Ирис нелегко жилось в клане, пока в ней не проснулся дар к врачеванию – да такому сильному, что даже старшие целители позавидовать могли. И тогда придирок и упреков стало меньше, а троица смогла жить спокойной жизнью. Но все закончилось, когда сам Маркус не проявил свой дар. И не какой-то там врачевательский. То была магия другого рода.
И тогда старейшина решил, что с него хватит. Он собрал Горный сход – всеобщее собрание взрослых эльфов и эльфиек из Горного клана – и сообщил им свое решение. Семью, что отравляет им жизнь, он предлагал изгнать раз и навсегда: и Маркуса с его странной магией, и полукровку Элирис, оскорбляющую своим существованием Горный клан. Все проголосовали единогласно.
Втроем они покинули горы и больше никогда туда не возвращались. Было страшно идти в мир, который они никогда не видели. Неизвестность пугала, но вместе с тем пришло чувство радости от того, что они теперь свободны. Всю жизнь они провели под гнетом Старейшины и клана. Всю жизнь они чувствовали на себе неодобрительные взгляды. И теперь они наконец могли вздохнуть свободно вдали от предрассудков других эльфов.
Маркус впервые убил человека через несколько месяцев после изгнания из клана.
Он убил, чтобы его семья могла выжить. В Горном клане учили, что ценность жизни неизмерима, но в тот момент цена жизни этого человека была буханкой хлеба. Вместе с этим в клане говорили, что второе убийство совершать легче, но Маркус был не согласен. И второе, и третье, и десятое убийство ему давались тяжело, даже если это ради выживания и защиты. Он сам принял на себя эту роль, чтобы не дать запачкать руки брату и сестре. Он убивал и сразу же скрывался в портале, в своей норе, и сквозь нее проходил в безопасное место.
Вскоре его нашел мастер, путешествующий вместе со своей дочерью Анной. Маркус прятался среди листвы деревьев, поджидая путников, и был незаметен. Но в последний момент мастер поднял голову – и Маркус готов поклясться, что мастер смотрел ему прямо в глаза, хотя этого и не могло быть – и произнес:
– Так ты и есть этот знаменитый хитрый Лис, разбойник, который убивает каждого, кто встречается ему на пути?
Маркус молчал, ждал действий этого человека и не хотел каким-либо движением выдать свое присутствие. Быть может, он просто пытается угадать, что Маркус здесь, а не знает этого точно.
– Я хочу предложить тебе помощь, – сказал незнакомец. – Я могу дать тебе дом.
Маркус не верил. Несколько лет, проведенных вне гор, дали ему понять, что в этом мире нельзя никому доверять, кроме своей семьи. Но в речах незнакомца – в его тоне, в его лице – было что-то, что дало трещину в неверии Маркуса. Незнакомец рассказывал про тайное место, в которое враги не смогут никогда попасть, рассказывал про то, что хочет построить лучший мир.
– Зачем тебе помогать мне? – спросил Маркус, все еще не веря, что кто-то проявил к нему доброту.
– Потому что ты нуждаешься в помощи, – кратко ответил мастер.
– Как твое имя? – поинтересовался эльф, показываясь из-за ветвей дерева.
– Ваш народ зовет меня Ралинаэлем.
– Это значит «проклятый двуликий», – мрачно сказал Маркус.
– Да, – согласился мастер. – Но ведь только проклятые могут понять каково отверженным, я прав?
Маркус устал. Устал от того, что ни на кого не может положиться, что некому его поддержать и что он не имеет права на слабость. Ему хотелось опоры и силы, ему хотелось знать, что он тоже может на кого-то положиться. Наверное, поэтому он и согласился, хотя сначала и не рассказал мастеру о брате с сестрой, тайком наведывая их. Только спустя некоторое время он привел их к нему, привел, когда понял, что этому Ралинаэлю можно доверять.
И так началась их борьба. Так начался Эрмандад.
И Элирис, которая вместе с Анной была душой Эрмандада и причиной их с Персивалем роста, теперь спала крепким беспробудным сном. Его смелая младшая сестра. Он помнил, как она первый раз выстрелила из лука, как впервые вышла на охоту, как она росла и из маленькой девочки вырастала прекрасная девушка. Он помнил, как из трусишки, боявшейся темноты и пауков, выросла бесстрашная и самоотверженная эльфийка.
У Элирис было самое доброе сердце, и потому нести траур по ней будет весь Эрмандад.
У границы, что отделяла Черный лес от дома Скуггена, – Маркус остановился. Он пропустил мальчишек вперед. Когда они оба миновали барьер, эльф удостоверился, что они отряду не враги.
Он внес тело сестры в дом Скуггена, и все голоса и шум работы сразу же стихли. Сотни глаз были обращены на Маркуса и тело Ирис в его руках. Тишина обволакивала. Маркус не раз слышал, что горе становится меньше, если его разделить с другими. И только сейчас понял, какой это бред. Он смотрел на всех этих людей и чувствовал их боль и горечь утраты. Он хотел облегчить их страдания, но не знал как. Он даже себе сейчас помочь не мог, что уж говорить об остальных.
Гнетущую тишину нарушил плачь. Всхлипы и вой членов Эрмандада сливались воедино, отчего на душе стало еще тяжелее. Люди стали подтягиваться к прибывшим, чтобы попрощаться с Ирис.
Маркус уложил ее на небольшую цветочную поляну около высокого дуба и отошел в сторону, чтобы дать проститься с ней каждому. Бесшумно подошла Тристан. Она уткнулась лицом в плечо Маркуса и взяла его за руку. Он молчаливо сжал ее пальцы, как бы благодаря за поддержку. Тристан понимала, что при всех он должен быть сильным и не показывать, насколько ему больно.
Сквозь толпу протиснулся тот самый светловолосый мальчишка и с тоской взглянул на Элирис. Он взял ее бледную руку и приложил к губам, а по щеке скатилась одинокая слеза. Мальчишка смотрел на нее так внимательно, будто ожидал хоть какого-то отклика. Но она молчала и не открывала глаз.
– Эли… была невероятной, – безжизненно сказал мальчишка. – Лучшей из всех, что я знал.
Маркус молча согласился под какофонию всхлипов, шмыганья носом и тихих ругательств. Все эти люди ждали ее, но никто не хотел, чтобы ее тело сюда внесли. Она должна была сама гордо войти в дом Скуггена и возвестить о своем возвращении.
Через толпу стали протискиваться Анна и мастер Ралинаэль. Маркус стоял лицом к ним и молча поприветствовал. Он хотел было сказать мальчишке отойти и дать увидеть мастеру тело сестры, как мастер его опередил.
– Добро пожаловать в Эрмандад, Ноа Вайскопф.
Маркус видел, как серое от боли и грусти лицо мальчишки вытянулось и на нем отразилась буря эмоций из шока, гнева и обиды.
– Ты! – проревел мальчишка.
Он достал свой меч и рванул в сторону мастера. Маркус, потакая инстинкту защищать своих близких, бросился к Ралинаэлю и закрыл его своим телом.
***
Анна зла. И зла это еще мягко сказано. Новоприбывший мальчишка – тот, которого так ждал отец – напал на него. Но Маркус закрыл отца собой и теперь лежит в лазарете – самой большой комнате на первом этаже замка. Меч, окаймленный белым пламенем, прошелся по его спине и оставил длинную полосу ожогов. Да таких, что кое-где оголились кости.
