К Симу подошла Сенди, и её лицо тоже осветила улыбка, стоило ей взглянуть на снежное чудо на подоконнике. Реми спохватился, что надо бы слепить ещё пару зайчиков, но не нашёл подходящих листиков. Снова вернувшись к окну, чтобы показать, что не сможет слепить других зверят, мальчик заметил шевеление в спальне, все дети занервничали и завертелись.
Сим махал руками, пытаясь, что-то показать Реми, но тот не понимал и только хмурил брови. Оборотень едва не подпрыгнул от неожиданности, когда его за руку схватил сторож, и, не церемонясь, волоком потащил в дом. Мальчик заметил в открытых воротах, мимо которых они прошли, дорогой, украшенный лентами, паланкин и смекнул, что к ним снова пожаловал «сладко пахнущий» мужчина.
Сторож швырнул ребёнка в дом и запер дверь. Реми опрометью бросился на кухню, но в ведре не осталось мусора, кто-то недавно вынес его. Оборотень направился к очагу и измазал лицо и руки золой, чтобы походить на грязного замарашку. Не успел он подготовиться, как его схватила Марджи и ввела в спальню, где все мальчики уже стояли в ряд, а богато одетый человек их пристально рассматривал.
– Ну, моя дорогая Марджери, – пропел мужчина сладеньким голоском, – всех их я знаю. Все они изученные. Нет ли чего новенького? Не объезженного, так сказать, – широкая ухмылка расплылась на лице приезжего мужчины. – Плачу втрое больше, – шепнул он, ниже склонившись к воспитательнице. Глаза Марджи заблестели, рот расплылся в улыбке, ей слишком сильно хотелось получить деньги, чтобы заботиться о благополучии детей.
– А это у нас кто? – обратился человек к Симу, трясущемуся на своей кровати. – Молочная глазурь, сливки в чёрном чае.
– Скорее простокваша. Он весь больной, не думаю, что вас порадует, лотерон, – подобострастно пролепетала Марджи, обращаясь к мужчине по титулу. Лотеронами в Аэфисе-на-Ханаэш назывались влиятельные торговцы, владеющие несколькими крупными лавками по всему краю. Договорив, женщина осеклась и посмотрела на Реми, которого впихнула в спальню минутой раньше. – У нас появился новенький.
Глаза мужчины загорелись, он осмотрелся, пытаясь самостоятельно найти новое лицо; но не смог. Однако воодушевление не покинуло его. Взрослый мужчина выглядел как ребёнок, ищущий фей, стоило их упомянуть.
– Вот он, – Марджи предательски толкнула Реми в спину; от неожиданности мальчик не успел состроить кривую рожу.
– Просто прелесть! – восторженно заявил мужчина, от него сильно пахло цветами: лавандой и розой, – так что волчонок на несколько секунд даже потерял ориентацию в пространстве. От резкого и непривычного, одновременно горьковатого и приторно сладкого запаха разболелась голова. Мужчина протянул к Реми руки, но мальчик с яростью ударил по ним, после чего получил затрещину от Марджи. Голова заболела сильнее.
– Какой норов! Люблю таких. Берём! – подытожил мужчина и скупым жестом приказал слуге схватить мальчика.
После нескольких попыток вырваться, Реми понял, что все усилия тщетны и затих. Он хотел подождать случая, когда мужчины отвлекутся, и тогда попробовать вырваться.
Богач ещё несколько минут переговаривался с Марджи, кивал, соглашаясь, а затем пошёл к выходу. Слуга тем временем тащил мальчика к воротам. Реми бросил взгляд на оставшихся детей, они отводили глаза, и только Сим провожал его, сжав в белых ручках своё покрывало. В его красных глазах застыл страх, ещё больший, чем одолел самого оборотня.
