На блокпосте мной явно заинтересовались. И похоже, сейчас попытаются выйти на мою дивизию, чтобы узнать, был ли у них такой ефрейтор и правда ли, что его похитили (я ведь не такая величина, чтобы обо мне все знали и говорили). Да, так и есть, радист вызывает, делает запрос, связь шифрованная, но Взор здорово меня выручает.
А следы пребывания в плену, они есть. Следы от кнута на спине, некоторые воспалились, худоба, синяки по всему телу, щетина (бриться якобы нечем), тени под глазами. Вы месяц побегайте, как я, тоже тени появятся. А следы от кнута, так это один из големов поработал, причём в разное время, чтобы было видно, где старые и где новые. Грязную одежду я якобы скинул (так объясню), а на мне новенький камуфляж с одного из советников, правда, на два размера больше. Под рукой – «калаш», пусть под патроны-«пятерки», но, главное, есть. Это оружие одного из советников, негра.
Мне приказали приблизиться, за километр до блокпоста остановиться, заглушить двигатель и покинуть бронемашину. Вскоре подъехала «шишига», из которой высыпали солдаты при двух офицерах. Не знаю, сколько стволов на меня было направлено, но было неуютно: тут одних только танков шесть штук, не считая другой бронетехники. Меня обыскали, всё оружие – а при мне кроме автомата были три пистолета и шесть гранат – изъяли и, погрузив меня в кузов «Урала», повезли к блокпосту. БМП, порыкивая мотором, устремилась за нами. Часть солдат ехали на её броне, ещё двое охраняли пленников, которых везли тут же, в кузове грузовика.
На блокпосте меня осмотрел врач, смазал мне спину и перебинтовал, а затем старший блокпоста с местным особистом начали меня допрашивать, пока здоровенный старшина-сверхсрочник, здорово орудуя бритвой, брил меня. Когда он ушёл, особист, принюхавшись, сказал:
– Не пахнешь.
– В речке искупался, товарищ капитан. Отмылся. Правда, без мыла, песком, – пояснил я, жадно насыщаясь кашей из гречки. Повара пока только её успели приготовить, и масла не пожалели.
Майор, командир блокпоста, изучая лежавшие на тряпочке мои награды и документы, сказал:
– Это ладно. Ты, ефрейтор, объясни: как награды и документы сохранил?
– Погоди, – остановил его особист и повернулся ко мне: – Начни сначала. Кратко, потом, уже под запись, расскажешь подробно.
– Похитили меня наёмники, судя по говору, Западная Украина, двое вроде из Прибалтики. В машине вырубили, очнулся в яме, уже в старом, драном халате на голое тело. Избит был, всё тело ломило. Ну что сказать, били, хотели узнать, кто мне сообщал об их грузах. Как им объяснить, что у меня чуечка работала? Неделю назад меня решили перевезти в Пакистан, как я понял. Караван из осликов. Там я и бежал, убив ночью конвоира. У него винтовка английская была, старая. Ушли мы недалеко от тех мест, где меня держали. Я решил вернуться, забрать своё. Охотился, больше десятка моджахедов перестрелял, пока мне в плен не попался их командир. Вот и обменял его на мои награды и документы. Нашлись, даже комсомольский билет. Вот форма и оружие пропали, нет их.
От этого командира я узнал о схроне с БМП. Этот командир, оказывается, нанял тех наёмников, что меня взяли, и они пощипали схроны у других банд, а банды уничтожили. Я нашёл, где машина стоит, там пещеры, топливо есть, завести смог, ну и покатил к вам. Тут приметил банду, шедшую к нам в тыл, и видел, как её перехватили наши. Не знаю, кто это, по повадкам ГРУ. Прижали банду они здорово, часть уходить начала, как раз на меня, я их и принял. Бортовое вооружение использовал, троих пристрелил, этих двух взял в плен. Переоделся, а то эти халаты надоели, и сюда рванул. Пленные сообщили, где ближайшие наши. Позывные старые я помнил, канал знал. Вроде всё.
