— А мне ваше, хотя вы и делаете то, что в ваших силах. К
вашему сведению, вы добились бы от меня большего, если бы применили менее
жесткую тактику.
Но у вас свой стиль работы.
— Совершенно верно, я груб и жесток. В следующий раз я
поговорю с тобой, Лэм, без свидетелей.
— О'кей, — ответил я. — Тогда и увидимся.
Я вышел из квартиры, оставив Мортимера Эванса с женщинами.
Остановившись у квартиры Даттона, я нажал кнопку звонка, одновременно
посматривая через плечо, не выйдет ли кто-нибудь из квартиры Лоис Марлоу. Никто
не вышел.
После второго звонка Горас Даттон рывком открыл дверь. Его
лицо было сердитым.
— Черт возьми! — рявкнул он. — Я занят. О, хэлло, Биллингс!
Последние слова он произнес тоном ребенка, встречающего
Сайта-Клауса. Я позволил ему потрясти мою руку и обнять за плечи.
— Входите, входите, — сказал он. — Я работаю над ним.
— Над кем?
— Над «Конфликтом». Это будет потрясающая картина! Настоящая
бомба!
— Все это чудесно, — сказал я. — Но, к вашему сведению, меня
зовут не Биллингс, а Дональд Лэм. Я частный детектив и занимался поисками
Джорджа Кэдотта. Он прятался от меня. Я познакомился с вами, чтобы получить
сведения о Джордже. А теперь выяснилось, что он убит.
Рука Даттона соскользнула с моего плеча. Он смотрел на меня,
открыв рот.
— Кроме того, — продолжал я, — мне хочется посоветовать вам
продолжать работу над «Конфликтом».
По-моему, картина будет великолепна! Что же касается
абстрактной живописи вообще, то я не вижу в ней ни малейшего смысла. Но вокруг
убийства Джорджа будет большая шумиха, сюда приедут репортеры. Если они
застанут вас работающим над одним из шедевров, то вы получите бесплатную
рекламу, а потом, возможно, кто-нибудь купит картину. Кто-то сказал, что дурак
рождается каждую минуту. И у некоторых из них есть деньги. Прощайте.
Я повернулся и ушел, оставив онемевшего о изумления Даттона
стоять на пороге.
Глава 6
Я остановился у первого попавшегося отеля, зашел в
телефонную будку, плотно закрыл за собой дверь и заказал междугородный
разговор, назвав номер кредитной карточки Берты Кул.
Через минуту я услышал ее голос. Она разговаривала с
телефонисткой:
— Какого черта я должна оплачивать этот разговор?
Скажите ему, пусть заплатит сам. Он ведь получил деньги на
расходы… Впрочем, ладно, я принимаю разговор.
Да, Берта Кул. Хэлло, хэлло.
— Хэлло, Берта. Говорит Дональд, — начал я разговор.
— Я прекрасно знаю, кто говорит, — продолжала разоряться
она. — Какого черта тебе пришло в голову заказывать разговор за мой счет? У
тебя же есть свои деньги. Ты мог бы приплюсовать это к общему счету за отель. В
любом случае оплатить этот разговор можно в конце месяца, а до этого времени…
— Прекрати ворчать. У нас неприятности.
Берта мгновенно перестала брюзжать. Воцарилось молчание.
— Ты слушаешь? — спросил я.
— Конечно. Какого рода неприятности?
— Выслушай и постарайся понять. Пускать это дело на самотек
ни в коем случае нельзя.
— Не томи, что у тебя произошло?
— Я ошибся в расчетах, Джордж Кэдотт уже написал Минерве
Фишер о подробностях поведения ее мужа на конференции в Сан-Франциско, упомянул
имя Лоис Марлоу, и это письмо, вероятно, отправлено.
— Пусть меня поджарят вместо устрицы! — взбесилась Берта. —
Неужели ты не мог помешать этому парню?
— Это только половина неприятностей. Прошлой ночью Джордж
Кэдотт был убит.
— Черт возьми!.. — Это новость охладила обличительный пыл
Берты.
— Кроме того, наш клиент Баркли Фишер допустил ошибку,
прилетев сюда ночью самолетом с тем, чтобы повидаться с Джорджем Кэдоттом и
предложить ему отступного, хотя я убеждал его не делать этого. Прилетев, он
зарегистрировался в отеле. Надеюсь, к тому времени, когда станет известно время
смерти Кэдотта, у Фишера будет твердое алиби.
— Конечно, конечно, — поспешила заверить Берта. — Он будет
вне подозрения, если выяснится, что он был в это время в самолете.
— Но я не был в самолете, — сказал я.
— Что ты имеешь в виду?
— Что я вляпался в это дело по самые уши.
— Ого!
— Вы должны немедленно связаться с Баркли Фишером, —
продолжал я. — Письмо к Минерве было датировано понедельником. Не знаю, было
оно послано тогда или после. Передайте Фишеру, чтобы он крутился дома и
просматривал почту. Если увидит письмо из Сан-Франциско со штемпелем и адресом,
напечатанном на машинке, пусть уничтожит его, если дорожит своим семейным
счастьем.
— Понятно.
— Письмо может прийти сегодня, если оно, конечно, уже не
пришло вчера.
— Хорошо, я свяжусь с Фишером. Теперь скажи, Дональд, как
глубоко ты увяз?
— Не знаю, если не считать того, что мне пришлось срезать
один угол.
— Что за угол?
— Острый.
— Очень похоже на тебя.
— Думаю, никто ничего не сможет доказать — пока.
Что ж, заметай следы, — посоветовала Берта.
— Чем я и занимаюсь. Но есть возможность, что на какое-то
время мне придется скрыться. Так что на всякий случай будь у телефона. Ты можешь
мне понадобиться.
— Хорошо.
Я повесил трубку, вернулся в свой отель и подошел к портье
за своим ключом.
— Мистер Баркли Фишер у себя? — спросил я.
— Он расплатился и выехал два часа тому назад, — ответил
портье.
— Но он зарегистрировался у вас?
— О, да.
— Вы не скажете, когда он приехал?
— Я могу посмотреть в книге, если у вас есть причина
интересоваться.
Я показал ему свою визитную карточку.
— Надеюсь, что дело не касается репутации отеля? —
осведомился он.
— Ни в малейшей степени.
Портье заглянул в книгу и сказал:
— Он зарегистрировался без десяти одиннадцать вечера.
— Не может быть! — воскликнул я. — Он же был в это время в
самолете…
— Простите, мистер Лэм, но наши документы очень точны, время
регистрации проставляется автоматически и сверяется по встроенным часам. Вот
видите, десять пятьдесят… нет, простите, десять пятьдесят одна.