Незнакомец вывел мальчика на улицу и повёл к паланкину. На секунду Реми поразился, что свобода так близка; он не под действием тыквенного сока и он вышел со двора сиротского дома. Если он сейчас вырвется, то обретёт свободу. Но как же Сим, словно молния, промелькнула мысль в голове оборотня, и он поник.
Рядом с паланкином отдыхали четверо крепких мужчин – носильщиков. Реми сообразил, что от всех людей ему не сбежать. Его посадили в дорогой паланкин и повезли, а точнее понесли, в неизвестном направлении. Слуга продолжал держать мальчика за рукав, он то и дело косился на Реми, готовый в любой момент помешать ребёнку сделать глупость. Богач уселся напротив и тоже принялся жадно рассматривать мальчика. Носильщики аккуратно подняли паланкин и понесли, пассажиры качались; Реми не привык передвигаться таким образом, он предпочёл идти пешком через лес.
Оборотень посмотрел сначала на одного мужчину, потом на другого, поймал на себе странный взгляд богача и потупился, уставившись в пол. Он сжимал кулачки на коленях и не знал, что делать и как себя вести, а главное, чего ждать. Ему никто не рассказывал о правилах игры с этими пахнущими цветами мужчинами. Единственное, что помнил оборотень, как все дети, которых забирали, по возвращении молчали и ничего не говорили. Младшие дети приходили в себя быстрее, а старшие несколько вечером не заговаривали ни с кем и лежали в кроватях, чаще всего на животе. Марджи не отправляла их на работу, сразу после возвращения, давала время отлежаться.
Может их закармливали до тошноты? Было бы неплохо, но вряд ли правда. Скорее их били. Но за что? Я их покусаю, пусть только тронут, всех покусаю. Реми решил, что будет бороться до самого конца, чтобы с ним не намеревались сделать.
– Такие яркие зелёные глаза, – сладким голосом промолвил богач. – Я никогда таких не видел.
Оборотень глянул на человека исподлобья, сладко пахнущий тип не внушал ребёнку доверия. Волчья интуиция подсказывала, что мужчина опасен.
– Какой сердитый, – иронично заметил богач.
Реми ещё больше насупился, страх он прятал за яростью.
Вскоре паланкин остановился, вздрогнул и водрузился на снег, стараниями носильщиков. Слуга крепко стиснул руку мальчика и повёл его ко входу в дом. Паланкин стоял у самой двери, так что Реми не смог рассмотреть сам дом. Проходя, оборотень услышал обрывок разговора богача со слугами.
– Помойте его, переоденьте, подготовьте, – говорил он совсем другим – властным – голосом. – Накормите.
Богач вошёл в дом следом за слугой и ребёнком и сладеньким голосом, обращаясь к сиротке, сообщил:
– Тебя приведут в порядок, и, если захочешь – накормят. Не бойся так, всё будет хорошо. – Мужчина протянул руку, норовя погладить мальчика по голове, но натолкнулся на взгляд полный страха, недоверия и злобы. Слуга крепче сомкнул пальцы вокруг плеча сироты, готовый удержать мальчишку от побега. Лотерон убрал руку и прошептал: «люблю непокорных».
Толпа слуг повела мальчика по коридорам в светлую душную комнату. Там его мыли, купали, оттирали въевшуюся грязь, приводили в порядок ногти, причёсывали волосы. Его тёрли, ополаскивали, кутали в полотенца. Реми терпел, но страх нарастал. С ним обращались в сотню раз лучше, чем Марджи во время банных дней, но оборотень продолжал бояться и нервничать.
Его отвели в другую комнату, где принялись наряжать, подбирая одежду. Детская одежда висела на вешалке, слуги подготовили её заранее, осталось выточками подогнать её под размер мальчика. Реми стоял, терпел, пока вокруг него суетились взрослые, то замеряя, то отрезая лишние нитки, что-то наметая и зашивая. Оборотня окружал стойкий аромат цветов и сладостей, голова болела, в живот скрутило спазмом.
