Циркач
– Вот наша труппа, – указала бабка на круглые разноцветные шатры, к которым они подошли. Рядом с шатрами горели факелы, освещая всё вокруг, в сгустившихся по дороге через ущелье сумерках. – Мы – циркачи.
– Вот именно! Занимаемся своим маленьким делом и никого не трогаем, – на этот раз принялся поправлять бабку дед.
– Лукавим и разыгрываем народ. Тебе, как вору, должно понравиться. Тебя искать-то не будут?
– Я для них умер, – пожал плечами мальчик. Бабка сделала знак отвращающий беду и прошептала «святые небеса и чистая влага».
– Никого мы не обманываем! Люди платят и получают зрелище – вот и вся наука, – нахмурился старик.
– Щас, мы тебя со всеми познакомим, – перебила бабка. – Валерин, – закричала она, – Валерин, иди, посмотри, кого мы привели.
Из-за большого шатра вышла девочка лет десяти-одиннадцати с красивыми золотистыми локонами, закрученными в пружинки, вихры сливались и становились похожи на трубочки. На девочке сверкало и переливалось розовое платье, вышитое блестящими нитками и рюшками.
Платье, как и девушка в нём, напоминали сладкое пирожное. Настолько сладкое, что может стошнить, подумал Реми. В памяти ожила комната в замке лотерона, стол, заваленный сладостями, и отвратительные истязания мужчины. Мальчик замотал головой, пытаясь выбросить из головы наваждение.
– Бабка! Я же сто раз просила называть меня Рин! – недовольная, начала кричать блондинка, размахивая прутиком.
– Да, да, – разводила руками старуха, – склероз.
– Склерозница старая! Ну, и что это? – девочка взглянула на Реми. – Опять оборванца какого-то притащили. Тащите в дом безродных попрошаек!
– Да, не попрошайка, малый голодный, умирал там, под горой, – оправдывался дед.
– Ну и пусть бы сдох. Вам то, какое дело? – с вызовом поглядела она на старика.
– Не смей так говорить о людях! – разъярился дед и резко сплюнул табак, который жевал всю дорогу по ущелью.
– А ты учить меня вздумал! Опять пакость эту вонючую жрёшь! – Девочка вновь перевела взгляд на Реми. Всё это время она держалась на расстоянии от них, а теперь скупым жестом поманила мальчика подойти.
– Тьфу. Смотреть тошно! Ты не больной? Если больной – то тебе здесь не рады! От тебя воняет! Не подходи так близко. Фу, надеюсь, ко мне запах не привяжется. Как тебя зовут-то? – демонстративно прикрывая нос рукой, комментировала Валерин.
Девочка не понравилась оборотню, как только раскрыла свой маленький, но такой поганый ротик, чтобы отчитать стариков. Она производила впечатление избалованной и наглой, высокомерной выскочки. Даже Аазир, будучи самопровозглашённым королём улицы не вёл себя настолько по-хозяйски. Реми никогда не встречал детей, подобных Валерин, но сразу понял, что вряд ли уживётся с девочкой в одной стае. Радовало, что цирком управляли старики, а они проявили доброту к оборотню.
Идти мальчику некуда, родной дом сгорел в пожаре, скрываться в лесу глупо. Вернувшись в гильдию воров, мальчик мог навлечь на себя наказание, тем более что Кристи относилась к нему с нетерпением; либо его вновь подвергли бы пыткам. Оборотень устал дрожать о своей судьбе, которая переходила из рук в руки от Марджи, к страже и к ворам. Реми решил попытать удачу с добрыми людьми, стараясь не привязываться к ним. Уж одну наглую паскуду он сумеет вытерпеть. Если не перечить упрямой сороке, можно выжить рядом с её гнездом.
– Называй, как хочешь, – ответил мальчик, закутанный в накидку деда, голодный и уставший. Новое пристанище, новые знакомые, новая работа, пусть и имя будет новым, рассуждал Реми, не припоминая, представлялся ли он старикам.
– Ха! Вот это мне нравиться, – девочка хлопнула прутиком свою ладонь и сжала его. Валерин нравилось, когда решения оставляли за ней, так она чувствовала себя значимой и властной. Оборотень смирится с любым прозвищем, которым его назовёт девочка, сам он был не в состоянии придумать ничего, однако помимо имени, он потакать сороке не намеревался.
