И пока девчата плескались за камышами (Ксюша меня стеснялась), я обменял его на запасном складе на полуторку и двадцать пустых бочек – десять для бензина и десять для дизтоплива. Бочки заполнил, обменяв топливо на ил и воду из реки. Мне также хватило металла на два зенитных ДШК на треногах и один на пехотном станке и на тройной боезапас к ним, а также на двадцать пять ППД с боезапасом, два советских танковых пулемёта и десять цинков с патронами. Поляки, как я вижу, тут много всего побросали, надо покататься по окрестностям в поисках старой техники и обменять её на нужное мне. Да, так и сделаю.
День прошёл отлично, вечером мы были в театре, а затем в парке отдыха, там играл живой оркестр, и я по очереди танцевал с обеими моими девушками.
Ну а на следующий день началась служба. Дела я принял быстро, за три дня освоился. День рождения Ксении пролетел ярко и незабываемо. Я использовал фейерверки, разбудив ими половину города, соседи меня сдали, и пришлось платить штраф, но девушка была счастлива. В благодарность она хотела поцеловать меня в щёку, но я чуть довернул голову, и наши губы соприкоснулись. Поцелуй мы прервали, только когда рядом раздалось покашливание: стоявшая рядом Ольга, грозно уперев руки в бока, сердито смотрела на меня. Правда, это не помешало мне, дождавшись, пока она уснёт, перебраться в койку к Ксении. Та поначалу пыталась прогнать меня, но я был настойчив, и она сдалась. Она оказалась девушкой, да и Ольга, кстати, Андрею тоже досталась нетронутой.
А утром Ольга гоняла меня оглоблей по двору. Ничего, к вечеру наплакалась и простила. Я, когда со службы пришёл, усадил её под навесом в саду, обнял, знаками показал Ксении, чтобы та села рядом, и объяснил Ольге свою позицию.
– Вот ты говоришь, что я изменил тебе, а я так не считаю. Ксюша для меня как вторая жена, младшая. Ты официальная, она нет, но для меня это неважно. Сегодня десятое июня, и у меня есть новости. Вы заметили, что все военные ходят с хмурым видом? Они знают, что в этом месяце немцы нападут на нас. Двадцать второго июня, в три тридцать утра. Командование тоже знает, но ничего сделать не может. Политуправление запрещает говорить об этом, заявляя, что это враньё и провокация.
Вот что я скажу. Я службу несу, и у меня много знакомых появилось в службе снабжения, а у них есть знакомые среди польских контрабандистов, я через них подарки вам и купил. Так вот, эти контрабандисты и несут с той стороны новости. Немцы уже готовятся, дата известна точно. Что самое подлое, пришёл запрет на эвакуацию русского населения из Западных областей, в том числе и семей комсостава: мол, нечего панику разводить. А отправлять вас под бомбами, когда смерть падает сверху, я не могу и не хочу.
Через пять дней будет самолёт на Москву, и я вас лично доставлю в столицу. Деньги у меня есть, занял у парней, купим дом, хватает, оформлю его на тебя, Оль, и убедившись, что вы устроились (а немцы до Москвы не дойдут), я вернусь продолжать службу. Армия мне не понравилась, бардак, права ты была, Оля, что отговаривала меня. Я бы отслужил год и уволился, но из-за немцев придётся до конца воевать, демобилизуюсь уже после войны.
Что по Ксюше, постарайся понять: я люблю не только тебя, но и её. Война предстоит страшная, и в ней сгинут сотни тысяч молодых парней. Многие вдовы и молодые девчата будут выть в подушку ночами, потому что на них мужчин не хватило. Я не хочу такой судьбы Ксюше, да и меня приводит в бешенство одна только мысль, что у тебя или у неё будет другой мужчина. Вы можете стонать и извиваться только подо мной, и никем более. У вас только один мужчина есть и будет – это я. Поэтому не ругай сестрёнку, пусть и у неё будет личное счастье. Разницы я между вами не делаю, вы для меня обе дороги.
Я постараюсь обеспечить вас всем необходимым, чтобы пережить эту войну. Не слушайте врунов и дураков, которые кричат, что мы закидаем противника шапками. Война будет страшная и кровавая, она будет идти несколько лет, потери наши составят от пятнадцати до двадцати миллионов только убитыми.
Так что готовьтесь, в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое я увезу вас отсюда.
После этого разговора мы отправились спать. Лёжа в постели, я размышлял, рядом ворочалась Ольга, а в соседней комнате – Ксюша. Обе явно переваривали информацию, которую я им сообщил. А девчата неплохие, истерику не устраивают, приняли информацию к сведения и теперь обдумывают.
Что касается нашего дивизиона, то людьми он укомплектован на девяносто процентов, комсоставом – на восемьдесят, но орудий полный штат – зенитные 76-миллиметровые пушки образца тысяча девятьсот тридцать первого года. Три батареи четырёхорудийного состава каждая. Буксировщики также есть по штату, это ЗИС-6, двенадцать штук, по числу машин, и если вдруг какая сломается, запасной нет. Тут, вообще, гусеничные транспортёры нужны, но грузовики тоже тянули, хотя и с трудом. Есть также связной мотоцикл и пять грузовых машин снабжения на весь дивизион – да, мало, нужно ещё не меньше шести. Легковой машины в дивизионе не было, командиры пользовались разъездной полуторкой.
Пришлось помочь – сделать поддельные документы и ввести в штат чёрную эмку; я отдал её командиру дивизиона. Таким же образом ввёл ещё три ЗИС-5, из них один с прицепом, водителей нашли среди бойцов. В каждую батарею выдал для командиров по разъездному мотоциклу с коляской. Снабдил командиров биноклями и оружием: приказал им сдать своё личное оружие и получить пистолеты-пулемёты ППД, что и было сделано. Выдал им также наручные часы, форму. Практически всё доставал из Хранилища, но что-то вполне штатно получал на складах. Сделал также дополнительный склад боеприпасов и топлива на краю рощи.
Рацион у бойцов улучшился на порядок, часто черноморской рыбкой питались. Доппаёк тропическими фруктами сначала ввёл командиров в ступор, но постепенно привыкали. Я видел, как по улицам бегали дети с мандаринами, бананами, но не моё это дело, что командиры их своим детям отдают. В общем, в дивизионе я обжился, да и проставился, как и хотел, пригласив командиров с семьями к нам домой. Отлично посидели в саду, с шашлыками.
Заснуть не удавалось, и я начал вспоминать, как оказался в этом мире. Надо сказать, это стало для меня неожиданностью. От КГБ я тогда ушёл, хотя войска подняли, начали прочёсывать местность. А как стемнело, я сел на Л-29 «Дельфин» – спортивный реактивный самолёт, я их у чехов угнал десять штук. Инструктор научил меня на нём летать, и качественно, два вылета по часу сделал. И вот, решив продолжать накапливать пилотажный опыт, с ровного участка асфальтированной дороги я поднялся в воздух. А тут ночные перехватчики, и то ли я неопытный, то ли пилот, мы и столкнулись. Тот, гад, катапультировался, а я…
Удар крылом по кабине пришёлся, так что в запасе у меня теперь только девять «Дельфинов» осталось. А самолёт мне реально понравился. Я уже освоил американские реактивные учебные самолёты и как раз собирался на боевые переходить, когда этот «Дельфин» нашёл. Он идеален для курсантов. Правда, к скорости реактивных самолётов я привыкал долго, но постепенно освоился. А что будет, когда на истребитель сяду? А уж как мечтаю поработать на «Граче» по скоплениям живой силы противника! Однако до Смоленска нельзя.
