Все с интересом посмотрели на девушку. Мила смутилась и едва не поперхнулась.
– До успехов пока далеко, – с трудом выдавила она. – Так, маленькие шажки.
– Похвально, похвально, – оценил ее скромность мастер и полюбопытствовал: – Ну-с, а как вам Верочкины вареники? Лучше, чем мои картины?
– Вареники славные, особенно с вишней. А вот с грибами у моей бабушки получаются вкуснее, – призналась гостья с таким простодушием, что все улыбнулись.
– Нет, Петро, это ни в какие ворота не лезет, – шутливо запротестовал Богдан Тимофеевич. – Что за молодежь пошла?! Верочка, на них ведь не угодишь! – с деланной строгостью заворчал он, подмигнув дочери.
Мила испуганно заморгала, боясь поднять глаза. Ей совершенно не хотелось огорчать именитого художника, тем более обижать милую и покладистую хозяйку дома. Но та шутливо погрозила отцу и пришла на выручку студентке:
– Хочу выведать секрет вашей бабушки. Подскажите, Люда, какими грибами начиняет тесто ваша бабушка?
– Белыми, их там тьма-тьмущая.
– Вот видишь, папа? Разве можно конкурировать с такой начинкой, ведь у нас под рукой одни лишь шампиньоны.
– А что это за грибы? – удивилась Мила.
– Они на клумбах растут, – с серьезным видом пояснил Федор. – В парке культуры и отдыха. И что удивительно: даже зимой под снегом не мерзнут. Кто хочет, тот и собирает. Я вот утром пробежался вперед грибников и принес целую корзину. Можем прямо сейчас еще раз проверить лучшие места. Как вам, Людмила, такая идея?
– Как-то не верится… – усомнилась девушка.
– Федя, – укорила сына Вера и пояснила: – Шампиньоны выращивают в специальных питомниках. Это нежные и деликатные грибы со специфическим вкусом.
– Да они просто безвкусные! – запротестовал Федор.
Мать в шутку хлопнула его по лбу. Молодой человек не обиделся. Напротив, перехватил ее руку и нежно поцеловал. Смущенная Вера зарделась от удовольствия. Мила засмотрелась на нее. В элегантном атласном платье, с пышной прической и едва заметными следами косметики на холеном лице женщина напоминала сказочную фею, добрую и очень заботливую. В этом доме ей все было в диковинку: уйма комнат и красота их убранства; тонкий вкус и манера общения хозяев. Атмосфера, в которой она росла, была многим проще. За столом домашней тесной кухни, как правило, обсуждались школьные проблемы детей, предстоящие покупки и соседские дрязги. В лучшем случае – кулинарные рецепты, письма и подарки от родственников. У Семенчуков было иначе. Вроде, и говорили о насущном, но как-то доступно и по-доброму. Речь и кругозор новых знакомых были несравненно богаче. Чтобы не выделяться, Мила по большей части наблюдала и отмалчивалась. Вера поймала ее восторженный взгляд и доброжелательно улыбнулась в ответ.
– Ну, и кто мне поможет убрать посуду, чтобы подать чай? – игриво уточнила она, складывая тарелки горкой.
Мужчины как по команде опустили глаза.
– Я помогу, – с удовольствием вызвалась гостья.
В просторной кухне с дорогим импортным гарнитуром, от одного вида которого захватывало дух, хозяйка занялась мытьем посуды. Вручив Миле полотенце, предложила вытирать насухо. Вера говорила с девочкой, как с давней знакомой, легко и непринужденно, на равных. Казалось, они знакомы не час-другой, а целую вечность. Мила быстро освоилась и перестала комплексовать. Она охотно рассказала, где и на каком курсе учится, узнав при этом, что Федор без пяти минут офицер-подводник, выпускается ближайшим летом и едет служить на Курилы.
– Приехал в отпуск, – не без гордости сообщила мать. – У курсантов так называются каникулы, и они начинаются раньше, чем в других учебных заведениях.
Мила встрепенулась – оказывается, Генка тоже мог уже приехать к родителям. Хорошо, что Вера затеяла этот разговор, а то бы она была не в курсе. Надо безотлагательно его навестить. Вспомнив про предателя, Мила потеряла нить разговора. Часы на стене пробили десять вечера. Гостья взволнованно вздрогнула:
– Простите, мне пора.
– А вы без всякого стеснения оставайтесь. Папа спит исключительно в мастерской. Петр Кузьмич наверняка составит ему компанию. А вам я постелю в гостиной – там никто не побеспокоит.
– Нет, спасибо. Я привыкла ночевать в своей постели.
– Я и сама такая, – улыбнулась Вера. – Тогда велю Феде вас проводить.
– Я сама доберусь! – запротестовала Мила, оглядываясь в поисках выхода.
– За грибы обиделись? Не стоит. Федор у нас шутник, – заверила мать, понизив голос: – У него сейчас кризис личной жизни – любимая девушка внезапно вышла замуж.
– Жаль, – искренне посочувствовала Мила. – Давно?
– Пару месяцев назад, когда сын был на практике.
– Он все еще переживает?
– Не знаю. Федя такой скрытный, он только вчера признался, – оглянувшись, шепнула Вера. – И говорил об этом уже с юмором. Хочется верить, перегорел.
– Разве предательство можно забыть?
– И не такое забывается. Время – лучший из докторов, детка. Когда Федин отец погиб, я думала – не выкарабкаюсь. Года три плакала, забросила сына, дом, друзей. Спасибо папе – поддержал и образумил. А сейчас я точно знаю, что нужно жить для тех, кто нам дорог. У меня семья, подруги, коллеги, – она с удовлетворением посмотрела на гору чистой посуды и снова предложила: – Может, все-таки останетесь?
– Спасибо, Вера Богдановна, но не стоит беспокоиться. Я лучше пойду – девчонки будут волноваться, они ведь не знают, где я. И не переживайте – я дорогу знаю.
– Ну, уж нет, – хозяйка обернулась и громко позвала сына.
Проводив Милу, она выглянула в окно. В свете фонаря Федор бойко гарцевал вокруг молоденькой студентки. Вера перекрестилась: «Пусть мальчик развеется».
Мила вышла во двор и оказалась главной героиней сказки под названием «Волшебная зима». Не отрывая глаз, она заворожено любовалась танцем пушистых снежинок, которые, тая, потешно щекотали нос. На мгновение ей показалось, что искрящиеся в лунном свете сугробы имеют очертания каких-то невероятно знакомых и одновременно фееричных предметов из далекого детства, благодаря которым в мире существуют чудеса. Она прищурилась и растворилась в мириаде призрачных огней. Федор недолго смотрел на зачарованную спутницу и, чуть выждав, колко уточнил, не попала ли ей в глаз соринка.
– Осколок зеркала в сердце тоже не застрял, – умерила его задор студентка.
– В таком случае тебя не унесут сани Снежной королевы, – подыграл Федор.
Милу задело, что он с поразительной легкостью, без особого на то позволения вдруг перешел на «ты». Она этого делать не собиралась – от острых на язык красавцев лучше держаться в стороне. К тому же девушка стеснялась своего старенького пальто и мечтала поскорее избавиться от одетого с иголочки провожатого.
– Вы правы, я воспользуюсь обычным автобусом. Провожать меня нет нужды, – тоном, не допускающим возражений, сообщила она.