И всё же зачем ей прутик? Она же такая чистая и опрятная, думал мальчик. А прутик забава для крестьянских ребят, курей погонять.
– Ах! Вы только посмотрите! – неожиданно завопила девушка, тыча пальцем в лицо мальчика, Реми напрягся. – У него зелёные глаза. Ненавижу зелёные глаза! Не смей на меня так смотреть этими чёртовыми зелёными глазами. Они точь-в-точь как у Джошуа. Ненавижу Джошуа! А у тебя его проклятые глаза. Проклятый дурак Джошуа! Как посмел меня бросить?! – возмущалась уже самой себе Рин.
– Но принцесса, Джошуа умер. Нельзя плохо об умерших… – попытался успокоить девушку мужчина с ярко размалёванным лицом.
– Заткнись! Тебе слово давали? Сама разберусь. Пшёл вон! – срываясь на писклявый тон, заголосила девушка.
– Найдите ему одежду, Натори, Сацки, – попросила старуха.
– И положите ему вчерашнюю запеканку, больно смотреть на его торчащие под кожей кости, – отдал поручение дед. Валерин скорчила рожу, но промолчала. Она раздумывала, глядя на мальчика.
– Даже хорошо, что ты похож на Джошуа, – спустя некоторое время проговорила Рин. – Будешь моим слугой. А называть я тебя буду, – девушка задумалась, но потом, скользнув взглядом по плечу мальчика, выдала, – Спайди.
– Но госпожа, это же кличка животного, а не имя, – вновь попытался достучаться до избалованной блондинки мужчина.
– Значит, он будет не слугой, а моим псом, – злобно прошипела та на мужчину. – Ну, как тебе, Спайди? – обращаясь к мальчику, тоном победителя поинтересовалась Рин.
– Мне всё равно, – сухо ответил Реми. Пусть сорока празднует победу, в конце концов, это всего лишь имя.
– Вот и отлично. Так и запомни, ты всегда должен быть рядом со мной! Везде следуй за мной, как верный пёс, – дважды повторила Рин и пошла к шатру, чтобы проконтролировать Сацки и выбрать своему рабу подходящую одежду.
За сценой, молчаливо скрываясь в тени ближнего шатра, наблюдал паренёк с музыкальным инструментом, с которым не расставался ни на минуту. Дослушав диалог Рин с новеньким слугой, он изобразил на лице гримасу отчаяния, театральным жестом поднял руку ко лбу и припал к мягкой стенке шатра, от чего та прогнулась, и парень загремел внутрь. Его прямые русые волосы спутались, но одним взмахом головы, юноша привёл стриженные по плечи локоны в порядок. Музыкант отряхнулся, надеясь, что никто не заметил его позорного падения, выбрался из шатра и скрылся в ночи.
Спайди тем временем накормили и попутно представили остальным членам труппы. С голодной, уставшей головой мальчик ничего не запомнил, лишь мелькающие лица.
Реми дали целые чистые штаны и рубашку, выделили обувь и даже свою личную посуду в пользование. Теперь он жил в шатре со стариками и начал своё путешествие с цирком, в качестве слуги Рин – Спайди.
Исполняя указания девочки, мальчик следовал за ней попятам, он нарочно не оставлял противную девчонку ни на минуту, стоял над ней, когда она ела, или ходила по малой нужде. Рин прокляла свой приказ, надолго её не хватило, на второй день она закатила скандал и разрешила Спайди ходить где вздумается, но являться по первому её зову. Мальчик порадовался своей хитрости и отныне имел возможность изучить цирк и его обитателей. Труппа состояла из бабки и деда, владельцев всего оборудования; Рин, их внучки; четырёх молодых гимнасток, в чьих созвучных именах Спайди путался – Рицки, Сацки, Нацки, Мицки или Миака, – двух взрослых мужчин – клоунов, чьи лица частенько были разукрашены гротескным макияжем; и молодого парня с арфой в руках. Не считая белокурой принцессы – так её называли люди – остальные циркачи относились к мальчику с заботой, подсказывали где найти необходимый инвентарь, куда поставить и как расположить.
