Отец: Колин пойдет учиться в институт машиностроения!
Мама: Колин станет первоклассным юристом в Невероне!
Колин: Я хочу жить в лесу…
У меня внутри с недавнего времени поселилось такое съедающее чувство, будто на самом деле это я – ошибка природы. Будто там, наверху, всем смертным хорошо прописали характер, логичное поведение, мотивацию, а на меня просто не осталось божественных чернил.
– Колин, не стой как истукан, – сказал отец. – Подай мне ключ на восемнадцать.
Ключ на восемнадцать. Я каждый день подаю ключ на восемнадцать.
– Снова воздушный фильтр забился? – с поддельным интересом спросил я. – Недавно ведь проверяли.
– Неполадки с холостыми оборотами. Думаю, да, стоит еще раз взглянуть на фильтр.
Иногда мне кажется, что у отца нет других увлечений, кроме бесконечной возни с машиной. С этим старым фордом образца девяносто восьмого года. Мне больно смотреть, как отец каждый день капля за каплей выливает свое драгоценное время в канистру с бензином, чтобы потом залить чудодейственную смесь в проклятую машину. Залить. Воспламенить. Сжечь. И вот уже время отца вылетает в выхлопную трубу вместе с углекислым газом, растворяясь в воздухе. Если меня в будущем спросят, как умер отец, я отвечу – в двигателе внутреннего сгорания.
– Папа, у тебя никогда не возникало ощущения, что наш мир работает неправильно?
Отец недоуменно взглянул на меня.
– Интересно, как он может работать неправильно? – спросил он. – Может, и океан тогда работает неправильно?
– Океан?
– Да, океан.
Вопрос отца озадачил меня.
– Но… разве океан похож на нашу жизнь?
Отец рассмеялся.
– Разумеется, похож! Океану плевать, как он работает. Он просто есть, и все тут.
– А те, кто в нем обитают? Разве им плевать?
– Им – особенно. А что они могут сделать с океаном? Выпить его? Жизнь такая штука, приходится шевелить плавниками. Ведь если утонешь, всем будет что? Правильно. На-пле-вать. А некоторые даже обрадуются. Большая рыбка всегда ест маленькую рыбку.
– Обрадуются чужой смерти?
– Да-а, – устало протянул отец. – Меньше конкуренции.
Ну и ну, радужные перспективы вырисовываются.
– Не хочу я жить в этом океане, – коротко заключил я.
Отец вновь залился смехом.
– Не бери в голову, – с улыбкой добавил он. – Это я образно говорю.
Раз уж зашла речь про образы, может, спросить о монстрах? Хоть мне и запрещают поднимать эту тему, стоит попробовать.
– Папа, ты что-нибудь знаешь о лампочках Неверона?
– Лампочки Неверона? Первый раз слышу, – ответил отец, отбрасывая в сторону подшипники.
– А о доме слёз?
Отец высунул голову из капота машины, подозрительно глянул на меня.
– Ты что, вчера нарезал круги вокруг детского дома?
– Нет, – смущенно ответил я.
Нельзя рассказывать отцу об инциденте с мистером Фордом, иначе у старика возникнут проблемы. Родители его завалят вопросами и обвинениями, я их знаю. Ладно, спрошу прямо.
– Мама говорит, что ночью по нашему городу ходят монстры. Это правда?
Отец снял перчатки, аккуратно закрыл капот и, облокотившись на него, обнял меня за голову, притянул к себе.
– Эх, Колин-Колин. Какие только монстры не ходят по нашим улицам ночью. Убийцы. Наркоманы. Воры. Тебе огласить весь список?
– Нет, это другое, – я попытался высвободиться из отцовских объятий. – Я имею в виду настоящих монстров. Понимаешь?
– Так это и есть самые настоящие монстры, – сказал отец. – Поэтому тебе нельзя гулять в незнакомых местах без разрешения.
– Я не шучу, папа! Мне нужно знать, что происходит в нашем городе ночью. Почему мама, например, боится заведения «Удильщик Неверона»?
Лицо отца внезапно изменилось, в глазах промелькнула темная искорка.
– Откуда ты узнал об удильщике? – серьезно спросил он.
Если сказать, что об удильщике я узнал от мамы, отец начнет выкручиваться, играть со мной. А мне сейчас не до смеха. Совсем.
– Я сегодня видел Виктора Бормана, – солгал я. – Он предложил мне зайти к нему в бар.
– Что-что тебе предложил Виктор Борман?
– Заглянуть в его заведение.
Черт побери, смотреть прямо в глаза отцу и откровенно лгать – не самое комфортное занятие. У меня даже коленки задрожали, но взгляда я не отвел. Если уж начал крутиться – крутись, пока не остановят.
– То есть Виктор Борман подошел к тебе сегодня, представился и предложил пойти вместе с ним в бар?
– Да, сказал, что в полночь там начнется интересное представление. Ну и я сразу отказался, побежал обратно домой. Странный какой-то этот Виктор Борман.
– Страннее в городе не найти, – задумчиво добавил отец. – А не обманываешь ли ты меня, Колин? Посмотри-ка в глаза.
– Нет. Не обманываю, – через силу выдавил я. – Мне просто… страшно ходить по незнакомым улицам. Еще и этот удильщик Неверона, звучит очень мрачно. Может, все-таки, расскажешь о нем?
Отец глубоко вздохнул, взял меня за плечи и медленно проговорил, делая акцент на каждом слове:
– Тебе. Лучше. Не знать.
– Нет, – воспротивился я. – Знать – это всегда лучше!
Отец тактично промолчал. Хотя мог бы уже придумать целый рассказ, чтобы я наконец успокоился. Например, Виктор Борман – сумасшедший, потерявший сына несколько лет назад, поэтому теперь пристает ко всем мальчишкам, держись от него подальше. Неужели фантазия в этом доме работает только у меня?
– Тебе действительно так сложно ответить?
– В удильщике обитают странные личности, – устало ответил отец. – Держись подальше от этого места.
– Я уже понял. Но что за странные личности?
– Монстры, Колин. Монстры.
Допытывать отца бессмысленно, он уже начал иронизировать. А на что я надеялся? На честность и открытость родителей? Ладно, я ведь и сам хорош, подставил Виктора Бормана, хотя даже не знаю, кто это. Может, он обыкновенный человек, а я все выдумал? Так или иначе, весомых аргументов и доказательств, кроме прилипшей слизи на ботинках, у меня нет. Одни догадки. Единственное, тело Джорджа Форда так и не нашли. Раньше я не задумывался над причинами его исчезновения, но после встречи со Спенсером мне стало совсем жутко.
– Раз уж ты удовлетворил свое любопытство, давай начнем штробить стены, – сказал отец, выпуская меня из объятий. – Нужно закончить ремонт до начала осени.
Мы работали четыре часа. Я замазывал мелкие щели герметиком, отец орудовал болгаркой, проводя ровные борозды от одной стене к другой. Время от времени мне приходилось придерживать стремянку, пока отец возился с потолком. Мелкая бетонная пыль сыпалась на лицо, забивалась в нос, передавая воздушный поцелуй моим легким. Но – все закончилось, я отработал половину рабочего дня и теперь мог претендовать на законный отдых.
