– «Бель, синеглазка моя»? МОЯ?! Есть черта, которую пересекать не стоит.
И глаза Адриана сузились, но это не скрыло стального блеска, который явственно продемонстрировал – пересекшего черту ждет смерть. И только смерть.
– Полагаю, нам пора возвращаться, – осторожно произнесла я, намереваясь предотвратить определенно назревающий конфликт.
Лорд Давернетти взлетел первым.
У него это получалось не так изящно, как у лорда Арнела, так что градоправителю Вестернадана пришлось спешно создавать воздушный барьер, дабы нас не засыпало песком. Но так как уровень силы дракона возрос, рассчитать высоту и ширину барьера не удалось, и почти сразу где-то высоко раздался звук глухого удара и затем в нашей мысленной связи разъяренное:
«Дьявол тебя раздери, Адриан! Я только планировал напиться, но голова у меня болит уже сейчас!»
Лорд Арнел движением руки уничтожил барьер, затем нахмурился, сосредоточенно размышляя определенно о силе, которая пока плохо контролировалась. Все это время я сидела, размышляя о том, что как выяснилось, не контролировалось вовсе. И размышлять об этом самостоятельно не вышло, потому как я совершенно ничего не понимала.
– Мне казалось, лорд Давернетти оказывает тебе помощь, и даже в день встречи с моими родителями, он… – о, у меня просто не было слов. – Я не в силах понять, принять, осознать и даже думать о произошедшем! Мне казалось, лорд Давернетти ведет себя как джентльмен…
– Анабель, – мягко прервал меня Адриан, – ты однажды очень точно охарактеризовала нас – все наше благородство лишь налет цивилизации, но под этим налетом скрывается истинная сущность. Мы – драконы. И мы никогда не отдаем безропотно то, что нам дорого. Даже брак и наличие детей не остановят того, кто действительно любит – свою любовь драконы готовы ждать десятилетиями. Но отныне на тебе кольцо из первозданного железа. Кольцо, что невозможно создать без согласия той, кому оно предназначено. Мое кольцо. У Кристиана не осталось надежды, он зол, это естественно. Ничего, переживет. Я бы не пережил, но он переживет. Поспи в дороге, тебе нужен отдых.
Нежный поцелуй, и покинув экипаж, лорд Арнел запер дверцу. После проверил все крепления.
Взлет был неимоверно плавным, и это очередное проявление заботы обо мне, заставило забыть о лорде Давернетти, несмотря на весь неприятный осадок, что остался после произошедшего. Устроившись лежа на широком сиденье, я закуталась в одеяло, едва мы поднялись к облакам и в экипаже существенно похолодало, но все же правую руку под одеяло не спрятала, с улыбкой глядя на кольцо – маленький дракон обнимал мой палец, согревая, успокаивая и любя. Сняв его, я вновь прочла гравировку, и, вернув колечко на место, вспомнила, как умирала там, на перевале. И как звала, без надежды на спасение, но все равно упорно звала. И то, что Адриан нашел меня, даже без магии, это было признанием в любви, гораздо более значимым, чем тысячи колец и сотни тысяч красивых слов.
«Я люблю тебя… – мысленно прошептала ему».
Ответ был неожиданным:
«Я был уверен в этом все время. С самой первой нашей встречи. Но лишь сегодня, глядя на Кристиана, осознал, насколько был самонадеян. Каждый раз, когда ты говорила мне «нет», я был убежден, что это является лишь смесью гордости, притворства и неискренности, как минимум перед самой собой. Анабель, если бы там, в пещере, что навсегда останется для меня лучшим местом под бескрайними небесами, ты снова сказала мне «нет», я бы не прикоснулся к тебе, как бы сильно не было мое желание. Но лишь сейчас, с каждым взмахом крыльев, что ты подарила, я осознаю, что мог услышать… И это тяжело».
Молча посмотрев на кольцо, я спросила:
«Неужели, вы с самого начала воспринимали меня как девушку, что испытывает к вам чувства?»
«С первой встречи, – предельно честно ответил Адриан. – Ускоренное сердцебиение, расширенные зрачки, обнаженные ступни ног… Я не знаю, как это воспринимается среди людей, но в обществе драконов это выглядит как попытка соблазнения».
Потрясенная я села, обронив одеяло на пол.
Дракон же продолжил:
«Представь, как сильно я ненавидел себя за то, что не мог перестать думать о тебе, несмотря на твое поведение и репутацию. И в ту ночь, когда ты проводила трансформацию… я был уверен, что основной целью является вовсе не платоническое времяпрепровождение».
Потрясенная я только и смогла вымолвить:
– Какой… ужас.
«Ужас в данный момент испытываю я, – произнес дракон. – Сегодня я смотрел в глаза Кристиана, и понимал, что мог оказаться на его месте. Для меня это было бы равносильно смерти».
Пауза, и безапелляционное:
«Лорду Гордану придется покинуть Вестернадан».
Существенно оскорбившись, я все же высказалась:
«Адриан, я не настолько ветрена!»
«Ты идеальна… но у меня нет ни власти, ни контроля над твоим сердцем, это пугает».
Мне хотелось бы высказаться по поводу его отношения ко мне, однако с драконами бессмысленно спорить, и потому я сообщила то, что для людей было бы очевидным.
«Лорд Арнел, в человеческом обществе, если девушка признается в любви, это означает что ее сердце целиком и полностью принадлежит тому, кто удостоился признания».
Более мы не разговаривали, а вскоре я погрузилась в сон.
* * *
Приземление прошло практически неощутимо, и разбудило меня вовсе не оно, а сказано сиплым голосом полное отчаяния:
– Мисс Ваерти…
Открыв глаза, я обнаружила, что с таким тщанием закрытая и укрепленная лордом Арнелом дверь выломана, а на коленях передо мной стоит заплаканная Бетсалин.
– Бетси, со мной все хорошо, – заверила я горничную.
И менее всего ожидала, что после моих слов стойкая Бетсалин разрыдается навзрыд. Несчастную девушку пыталась утешить я, миссис Макстон поспешившая отдать ей принесенный для меня чай, но неожиданно вмешалась моя матушка, и Бетси была уведена в дом с непреклонным матушкиным высказыванием «Порыдать можно будет и после того, как вы приготовите ванну для мисс Ваерти. А она в ней, несомненно нуждается больше, чем в ваших рыданиях!»
Когда мама увела Бетсалин, растерянная миссис МакАверт тихо произнесла:
– Но ванна уже давно готова…
Миссис Макстон, тяжело вздохнув, ответила:
– И вы рискнете сообщить об этом миссис Ваерти?
Экономка Арнелов поспешно высказалась:
– О, нет, ни за что!
И после, повернувшись ко мне, выдохнула неимоверное:
– Мисс Ваерти, ну у вас и матушка!
Но в следующий миг лицо ее вдруг непередаваемо изменилось, и миссис МакАверт рухнула на колени, прямо в снег, и цвет ее кожи сравнялся по цвету с окружающими сугробами, а с губ сорвалось потрясенное:
