Первое время мальчик помогал разбирать шатры, собирать вещи, грузить инвентарь на серых оленей, что шарахались от оборотня и заметно нервничали, когда он приближался. Циркачи останавливались на несколько дней на окраине деревень, и вновь срывались с места. Спайди помогал устанавливать шатры в новых местах, мыл посуду, носил задники и декорации, убирался, стирал, помогал бабке готовить и занимался разными мелкими поручениями, в качестве работника принеси-подай. Его постоянно звали помочь, так что свободного времени оставалось не много. Вскоре мальчик вернул себе прежний облик, под кожей больше не просвечивали косточки, а живот стал выпирать больше ребёр. Оборотень не заметил, как вытянулся за время своих приключений, волосы его выросли, так что бабке пришлось его постричь, чтобы Спайди выглядел как ухоженный мальчик, а не бродяжка с улицы. Тёмные волосы с серыми прядями немного удивили старуху, она рассказывала каких только волос не повидала на своём веку, и что с возрастом цвет их часто меняется. Бабка заверила, что и у мальчика сейчас период изменения волоса, потому на голове столько клоков разных оттенков серого. Реми не спорил.
Позже Спайди, наблюдая за остальными, пробовал себя в качестве клоуна – шутить он не умел, да и не был болтлив по природе, к тому же дурачество мужчин считал недостойным поведением для взрослых – и быстро отказался от этой идеи. Не раз он приходил к гимнасткам и пытался повторить их трюки – выходило хорошо, девочки хвалили Спайди, но ему ещё предстояло растянуть мышцы, чтобы гнуться также красиво, как девушки. Артисты, по мере возможностей, старались помочь ему, обучая и рассказывая о своих номерах, трюках, уловках и секретах.
Рин в свою очередь делала всё, чтобы занять мальчика бесполезной работой, она орала на весь цирк, вызывая своего «пса», а затем игнорировала его, или поручала разбирать её платья, вешать их на вешалки, чтобы спустя два дня, вновь собирать, укладывая в сумки. Чтобы Спайди ни делал, ни разу он не добился от девочки доброго слова, ей сложно было угодить своим присутствием, и ещё труднее отсутствием. Реми ненавидел, сидеть с Рин, изображая питомца, его интересовало всё вокруг, потому он часто сбегал от девочки к другим артистам.
Обнаружив отсутствие своего «пёсика», девочка закатывала страшную истерику и срывала злость на каждом попавшемся под руку человеке. Она не контролировала свои эмоции и слова, ругалась, хуже чем бродяги, и лупила всех своим тоненьким прутиком, заменявшим ей плётку. Когда один прутик ломался, она посылала Спайди добыть ей новый, и стоило мальчику отказаться, бежала жаловаться старикам, вся заходясь в рыданиях и слезах, словно её избили. Все в труппе знали истинную природу Рин, но каждый находил оправдание её поведению. Старики не могли сердиться на девочку, лишившуюся родителей в младенчестве, боялись, что она покинет труппу, как поступил её старший брат Лен, и посему потакали любому её капризу.
Когда Рин поднимала свой прутик, желая отхлыстать Спайди, юный оборотень давился порывом кинуться на девчонку и перегрызть ей глотку. Артисты сочувствовали мальчику, но настойчиво советовали ему не злить принцессу и ни в коем случае не причинять ей вред.
Старики боялись потерять последнюю внучку, которую оставила их единственная дочь, перед тем как скончаться. Они корили себя, когда старший внук Валентин, или Лен, с наступлением своего совершеннолетия сбежал из ненавистного цирка с девушкой из Касмедолии – Страны-на-воде, как называли её крестьяне. Старики винили в том себя, что недостаточно любили мальчика, недостаточно заботились о нём, и теперь опекали и баловали Рин, и закрывали глаза на её, подчас чудовищные, выходки. Если что-нибудь в цирке случалось по вине девочки, старики выговаривали всем, кроме белокурой принцессы.
Спайди оставалось лишь терпеть. Одиннадцатилетняя избалованная девчонка ничто, в сравнении с несколькими стражниками в тюрьме, или озлобленной главой гильдии воров. С Рин оборотень сумеет справиться, нужно реже злить сороку, а ещё лучше реже попадаться ей на глаза, что затруднительно из-за дурацкого положения в качестве её питомца.
Цирк продвигался на юг, в страну песков и вулканов – Муарак. Деревья на песке росли неохотно, редкая низкая трава приобретала жёлтый и белый цвет, встречались колючки синих оттенков. Привычные мальчику горы, сменились рыжими отвесными скалами, срезы которых пестрили тёмными и светлыми полосами. За мостом Бури, висящим над пропастью, чьё дно скрывали клубы пыли и тумана, являющимся также официальной переправой между Аэфисом-на-Ханаэш и Муараком, перед путниками развернулись отвесные скалы каньона. Причудливые формы, жёлтые и белые тона, круглые дыры, удивляли оборотня, выросшего близ Белого клыка. Квадратные, напоминающие ящики, камни громоздились друг на друге превращаясь в длинные башни, устремляющиеся в небо. Казалось, лёгкий ветерок мог покачнуть громадину, и та рухнет на путников, но скалы стояли, провожая путников к сухим долинам и высушенным солнцем степям. За ними простиралась Самарханди – огромная, смертельная пустыня, в которой обитали плотоядные ядовитые скорпионы, гигантские хищные черви и скримионы – твари, пожирающие целые караваны.
Не так страшна пустыня, как её описывал Натори, высокий клоун, успевший сдружиться со Спайди. Знающие люди, в том числе бродячие артисты и торговцы, как и жители Муарака, знали, что ужасы Самарханди легко миновать, проложив путь по приграничным городам. Пустыню можно пересечь насквозь, но без проводников в таком случае не обойтись. Для этих целей торговцы нанимали магов Огня, которые не только ориентировались в бескрайних песках, но и могли защитить от монстров, прячущихся в этом песке. Циркачи решили сэкономить и пройти по приграничью, посетив цепь радужных городов – как их называли муараканцы – выстроившихся цепочкой вдоль горной гряды под названием Экреште Сораш, служившей естественной границей с Земью.
Аэфис-на-Ханаэш остался позади, циркачи поменяли горных серых оленей на песчаных скакунов южной страны, с длинными тонкими ногами и расцветками невообразимых ярких цветов. В отличие от оленей, скакуны имели более вытянутые спины, а на головах вместо рогов и вдоль шеи росла длинная шерсть; ноги скакунов заканчивались непропорционально большими и широкими копытами, за счёт которых животные не проваливались, не скользили по песку и не обжигали нежную кожу.
Близ моста расхаживали люди, все как на подбор в ярких огненно-оранжевых и красных одеяниях, с золотой оторочкой, от бедра расходившиеся на три полы. Вокруг шеи, иногда закрывая нижнюю часть лица, они намотали лёгкие длинные шарфы жёлтые, как солнце на горизонте, с золотистой вышивкой. Из-под шарфа виднелись глубокие вырезы мантий. Натори назвал людей в одинаковых одеждах магами Огня. Мужчина предположил, что они ожидали группу торговцев или знатных людей, чтобы провести их с караваном через пустыню. Маги знали все дороги через пустыню, и они не боялись встретить на пути монстров, вроде барханных червей или скримионов. Сильнейшие атакующие заклинания принадлежали огненной магии, а на территории Муарака, щедро делящейся жаром с жителями, маги Огня были поистине непобедимы.
– А почему у кого-то мантия ярче и светлее, а у кого-то более тусклая и темная? – спросил Джек, когда путники отъехали от приграничного поста.
