список тех, кто должен понести наказание за свои злодеяния?
– А почему их не накажут? – спросил Ноа.
– Понимаешь… это же Вайдманы. Аристократы. За ними стоит император. Что бы они не делали, они скажут, что так будет лучше для Вельтерна.
Пустота в душе Ноа росла каждый день. Но парень верил, что именно месть и головы тех, кто разрушил его семью, на серебряном подносе, ее заполнят. Ну а пока он собирал информацию о своей семье и о Ройване по крупицам – черт возьми, ее было слишком мало – и все усерднее старался на частных занятиях с фрау Энгстелиг. Все, что Ноа хотел узнать находилось так близко – в Главной Башне Хэксенштадта. Но доступ туда был даже не у всех преподавателей, что уж говорить про студента-первогодку. Все, что так или иначе хотели вычеркнуть из истории и похоронить в летах было именно там. Это Ноа как-то рассказал Махаон, и парень до сих пор не мог себя простить, за то, что пришлось обращаться за помощью к выскочке. Но на войне – а именно она сейчас бушевала в душе парня – все средства хороши.
После рассказа Кайла, Ноа еще больше укрепился в своем намерении держаться от Вайдманов как можно дальше и наблюдать за ними. А с большого расстояния открывается самый лучший обзор.
***
Отдохнуть у Ноа так и не получилось, потому что вскоре его свиток с расписанием, который мирно покоился на тумбочке, сошел с ума. Он летал над кроватью парня, бил его по голове и щекотал перышком, прикрепленным к восковой печати – в общем делал все, что свиток делать не должен. Кайла же это только повеселило. Он смеялся так сильно, что вскоре его лицо стало цвета свёклы. А потом, задыхаясь, все же пробормотал Ноа, чтобы тот раскрыл свиток, потому что у него намечено какое-то важное дело.
«8.00 ПОМОЩЬ В ЛАЗАРЕТЕ» – гласила надпись. И Ноа понять не мог, зачем ему так рано отправляться туда, если первое испытание начнется только в десять часов.
Ноа в один прыжок подорвался с кровати, сменил вчерашнюю одежду и уже выбегал из комнаты, когда заметил подарок Франциска. Рука сама потянулась к Рубиновым Ножнам, хотя голос разума твердил, что ни они, ни меч ему сегодня не понадобятся. Свой взбесившийся свиток он, кстати, тоже прихватил. На всякий случай, если Энгстелиг решит провести дополнительную тренировку.
В лазарете работа шла полным ходом. Пациентов было не так много, но эльфийки вовсю суетились – что-то искали, перекладывали лекарства и повязки в матерчатые сумки, спорили между собой. Сегодня они были одеты не форменные платья. На них были длинные хлопковые рубахи, подпоясанные широкой лентой. На спине была вышита большими красными буквами надпись «Лекарь».
Ноа вертел головой и пытался понять, что ему нужно делать. Он чувствовал себя лишним в этой суматохе. Но парню не пришлось недоумевать слишком долго, потому что к нему подошла Корнелия, и сердце Ноа замерло. Во-первых, потому что он надеялся, что работать в паре ему придется с Эли. А во-вторых, потому что Корнелия – наверное, самая грубая из эльфиек. Ноа не был с ней знаком лично, но именно про нее в Хэксенштадте говорили все, кому не лень, особенно жалуясь на ее грубость при осмотре и холодные руки. Корнелия смерила парня снисходительным взглядом, и сказала:
– Старшая назначила тебя ко мне в помощники.
Ее бесцеремонный тон, с металлическими оттенками, просто обездвижил Ноа. Даже дышать перед Корнелией было страшно – настолько грозно она выглядела. Эльфийка была похожа скорее на солдата, который побывал во всех горячих точках, чем на штатного лекаря Хэксенштадта. В ней не было той мягкости и утонченности, которая была у Эли и других эльфиек. Ее присутствие не успокаивало, а будоражило нервы. И Ноа мысленно молил Вселенную и всех известных ему богов сотворить маленькое чудо. Потому что Корнелия славилась своим жестким нравом, который не смогли подавить даже правила поведения прислуги на Виридитерре.
– Но я совсем не заинтересована в балласте на поле. Так что тебя согласилась забрать Эли, – сказала эльфийка, и сразу погрузилась в свои мысли. Ноа еще пару раз мельком взглянул на нее. Корнелия была красива, но совсем не похожа на других эльфиек. Ее поведение скозило холодом – каждый жест, каждый взгляд, каждое слово. Только она много раз шла наперекор правилам. Только ее из всей здешней прислуги не ругают за такое обращение со студентами и преподавателями. И только о ней с таким восторгом, благоговением и уважением рассказывают близнецы. Корнелия их личный кумир.
