Причиной столь неожиданной гибели корабля стали не многочисленные повреждения, полученные им во время налета, а чисто человеческий фактор, против которого оккультные чары оказались бессильны. Ведя отчаянную борьбу за крейсер, фрегаттен-капитан Швенде пришел к неутешительным выводам. Лишившись хода и способности вести огонь, «Принц Ойген» полностью исчерпал все свои силы и возможности. В этих условиях следовало подумать об экипаже, и после короткого размышления Швенде приказал оставить корабль, предварительно открыв кингстоны.
Решившись затопить крейсер, капитан принял соломоново решение, так как не желал видеть свой корабль ни под красным флагом, ни под «Юнион Джеком», ни под звездно-полосатым полотнищем.
Все это стало известно спустя месяцы, а пока, обрадованный успехом налета героев торпедоносцев, маршал Рокоссовский утвердил поданные ему наградные списки отличившихся в этой операции летчиков. В них были не только пилоты «бостонов» и «тушек», но и истребители. Своей храбростью и мужеством они не только позволили бомбардировщикам выполнить свою боевую задачу, но и нанесли сильнейший удар по врагу.
И тут дело было не столько в количестве сбитых в бою самолетов противника. Потери понесли обе стороны, но после этого боя, в сердцах британских летчиков прочно поселился страх смерти. Словно эпидемия среди британской авиации, находившейся в Гольдштейне, Дании и Норвегии, стали возникать массовые поломки техники, отказа оружия или внезапная заболеваемость среди пилотов.
Бравые английские асы двинулись той же дорогой, на которую свернули хваленые орлы Геринга в конце 1944 года. Как говорил один легендарный герой: «Тенденция, однако».
Глава II. По Саксонии сосновой, по Тюрингии дубовой
Закончилась первая декада июля, наступила вторая, но разгоревшийся в самом центре Европы военный конфликт не думал угасать. После сокрушительного разгрома в Шлезвиге и неудачи под Лейпцигом стало совершенно очевидным, что задуманный Черчиллем план по пересмотру итогов войны с треском провалился. Самым логичным и закономерным шагом было бы начало переговоров на нейтральной территории, и сидевший в Стокгольме Вышинский демонстрировал полную готовность к началу этого процесса.
За наступление скорейшего мира выступал французский генерал Шарль де Голль, английские лейбористы во главе с Эттли, а также масса различных европейских политиков и парламентариев, частично освобожденных из фашистских лагерей или рискнувших открыть рот после долгого молчания. Все они в массовом порядке слали письма и телеграммы в Лондон, Париж, Ватикан, Вашингтон с просьбой как можно скорее прекратить этот крайне опасный и никому не нужный военный конфликт, но его главный организатор, господин Черчилль, был абсолютно глух к голосу разума.
Прочно прижатый к стене своими военными неудачами, с одной стороны, и долговыми обязательствами перед сильными людьми мира сего – с другой, он продолжал яростно стучать в барабан войны, упорно отвергая любую возможность начать со Сталиным разговор о мире. Ведь в случае прекращения боевых действий ему грозило гораздо большее, чем получение оскорбительного для любого политика «ордена башмака». На кону стояла даже не высокая репутация политического деятеля и государственного мужа, выстраиваемая британским премьером десятилетиями кропотливого труда.
Вопрос шел о самой жизни величественного потомка герцога Мальборо. Ибо как доказала история, любому кумиру достаточно одного неверного действия, чтобы рухнуть со своего пьедестала и превратиться в отверженного изгоя. И чем весомее становилась эта угроза, тем активнее становились действия Черчилля для избежания этой ужасной участи.
Следуя проверенным рецептам кухни доктора Геббельса, для поднятия боевого настроя своего окружения он с поразительной легкостью извергал из своих уст одну ложь за другой, искусно добавляя в них крупицы правды.
– Да, господин Сталин сумел нарушить наши планы, а президент Трумэн, позабыв об англосаксонской солидарности, устроил нам обструкцию. Все это так, но не стоит впадать в панику и излишне драматизировать положение в Европе. Вспомните, что в начале войны с Гитлером положение Британии было куда более угрожающим, и ничего. Мы выстояли тогда, выстоим и теперь. Еще ни разу за четыреста лет ни одна страна мира не могла одолеть нашу империю в военном конфликте Нам нужно крепко сжать зубы и, проявив твердость духа, идти взятым ранее курсом, – вещал Черчилль, по старой привычке хорошо заправившись бренди и яростно попыхивая любимой «гаваной».
– Посудите сами. На севере мы остановили наступление русских на Нарвик, а на юге не позволили ни единому солдату Советов переправиться через Кильский канал. Мы полностью держим под своим контролем датские проливы, прочно заперев флот Сталина в балтийской луже. Русские могут сколько угодно трубить об успехах своей морской авиации, но ни один их корабль не войдет в воды Северного моря, – разливался соловьем премьер, забывая при этом уточнить, что маршал Говоров не пытался штурмовать Нарвик, только лишь обозначил свое присутствие вблизи столь важного для англичан порта. Что же касалось прочно запертого британцами Балтфлота, то на данный момент самыми боеспособными единицами в его составе были подлодки и торпедоносцы. Все остальное нуждалось в срочном ремонте и восстановлении. Впрочем, подобная избирательность вполне характерна для политика любого ранга и калибра.
– Конечно, положение наших войск в Саксонии не совсем то, что мы хотели бы видеть, но смею вас заверить, это лишь временное явление. Отведя наши войска за Эльбу, фельдмаршал Александер удачно спрямил линию фронта и добился определенного стратегического успеха. Взгляните, – важно тыкал пальцем в карту политикан, одетый в китель генерал-лейтенанта, – русские неосмотрительно засунули голову в пасть британскому льву, и нам осталось лишь захлопнуть ее. В настоящий момент наши и канадские войска заканчивают свои приготовления, чтобы в самые ближайшие дни совместным ударом отсечь и разгромить войска маршала Рокоссовского, занявшие Гамбург.
– Все это хорошо, господин премьер, но когда к нам на помощь придут наши союзники – американцы? Сейчас они только сковывают своим присутствием главную силу Сталина – войска маршалов Жукова и Конева, но без их поддержки победа над русскими невозможна, – спрашивало Черчилля окружение, и он, без малейшего промедления и затруднения, отвечал и на этот каверзный вопрос.
– К сожалению, господин Трумэн не совсем полностью разделяет идею англосаксонского единства, в отличие от его великого предшественника. Когда загремели пушки, он не стал подставлять плечо своему единокровному брату, а занялся банальным меркантильным расчетом выгоды. Вместо того чтобы сразу начать громить русские орды, он принялся выяснять, кто главнее в нашем военно-политическом союзе. Ну, не мальчишество ли?! И такой человек встал во главе Америки в столь судьбоносный для всего мира момент, – горестно вздыхал Уинни и тут же успокаивал своих слушателей: – В этом мире все можно исправить, даже такую посредственность, как Трумэн. Слава богу, в Америке еще есть люди, не утратившие здравого смысла и доброго отношения к Англии. Мой специальный посланник Крипс сейчас находится в Вашингтоне и ведет переговоры, как с господином Трумэном, так и с нашими союзниками. Слов нет – это трудные и жестокие для нас переговоры. С оступившимися партнерами всегда разговаривают сквозь зубы, но, несмотря ни на что, консенсус будет найден. В этом я полностью уверен.
