– Нет, у немцев нет знамени. Об их присутствии у Реурбергет рассказали два сбежавших дезертира. Уверяют, что мобилизованные рабочие всегда сочувствовали коммунистам. Ими особый отдел занимался, но ничего подозрительного не выявил.
– То, что обратили внимание на знамена, хорошо, но по большому счету все это может быть хорошо организованной дезинформацией. Немцы большие мастера на такие дела, да и англичане никогда не отставали в подобных вещах. Для подтверждения информации всегда нужны данные радиоперехвата, вместе с данными воздушной разведки. Только тогда можно с уверенностью утверждать, что перед тобой находятся именно те части, а не другие.
Говоров говорил своим подчиненным степенно, неторопливо. Если бы на нем не было военной формы, то его можно было принять за школьного учителя, излагающего ученикам очередную тему урока.
– Что вы можете сказать относительно намерения штаба наступать на участке Кубергет – Коберфьето?
– Мне представляется, товарищ маршал, что это не совсем верное решение. Мало того что мы не завершили полного сосредоточения своих сил, но и выбрали самое трудное направление. Как я уже докладывал, здесь у противника плотный артиллерийский заслон. Но даже если мы возьмем первую линию обороны, то впереди нас ждет вторая линия, построенная по аналогичной схеме. При штурме этого участка мы понесем большие потери, чем при прорыве со стороны моря.
– Там, где со всех сторон простреливается каждый метр. Там, где подступы к своим позициям враг надежно прикрыл минными полями и имеет огневую поддержку своих кораблей. Там, по вашему мнению, мы понесем меньше потерь?
– Потери будут всегда, товарищ маршал. Да, враг явно ждет нашего наступления со стороны моря. Однако мы в состоянии огнем своей артиллерии уменьшить число огневых точек врага, чем серьезно поможем наступающей пехоте. Что касается поддержки противника со стороны моря, то здесь нам потребуется поддержка авиации. Англичане очень чувствительны к ударам по кораблям с воздуха. Наверняка, попав под огонь, они отведут от берега свои суда.
– Или вызовут на подмогу свои самолеты, и тогда отогнанные корабли вернутся. Хорошо, что здесь у англичан нет авианосцев. Тогда бы они имели полное превосходство в воздухе, а так паритет. Учитывая количество самолетов, которыми мы располагаем, и время подлета с аэродромов. Значит, вы предлагаете ударить по врагу всеми силами и попытаться проскочить в узкую щель, до возвращения кораблей врага. Так?
– Совершенно верно, товарищ маршал. При таком положении дел есть определенный шанс прорвать оборону, – уверенно заявил Полынин.
– Шанс, конечно, есть, но при этом пожертвовать всеми людскими резервами и боеприпасами. Вы учтите, Сергей Сергеевич, что британцам проще и легче перебрасывать снаряды и людей по морю, чем нам все это везти по суше. Нарушить их морские перевозки мы не в силах. Англичане прочно прикрыли морские подступы к Нарвику эсминцами и сторожевиками. Тромсё не пригоден для стоянки наших подлодок, а нашего героя, потопившего «короля», так отделали, что он едва дополз до Гамбурга. Вот такое положение, товарищ комдив. Так где лучше наступать? Со стороны моря или в центре обороны врага? – спросил маршал.
Полынин немного задумался, а затем выдохнул:
– Со стороны моря, товарищ маршал.
– Точно со стороны моря? А может, все же у Кубергета? – допытывался Говоров.
– Нет, товарищ маршал. Там две сплошные линии огня, а здесь один удар – и ты вышел в тыл всей группировке врага. Если все получится, мы потеряем на побережье меньше людей, чем при штурме горных склонов.
Говоров внимательно посмотрел на карту, как бы оценивая выводы, приведенные Полыниным, помолчал, а затем хитро улыбнулся.
– Это хорошо. Очень хорошо, что вы мыслите точно так же, как и англичане. В сороковом они взяли Нарвик ударом со стороны моря и теперь там же ожидают главный удар. Не будем их разочаровывать. На побережье мы проведем разведку боем, а наступать мы все же будем через так нелюбимый вами Кубергет, Сергей Сергеевич.
Полынин удивленно переглянулся с начштабом, но промолчал, ожидая разъяснений от командующего, и не ошибся. Готовя наступление, Говоров всегда придерживался суворовского завета о том, что во время боя каждый солдат должен был знать свой маневр. Решение бросать людей в бой силою своего приказа маршал глубоко презирал, считая, что чем лучше и точнее командир будет понимать свою задачу, то тем лучше он с ней справится.
– Противник действует сугубо по стандартам, считая, что лучше всего наступать там, где удобно. Вот на этот крючок мы его и поймаем. Пусть считает направлением нашего главного удара свой левый фланг, а наступление на Кубергет отвлекающим маневром. За один час мы должны взломать оборону противника, пока генерал Гаген разберется, что к чему. Знаю, возможны большие потери, но мы постараемся их максимально снизить за счет контрбатарейной борьбы. Мною лично определены места дислокации батарей, откуда они смогут наиболее эффективно вести огонь по противнику. Повторяю, в направлении Эльдерстрома мы ведем разведку боем, но она должна быть убедительной, чтобы продержать противника в неведении наших подлинных намерений как можно дольше.
– Извините, товарищ маршал, но вы ничего не сказали о нашем левом фланге, Реурбергете. Там тоже будет нанесен отвлекающий удар? – задал вопрос начштаба.
– Для проведения полномасштабного наступления в этом районе у нас нет сил, да и в этом нет большой необходимости. Сергей Сергеевич правильно подметил о возможности государственного конфликта, и чем больше людей будет задействовано в операции, тем больше шансов в него влезть. Поэтому на левом фланге будет действовать группа майора Кривенко, – кратко ответил Говоров.
Как бы сильно маршал ни исповедовал заветы великого Суворова, но он также строго придерживался режима секретности, который в армии никто не отменял. Начдиву вовсе было не обязательно знать, что самый главный удар по плану Говорова наносила как раз группа майора Кривенко.
Приковав своими активными действиями внимание противника в центре и на своем правом фланге, маршал стремился максимально облегчить Кривенко выполнение боевой задачи. Дождавшись момента, майор должен был прорвать оборону противника и выйти к станции Бьернфьепль. Через нее проходила железная дорога, соединяющая Нарвик и Швецию. Захват станции или получение возможности держать дорогу под артиллерийским огнем означал выполнение приказа Ставки Верховного Командования. Перерезанная железная дорога делала совершенно бесполезным обладание англичан Нарвиком. Они могли сколько угодно сидеть в порту, но шведской руде дорога в Альбион была заказана.
Нарвик был третьим стратегически важным портом Северной Норвегии, до которого дошла Красная армия. Захват Киркенеса и Тромсё давал возможность свободного выхода из Баренцева в Норвежское море кораблям Северного флота. Недаром Гитлер до самого конца держал в этом районе свой последний линкор «Тирпиц».
В захваченном отрядом майора Кривенко Тромсё наши моряки сразу кинулись к этой махине металла, уныло застывшей в студеном море. В первую очередь их интересовало состояние орудий линкора, хищно торчавших из его башен. Уже беглый осмотр показал, что орудия главного калибра хорошо сохранились, и теперь моряки срочно решали, возможно восстановление линкора как корабля, или он был обречен на слом и с него нужно было демонтировать пушки.