– Так, ефрейтор, а объясни мне… – начал особист, и дальше опрос уже пошёл более тщательный и подробный.
Чуть позже мне принесли красноармейскую форму (она ещё в ходу), а трофейную забрали. Я посетил душ, отмывался мочалкой с мылом – ох и хорошо! Правда, вставать под струю мне запретили, раны на спине нельзя было мочить. А в полдень прилетел вертолёт, Ми-8, доставивший спецов, которые тут же бросились осматривать БМП. Когда они нашли демонтированное оборудование, раздались радостные возгласы.
А потом меня на этом же вертолёте отправили в Кабул. Трое суток допросов в Особом отделе армии, потом ещё прокуратура пыталась на меня повесить потерю оружия и срок дать, но на них рявкнули, и они отступили. Видимо, я в жилу пришёлся, вернув секретную БМП, потому как в штабе меня наградили, дали сержанта и второй орден Красной Звезды. Командующий группировкой Советских войск лично награждал. Потом ещё четыре дня мучений, и с одним из караванов я вернулся в расположение своего батальона. Хорошо время провёл, я доволен.
Меня уже ждали, встретили хорошо. Особенно был доволен взводный, он ведь серьёзно пострадал за то, что поверил липовым документам и отдал меня. Звание должны были дать, уже представили, а тут под сукно убрали, как и награждение орденом. Взвод уже две недели работал по сопровождению колонн, только что вернулись из Кабула: мы в основном по этой трассе работаем, хорошо её знаем, как и все места засад.
Отметили моё возвращение, я язык стёр, рассказывая, как в плен попал, как там выживал и как бежал. Причём с каждым новым рассказом подробностей прибавлялось, пока я не начал описывать, как мне помогли инопланетяне, расстреливая душманов со своего космического корабля. Мне кажется, последние мои истории слушали уже чисто из любопытства: что нового я ещё придумаю?
Кладовщик уже ждал, выдал новое снаряжение, форму, тоже «мабуту», недавно завезли, а также и обувь. Но вместо автомата выдал ПКМ, объяснив, что это приказ ротного. Пришлось брать, номер оружия мне вписали в солдатское удостоверение, вычеркнув номер прошлого автомата. К вечеру оружие было приведено в порядок, ленты набиты, пулемёт заряжен, гранаты размещены по подсумкам. В общем, перебрал всё как положено. Так я стал пулемётчиком нашего отделения, несмотря на звание.
А утром после завтрака мне приказали бежать в штаб батальона – комбат вызывал. В кабинете кроме комбата находился знакомый мне майор, начальник разведки полка по фамилии Филимонов.
– Ну что, Королёв, не хочешь перевестись в разведвзвод? – спросил Филимонов.
– Нет, – сразу ответил я.
Удивлены были оба. Служба в разведке почётна, многие туда стремились, новичков там нет, отбирали лучших из линейных рот со сроком службы не меньше года. Мой ответ явно выбил обоих из колеи.
– Причина? – уточнил начальник разведки полка.
– Мы – мотострелки, мотострелки пешком не ходят. А разведка носится туда-сюда на своих двоих. У меня ноги не казённые, товарищ майор.
– Что ж, тогда это приказ, – взял слово комбат. – Второе отделение лишилось командира и трёх бойцов, ранеными в госпиталь отправили три дня назад, сейчас восполняем потери. Примешь отделение. Пока будешь на базе, изучишь специфику службы, а как врачи дадут добро, начнёшь работать.
– Есть, – козырнул я.
А что оставалось делать? Всё за меня решили. Пришлось бежать в казарму, всё забирать, пулемёт в том числе, и переходить из одной казармы в другую: разведка тут же дислоцировалась, только в другом здании. Дальше было знакомство с бойцами отделения, ну и бумажное оформление меня в этот взвод.
