– Даже если так, о нашей слабости узнают только деревья. Больше здесь никого нет, – всхлипнула Сая.
Сантар сам не заметил, как увлажнились его глаза. Он яростно вытер их, но слезы навернулись опять.
– Лихо их раздери, – пробормотал он и вдруг усмехнулся.
Видя это, Сая тоже засмеялась сквозь слезы и протянула ему руку.
– Стемнело. Давай возвращаться? – предложила она.
Сантар, впервые в жизни плачущий и смеющийся одновременно, взял ее за руку.
Глава 15
Трижды за ночь дежурные жрецы совершали обход по Храму, оставляя верхние покои напоследок: здесь следовало передвигаться с особой осторожностью, чтобы не побеспокоить сон наставников и Верховного жреца.
Но этой ночью привычный порядок был нарушен. Едва второй обход поднялся на верхний этаж, путь ему преградила светлая фигура. Жрецы спешно поклонились: перед ними стоял сам наставник Арамил. Он был мрачен, под глазами залегли тени.
– Созывайте Совет, – отрывисто приказал он. – Верховный отходит к праотцам!
Жрецы схватились за горло; кто-то пал ниц, кто-то – метнулся к лестнице. Арамил прикинул: пока они объяснят все послушникам, пока те добудятся наставников и оденут их… Времени было достаточно.
Предчувствие не обмануло Арамила: полночь еще не наступила, как он ощутил мощный всплеск, похожий на чей-то безмолвный крик боли. В коридорах царила тишина – никто, кроме наставника-телепата, не почувствовал беды. Поднявшись по лестнице к покоям Верховного жреца, Арамил нашел дежурного послушника спящим. То-то ему будет наказание!.. И никто не узнает правды.
Изнутри донеслись хрипы. Наставник тихонько отворил дверь и замер – на него напала странная робость.
Верховный был в постели. Его тело сотрясалось в конвульсиях, на лбу вздулись вены. Поборов отвращение, Арамил подошел ближе. В глазах Верховного вспыхнула надежда – всего на миг, но тут же погасла. На взмокшем лице отразилась обреченность. Губы зашевелились, но сил сказать что-либо у Верховного уже не было.
– Я все слышу, – заверил его Арамил, касаясь своего виска.
Верховного мучала боль, и мысли его путались, но одно слово было куда сильнее боли.
«Предатель!»
Арамил усмехнулся, потом улыбнулся, а затем, уже не сдерживаясь, расхохотался в голос. Хохоча, он медленно опускался, пока не очутился наконец на полу в ворохе белого одеяния.
– Ты сам доверился мне, – простонал он сквозь смех.
«Я создал тебя, – мысли Верховного стали яснее, что говорило лишь о близости конца. – Дал тебе возможность стать тем, кто ты есть!»
– Я сам себя создал, – фыркнул Арамил, утираясь рукавом плаща. – Все ждал, ждал и смотрел, как другие, глупые, бесталанные восходят по лестнице вверх! Отныне выше меня только Небо… Я возвысился надо всеми!
«И точно так же падешь» – Верховного скрутило судорогой; ног он уже не чувствовал.
Арамил встал и, склонившись над кроватью, посмотрел на умирающего в упор. Что за жуткая боль терзала его! Невыносимая, режущая, боль накатывала волнами, отнимая само желание жить.
Где-то на лестнице несколькими пролетами ниже застучали шаги. Наконец-то они проснулись!
– Не так уж я и ужасен, – вздохнул Арамил, заворачивая рукава. – Мне не нужна ваша жизнь, но, к сожалению, именно вы стоите у меня на пути… Не бойтесь, Верховный! Ваш конец будет легким.
Прохладные пальцы коснулись пылающих висков умирающего, забирая мучительную боль.
Когда в покои вбежали остальные члены Совета, возвышающийся над кроватью Арамил объявил скорбным голосом:
– Верховный жрец скончался… Как могли вы не услышать его прощальный зов?!
Увидев на кровати бездыханную фигуру, наставники переглянулись; во взглядах их отразилась злость, затем бессилие и обреченность. Наставник Еримил украдкой оглядел своих братьев и того, кого он отныне за брата не считал. Едва ли этот безумец один выстоит против одиннадцати, но скольких из них он заберет с собой в могилу? Не меньше половины… Выбора не было; Еримил с тяжелым сердцем опустился на колени и уткнулся головой в пол. Видя это, один за другим поклонились и остальные наставники.
– Приветствуем тебя, Верховный! – нестройно прозвучали разобщенные голоса.
– Я ценю оказанное мне доверие и смиренно принимаю ваш выбор, братья мои, – сказал бывший Арамил.
Было слышно, как за дверью попадала ниц подоспевшая братия.
Наставники разогнули спины и только тут заметили, что упрямый Аргус остался стоять. Еримил потянул было его вниз, но северянин с негодованием оттолкнул руку старика.
Верховный посмотрел на мечущего молнии Аргуса с любопытством.
– Неужели тебе настолько сложно признать меня? – спросил он. – Ты ведь знаешь, что последует за этим.
– Пусть даже меня ждет смерть, – процедил Аргус высокомерно, – но никогда не преклоню колени перед тобой, убий… – и вдруг схватился за горло.
Лицо его, и без того красное, стало багровым, тело забилось в конвульсиях. Аргус рухнул на колени и принялся отчаянно драть руками шею, словно пытаясь скинуть невидимую удавку. Никто из наставников не пришел к нему на помощь. Агония Аргуса длилась около пяти минут, но вот он начала стихать. Наконец его тело сотрясла последняя конвульсия, и северянин, уронив руки, рухнул ничком на пол.
Верховный опустил руку.
– Все-таки поклонился, – усмехнулся он.
Покои накрыла тишина.
– Нам нужно выбрать двоих кандидатов на место наставников, Верховный, – подал наконец голос Еримил.
– Подберите кого-нибудь поспокойней на место этого неразумного! – кивнул Верховный на распростертую по полу фигуру. – Что же касается следующего Арамила, то я знаю, кто примет это имя.
Наставники склонили головы.
Ночная темнота еще покрывала спящий город, когда из Храма спешно выехали гонцы – флаги над Эндросом должны были приспустить до рассвета.
***
– Сколько еще мне тут сидеть?!
Сантар спокойно продолжил колоть орехи: щелк! – скорлупа летела в одну корзину, а маленький орешек – в другую; щелк! – другой орешек отправлялся в рот; щелк! – еще один оказывался в миске. Его съест Сайарадил – потом, когда успокоится.
К вспышкам гнева мага из Большого города Сантар привык через два дня. На поверку ее холодность оказалась маской, за которой скрывался темперамент похлеще, чем у старейшины Фарата. Оставалось только дивиться такому удивительному самообладанию. Для всех изгоев маг из Большого города была спокойной, чуть высокомерной Сайарадил Вэй с вечно застывшим равнодушием на лице – для Сантара же она была Саей, которая, скрываясь от изгоев за стеной березовой рощи, сходила с ума от безделья. Странно было видеть ее все ту же, но строго беседующую со старейшинами; в такие моменты казалось, что в ней живет две сущности. Сбитый с толку Сантар не мог отделать от мысли, что все это его забавляет.
