Леся выглянула во двор – дочь резво состязалась на скакалках. Хорошо, подружка у нее на редкость славная – егоза Наташка, добрая, смышленая, озорная. Мать у нее – трудяга и молчунья. Растит девчонку одна и пашет в две смены. Такой лясы точить недосуг. Про подружек все говорят: не разлей вода. Пусть общаются на здоровье. Застенчивой Миле заводная Наташка только в плюс. Сменив халат на платье, она тщательно уложила волосы в пышную прическу, навела марафет и пересчитала деньги – через пару недель Мила идет в первый класс, пора делать нужные покупки.
Досужие соседки при виде боевого настроя Леси потупились и поутихли. Стоило матери с дочерью свернуть за угол, разговоры о том, что юная цыганочка не походит на отца-альбиноса вспыхнули с новой силой. От соседских пересудов у Леси всю дорогу чесалась спина, и горели уши.
Школьный базар пленил Милу своей пестротой. Хотелось стать счастливой обладательницей всего несметного богатства, но Лесин придирчивый взгляд поочередно отметал выбор дочери. Небрежно морщась, она дотошно выбирала детский ранец, жестко критикуя качество материала и убогость расцветки. Миле же, напротив, казалось, что все портфели необыкновенно хороши, а картинки восхитительно разнообразны. Наконец, выбор Леси пал на рисунок с героем из мультфильма. Девочке же хотелось яркой сказки и фейерверка. Она с невиданной прежде настойчивостью убеждала мать в правоте своего выбора и сделала-таки брешь в ее непробиваемой обороне.
– По мне, так лучше с чебурашкой, – попыталась возразить мать, проверяя прочность застежки. – Смотри, какой чудной и милый.
Малышка упрямо сжала губки и твердо возразила:
– Не хочу этого чудика. Купи с цветами и радугой!
– Тоже мне, принцесса на бобах! – вскипела Леся. – Все дети, как дети, а у этой, видите ли, художнический вкус.
– Художественный, – со знанием дела поправила дочь.
– Один черт!
– Молодец, Людочка, – похвалила выбор девочки продавщица, вручая покупку.
Светящаяся от счастья малышка с гордостью натянула ранец на плечики и потянула мать к прилавку с формой и школьными принадлежностями. На них обращали внимание – слишком уж контрастировали голубоглазая шатенка-мать и курчавая дочь-смуглянка с глазками-вишенками. Леся хмурилась и негодовала. Даже себе она боялась признаться, что недолюбливает дочь, поскольку яркая внешность Милы не позволяла забыть о горькой ошибке бурной молодости. Купив все необходимое, мать нетерпеливо подтолкнула Милу к выходу:
– Айда в сад за двойняшками, доморощенный мой Репин!
– Цветы забыли, – испуганно спохватилась дочь. – Без цветов в школу нельзя!
У входа на импровизированный рынок их перехватила постаревшая и осунувшаяся Анна с букетом гладиолусов в руках и радостно сообщила:
– Гостинцы дожидаются у дома. Соседи рассказали, где вы есть, – она поцеловала внучку и уточнила: – Как тебе, деточка, бабушкины цветочки? По душе ли?
Мила благодарно улыбнулась и прошептала:
– Ромашки с васильками были б лучше.
– Мы не колхозники, чтобы дарить учительнице полевые цветы, – укорила дочь Леся. – Идемте шибче, Ванька с Ленкой, поди, хнычут.
– А чем тебе колхозники не угодили? – нагнав, глухо уточнила растерянная Анна.
– Мама, культурные люди дарят модные красивые цветы.
– А твою бабушку в безвкусье упрекнули, – посетовала Анна.
– Мама! – урезонила ее Леся. – Не обижайся, но ты все же отстала от жизни.
– Да, где уж мне, до вас, городских, – только что не расплакалась гостья.
Но теплая встреча с двойняшками развеяла ее тоску. Искренняя радость малышни буквально окрылила бабушку. Анна с интересом расспрашивала внуков о житье-бытье. Те охотно делились сокровенными секретами и признавались в невольных шалостях. Ледок обиды растворился в детской теплоте, о размолвке с дочерью больше ничего не напоминало. Насторожил лишь нездоровый интерес к ней вездесущих соседок, при виде которых Леся гордо вскинула голову и заносчиво проследовала мимо.
– Мама, не раздави жука! – отчаянно выкрикнула ей вслед встревоженная Мила.
По бордюру возле туфель Леси полз огромных размеров диковинный жук.
– Фу! – на ходу брезгливо отбросила его мамаша. – Какая гадость!
Обескураженная девочка залилась горючими слезами.
– Ты злая, злая, злая, злая! – без устали повторяла она.
– Подумаешь, великая потеря, – пожала плечами раздосадованная мать и, шлепнув дочку по губам, приказала: – Всем марш домой!
– Евдокимовна, погутарь маленько с нами, – пригласили старушки Анну.
– Недосуг ей бить баклуши! – обрубила разом Леся и с вызовом подытожила: – У нормальных людей не в пример вам забот полон рот.
Мать виновато улыбнулась, подхватила котомки и, поблагодарив женщин за сохранность, спешно засеменила следом за дочерью.
– Эта Леська чисто цербер, – едко резюмировала дородная тетка, провожая ожесточенным взглядом молодую соседку.
– А мужик – чистое золото, – поспешила вставить подруга. – И детки славные.
– Правда твоя, Зоя, – нехотя согласилась собеседница. – А Людка вовсе тихий ангел. Только вот в кого пошла? Ни дать ни взять цыганочка.
– Мать сказала – в прадеда, который на войне погиб, – напомнила ей Зоя.
– Может, оно и так, – недоверчиво согласилась толстуха. – Чего в природе только не бывает. Вон у Байбачихи телка одноглазая случилась. Знать бы, к чему.
– К повышению удоя, – улыбнулась Зоя. – Бог одно отнимает, другое дает с лихвой. Ну, Настасья, пора мне ужином заняться. Увидишь Наташку – гони домой. Весь день голодной стрекозой летает. За такой разве углядишь? Что я ее матери скажу?
Настя сочувственно кивнула. Баба Зоя осмотрелась, но, не видя малолетней подопечной, засеменила к дому. У тротуара притормозила видавшая виды полуторка. Григорий на ходу выпрыгнул из кабины с полной продуктами авоськой. Поравнявшись с тучной Настей, деликатно поклонился и проскользнул в подъезд. Соседка проводила его взглядом, полным сожаления. У ее ног юлой завертелся цветастый мяч. Раздался звонкий детский смех.
– Здрасти вам! – озорная девчонка лет семи с волосами спелого льна, выбившимися из косичек, ловко присела рядом. – Теть Настя, куда девала бабу Зою?
– Здорово, Наташка, коль не шутишь, – потрепала ее по голове соседка. – Нешто ты опять по крышам гаражей скакала?
– Не-а, – девчушка натянула платье на разбитые коленки.
– Баба Зоя уже все глаза проглядела. Поспешай домой вечерять.
– Угу, – Наташка стала отбивать мяч.
– Куда детей свела намедни? Небось, на хуторское кладбище?
– Не-а, – расхохоталась непоседа. – Ходили купаться в карьер.
– А в совхозный сад за яблоками больше не лазаете?
