Они молчали несколько секунд, пережевывая в голове все сказанное мной, пока отец не спросил:
– Куда же ты собрался?
– Я наконец-то нашел человека, который меня понимает, – ответил я. – Я уезжаю к нему.
У мамы в глазах стояли слёзы. Взгляд отца с грустью опустился, хотя он и пытался не подать виду. Я чувствовал маной, что они хотят меня остановить. Но также к ним постепенно приходило понимание, что они не способны ничего предпринять.
– Простите, что ухожу так спонтанно. Не я могу иначе.
– Мы тебе поможем, – сказал отец. – Переберешься в другую школу. Будешь снимать комнату у какой-нибудь старушки.
Мама согласно кивнула.
– Поддержим финансово, – добавила она.
– Спасибо, мама, папа. Но теперь я сам за себя. Это начало взрослой жизни. Поэтому…мне будет очень приятно, если вы просто обнимете меня и пожелаете удачи. Да, пап, я помню наш разговор в мастерской. Ты говорил, что большая рыбка всегда ест маленькую. Что мир – это злое и голодное место. Да, я боюсь неизвестности также, как и вы. Но ведь у нас нет выбора, верно? Только идти вперед и надеяться на лучшее.
– Ты все правильно понял, Колин.
Мы крепко обнялись. Я глубоко вздохнул, готовый расплакаться, задержал дыхание. Было ощущение, что если я выдохну – мир перевернется. Исчезнет все, начиная со старых книг, оставленных на прикроватной тумбочке, заканчивая родным домом на краю Неверона. Я тяжело выдохнул. Прощай, живой мир.
– Но ведь не прямо сейчас ты поедешь, Колин?
– Прямо сейчас, мама.
В коридоре материализовался Джон. Он указал рукой на часы. Без двух минут одиннадцатого.
– Время, Колин, – в голове прозвучал его голос. – Торопись.
«Я все прекрасно помню. У меня еще есть час в запасе».
Одна минута. Так родители и застыли – с закрытыми глазами, в моих объятиях. Когда минутная стрелка слилась с часовой, Джон взял меня за рукав.
Мы неслись сквозь пространство. Ветер, гуляя по крышам Неверона, глухо посвистывал и подкидывал тяжелые снежные комья, дышавшие октябрьской влагой. Облака закрывали одинокую луну, замораживающую город ледяным отсветом. И не было видно ни одной звезды на небе. Даже фонари сегодня не горели. Весь мир будто бы застыл, ожидая моего ухода.
Мы прибыли в Удильщик. Нас встретил Рассел.
– Похоже, вы с-с-сделали правильный выбор, Колин Вуд. Поздравляю.
– Быстрее готовь рояль, – сказал Джон Расселу. – После полуночи дом больше не примет Колина. Он начнет его атаковать. Перемещение тоже займет время.
– Я еще здесь, – напомнил я.
Джон обратил на меня внимание.
– У тебя останется ровно десять минут, чтобы сбежать со своей подружкой в мир мертвых. Или дом вас уничтожит. И еще кое-что…только между нами. Виктор дал указание Винсенту ослабить вас.
– Ослабить?
– Забрать часть маны. Чтобы вы не смогли сразу же переместиться к знакомым, которые бы вам помогли.
– Но у меня нет знакомых…
– У Поли есть. И Виктор это знает.
Рассел сбросил с рояля тканевую накидку. Пыль поднялась в воздух.
– Где остальные монстры? – спросил я. – Когда мы здесь были в прошлый раз, вам проходу не было.
– Некоторые выполняют поручения в мире мертвых, – принялся объяснять Джон. – Некоторые, например мы с Расселом, занимаются делами в мире людей. Не думай, будто сбежав в мир мертвых, ты обезопасишь себя от Виктора. Мы везде. Даже там, где ты не видишь и не чувствуешь.
– Благодарю за предоставленную информацию, – я попытался съязвить. – Постараюсь ей воспользоваться.
– Это еще не все. Ты выиграл у Виктора свое право на жизнь. Теперь ты должен отдать ее другому монстру.
– Только монстру? – уточнил я.
– Именно так. Тому, кто находится в доме слёз.
Я задумался. Поли…нет, после сорока лет ее убьет Винсент. И эта мана, которая вырвется наружу…она опасна для всех. Если так рассудить, то эту жизнь никому нельзя отдавать.
– Я могу отказаться от этого права? – осведомился я. – Никому не отдавать жизнь?
– Нет. Жизнь должна быть отдана до полуночи. Торопись, Колин.
Стоит подумать о Майки…да, он не любит людей и держится от них подальше. Он весь в искусстве. И больше беспокоится о создании картин, чем о семье. Если не ему, то больше некому. Тем более я обязан ему за помощь с Келеном.
– Я отдаю свою жизнь Майки Моррису, – с уверенностью сказал я.
– Хорошо. Одно дело закончили. Как там с порталом?
– С-с-скоро, – отозвался Рассел.
– Что-нибудь еще расскажешь о мире мертвых? – я обратился к Джону. – Пока есть время.
– Юрген Лаос вам не поможем. Мир мертвых огромен, и вы появитесь ровно там, где нужно Виктору, а не королю мертвых. Ты верно подметил про шахматную доску, все фигурки давно расставлены и ждут только вас.
– А вы, Колин Вуд, имеете хотя бы небольшое представление, куда отправляетес-с-сь? – спросил Рассел. – Хочу вам с-с-казать, что мир мертвых опас-с-сен.
– Гораздо опаснее мира живых. Мы еще встретимся, Колин. Как враги. Так что готовься со своей подружкой к войне.
– Готовьтесь! Готовьтесь! А нет…уже в-с-се готово! – воскликнул Рассел, открывая рояль. – Перемещаемся!
Мое тело подлетело в воздух, резко нырнуло в рояль. Темнота залила глаза. И я вновь почувствовал ту же самую боль, когда меня переносил в дом Винсент. Старый ресторан бесследно растаял. На мгновение воцарился мрак. Но в следующую секунду показалась комната Поли…
Последний из монстров
Я видел ее. Она улыбалась, одетая в легкое белое платье, как во время нашей первой встречи. Темные волнистые волосы, пахнущие летним костром. Зрачки, вспыхивающие красными огоньками. Белое чистое лицо, плавные черты, холодная тонкая кожа. Алые пухлые губы.
Я несся сквозь пространство и время, чтобы взглянуть на ее улыбку. Чтобы уткнуться носом в темный пожар ее волос. Взглянуть еще раз в ее прекрасные глаза. И нежно дотронуться до лица, слегка приподнять подбородок, чтобы соединить наши губы в порыве страсти.
– Сюрпирз! – небрежно произношу я, даже не успев вынурнуть из пространства-времени.
– Колин! – обернувшись, испуганно крикнула Поли. – Ты…
– Вернулся! – поддержал я ее.
Она чуть не заплкала, упав в мои объятия обняла.
– Сначала я очень на тебя разозлилась, что ты оставил меня одну. А потом, когда Винсент сказал, что ты проиграл Виктору в кости…я очень испугалась. Подумала, что ты исчез навсегда…
– Я тоже испугался, – ответил я. – Что никогда тебя больше не увижу. Что совершил самую большую ошибку, когда не послушал тебя.
