Погосян аж подпрыгнул:
— Да! Чебуреки! Много мяса! Плов и ведро пирожков!
А я подумал, что неплохое решение. Во-первых, большая площадь заведения — будет где уединиться и поговорить, во-вторых, обычно в таких местах очень вкусно и недорого, а после поездки в Москву мой бюджет знатно просел. Оставшуюся наличку я прятал под чехлом телефона, ну и на счету была пара тысяч.
Перед входом в старый город под названием Малый Иерусалим я ожидал увидеть что-то типа обычного исторического центра со сталинками или домами царской застройки, которые есть в каждом старом городе, а попал… Не знаю, как в самом Иерусалиме, не бывал, но если вспомнить картинки, то очень похоже на то, что я увидел здесь: узкая булыжная мостовая чуть под уклоном, причем в некоторых местах булыжники не новодел, а еще тех времен. Как задумаешься, сколько эпох сменилось, сколько поколений людей бегало по этой улице — голова кругом.
Дома одно-двухэтажные каменные, вросшие в землю, окошки некоторых на уровне бедер, крыши черепичные, местами почерневшие и поросшие травой. И коты. Неимоверное множество хвостатых, вылезших погреться на солнышке.
Есть в таких местах что-то завораживающее, магнетическое. Один раз ступил на булыжник — и вот ты пропал, пополнил ряды тех, кого не стало, и просто обязан вернуться!
На входе, чтобы не помереть по пути, мы купили пирожков и до «Че Буреки» добрались без потерь.
Зал забегаловки оказался огромным, разделенным на две части искусственными пыльными пальмами в горшках, от него буквально разило девяностыми моей реальности. Половина столиков оказалась свободной, мы протопали в конец зала, заняли последний у стены и принялись раздеваться, вешая одежду на вешалку, стоящую рядом.
К нам сразу же подошел парень-официант с бейджем «Самир», разложил меню перед каждым и удалился.
— Дерьмовая столовка, пойдем отсюда. — Микроб скривился и скрестил руки на груди.
— Что такое? — спросил Клыков, не отрываясь от телефона. — Давайте шашлыка возьмем.
— Мне в горло не полезет, — проворчал Микроб.
Игнат посмотрел на Федора возмущенно.
— Не обламывай кайф нытьем! Что опять не так?
— Музон, — буркнул Микроб. — У меня идиосинкразия! Мне плохо от дерьмового музона!
Я только сейчас обратил внимание, что под примитивную мелодию в три аккорда хрипло страдала какая-то попсовая бездарность.
— А мне тут нравится, — проговорил Погосян, плотоядно глядя на двух девчонок, потягивающих через трубочку коктейли у барной стойки.
Одна светловолосая и маленькая, под стать Микробу, вторая высокая худая шатенка с длинными ногами и носом, но выдающимися буферами.
Микроб страдал и жаловался, грозился уйти, но никто его не слушал. Посовещавшись, мы подозвали официанта, заказали огромную миску шашлыка с пюре и овощным салатом.
— И вина! — крикнул Погосян.
— Стоп. Никакого спиртного, — остановил его я, обвел взглядом погрустневшие лица. — Киря может выпереть.
— Но за что? — возмутился Жека. — Мы заслужили! Сам-то он бухал в поезде, аж форма прогулялась! Немного выпьем, закусим…
— Не стоит давать ему повод, — отрезал я. — Сами слышали, как он двадцать кэмэ пообещал всем завтра в шесть утра. И что он сделает с теми, кто не дойдет до финиша или, того хуже, не явится, тоже известно — отчислит.
— Мне тоже кажется, что он к нам докапывается, — сказал Погосян. — Но почему? Ему плохо, что ли, что в его команде появились сильные игроки? Это ж плюс!
— Он же пенсионер, — объяснил я. — Ему может быть интересен не результат, а просто место. А тут появился молодой и наглый Димидко… Наш успех — это успех не Кири, а Саныча, понимаете?
Все замолчали, анализируя услышанное. Только Клык улыбался, глядя в телефон. Игнат выдернул его из рук Ромы, говоря:
— Интересно, если Клыка отлучить от Комсети, как скоро у него начнется ломка?
Рома скрестил руки на груди. Теперь недовольных за столиком стало двое: Клык и Микроб. Игнат прочитал то, что так увлекло Клыкова, округлил глаза.
— Прикиньте, тренера михайловского «Титана» уволили за… — Он прищурился. — Отгадайте за что? За домогательства к игрокам!
Игнат вернул телефон, а Ромка продолжил прочитанную историю:
— Короче, тренер считает обвинения несправедливыми, уволился и увел топов в другую команду! Во где жесть. Прикиньте такого тренера — нам?
— Команда его как теперь называется? — ухмыльнулся Жека. — «Голубой огонек»? «Голубая устрица»?
— А-ха-ха, «Голуби»!
— «Голубцы»!
— «Петушатник»!
— Харэ ржать, — пробурчал Микроб. — Вдруг нам с ними играть придется.
Он сказал это таким серьезным тоном, что мы дружно грянули хохотом.
Вскоре принесли еду, и мы ненадолго забыли обо всем на свете, потому что шашлык оказался идеальной прожарки, сочным, мягким, в общем — идеальным.
Вместо рюмок у нас был чай, и чокались мы чашками. Успех и открывшиеся перспективы кружили голову, и мы пьянели без вина. Было хорошо. Уютно и тепло, как будто мы знаем друг друга десятки лет. Нет, не так, словно мы — не просто одна команда, а одна большая семья.
Погосян перемигивался с девчонками у стойки, и вскоре они оказались с нами за столиком. Маленькую светловолосую звали Алие, а длинную — Машей. Девчонки заказали шампанского и быстро влились в компанию, повесили свои пальто сверху на наши куртки. Микроб воспылал симпатией к Алие, она ответила взаимностью, села рядом и прильнула к нему. Федя, просияв, притянул ее за плечо к себе. Правда, сразу потух, как только она побежала на улицу курить вместе с подругой.
Вернувшись, девочки рассказали, что в этой шашлычной проводятся беспредельные бои. Точнее не прямо здесь, а в примыкающем дворе хозяина, Хасана Демерджи, и не ночью, а в семь вечера, когда собирается «башлевая фарца».
Выяснилось, что Алие работала поварихой, Маша училась на швею. Сообразив, что отравившийся табачным дымом Микроб ее сторонится, Алие села между Игнатом и Жекой. То к одному прильнет, то к другому — то ли ревность Феди вызвать пыталась, то ли просто была, что говорится, низкой социальной ответственности. Но столичные мажоры интереса к деве не проявляли — не их полета птица. Клыков окаменел, не зная, что делать с этими двумя щебечущими созданиями. Мне подруги показались скучными, поскольку говорить они умели только про еду, выпивку и шмотки. В итоге обе достались нашему Поласкуну, который обнаглел, и то одну пытался поласкать, то другую.
В итоге, в пятый раз убежав на перекур, девчонки не вернулись. Погосян потряс пустую бутылку шампанского.
— Динамщицы, блин!
— Надо скромнее быть, — сказал Жека и, немного подумав, мнение изменил: — Хотя нет, деревенские простушки именно так и любят, так что жди, скоро придут и подруг приведут.
