Ещё несколько сантиметров стены позади. Волчьи когти слишком тупые, будь то цепкие кошачьи, он бы преодолел эту стену в два счёта.
Нет! Никогда я не пожелаю стать этой высокомерной тварью. Эти заносчивые коты. Тьфу! Когти! Мальчик слишком сильно отвлёкся и заскользил по стене. Будь это земля, то всего один только размашистый шаг и вот они скалы.
Оборотень всем телом прильнул к стене, он ободрал себе лицо, продолжая неуклонно сползать. Подвели все руки и ноги, хвост крутился за спиной, Реми сползал по мокрой стене с высоты третьего этажа в холодную воду. Ноги вдруг почувствовали какой-то выступ и мальчик, не думая о последствиях, оттолкнулся от него. Оборотень прыгнул. Хвост помог выровнить направление.
Вот они острые скалы, Реми летел прямо на них. В полёте, он как ненавистный кот, пытался изогнуться и изменить направление полёта. Волчий хвост за спиной вывернулся, помогая сдвинуть центр тяжести.
Оборотень почувствовал, как это помогло, он слегка изменил траекторию. Вместо груди, острый шип скалы проткнул ему бок, другой вонзился в плечо, ещё об один мальчик ободрал руку и локоть, и, наконец, пятый, выросший будто из ниоткуда, разорвал колено.
От такого взрыва боли, Реми потерял сознание, но быстро пришёл в себя. Он не мог кричать, боясь поднять тревогу в тюрьме, но не мог и сдержать стонов, что лились из него вместе с тяжёлыми вздохами и поскуливанием. Он попытался пошевелиться, но сделал только хуже, боль взорвалась костром тысячи укусов.
Оборотень хрипел, кожа начала срастаться, но в боку, в плече и у самого колена, торчали шипы. Они мешали природной регенерации, а мальчик не мог пошевелиться, чтобы вырвать их.
Тёплая кровь лужей растекалась под ним. Редкие солёные капли и снежинки, приносимые ветром, падали на горящее болью тело и тут же таяли. Раны затягивались слишком медленно, чтобы остановить поток крови.
Они регенерировали и вновь рассекались застрявшими внутри острыми, словно ножи, зубьями скал. Адский круговорот – иначе не назвать – продолжался.
Каждый вздох давался с трудом и причинял боль: бок слегка двигался, задевал скалы и вновь разрезался. С плечом дела обстояли не лучше.
Реми стал сквозь боль понимать, что ему остаётся лишь ждать прихода смерти. Может, это она мстила мальчику за то, что он ей притворился, но он слабо верил в существование богов, только в Персефону, дающую силу, и в свободу, что сопровождает по жизни.
Он уже не стонал, только хрипел, набирая новую порцию воздуха в лёгкие. Рот наполнился кровью и не давал набрать больше воздуха, а нос пропускал слишком мало. Регенерация не помогала. Тепло уходило из тела вместе с горячей кровью. Реми остывал, было чудовищно холодно. Он умирал. Вот так умирали оборотни: истекали кровью, брошенные в какую-нибудь канаву, и ни в силах никто помочь.
Потеряв надежду, Реми смотрел перед собой и не верил, что удача способна повернуться к нему лицом несколько раз за одну ночь. И всё же…
Голубоватый свет просочился сквозь тучи. Персефона улыбалась юному оборотню, умирающему на скалах.
Сила! Так необходимая сила наполнила тело через край и даже больше. Сила такая, что можно взлететь. Персефона вошла в зенит и тучи распахнули свои чрева перед её светом.
Лёжа на острых скалах, как на матраце из гвоздей, Реми здоровой рукой сломал острый наконечник, торчащий из плеча, и слегка приподнялся. За потоком нечеловеческой силы, льющейся с небес, он не замечал боли.
Плечо зажило за несколько мгновений. Мальчик приподнялся, аккуратно снимая свой пронзённый бок с шипа, рана на глазах затягивалась.
Пододвинув ногу подальше от бритвенно острой стороны скалы, оборотень вздохнул полной грудью и закашлялся. Изо рта и лёгких вышла лишняя кровь. Отплевавшись, Реми мог дышать спокойно. Коленка восстанавливалась.
Не дожидаясь, пока сомкнуться последние рубцы оставшихся мелких порезов, на месте которых ещё несколько мгновений назад зияли смертельные раны, мальчик обратился, став большим, размером с мощную собаку, изящным серебристым, в голубоватом свете Персефоны, волком.
Обратившись, оборотень побрёл вперёд, обходя скалы. Даже в виде волка, ловко просачиваясь в самых узких расселинах, удерживая равновесие хвостом, оборотень получал неимоверное количество царапин и порезов. Но они не угрожали его жизни. Красные ранки затягивались быстро, даже когда Персефона вновь скрывалась за облаками. Ничто не мешало им срастаться, дочтавляя Реми терпимый дискомфорт. Только засохшая на шерсти кровь напоминала об опасностях этого перехода.
В темноте волчьи глаза плохо различали острые шипы, особенно те, что прятались в тени высоких скал. Маленькие, как гвозди из досок, они как будто нарочно вырастали из-под земли именно там, куда ставил лапу уставший, обескровленный, израненный волк. Мягкие подушечки истекали кровью, оставляя красные волчьи следы на редком снегу. На месте старых, заживших порезов, тут же появлялись свежие, кровоточащие.
Шаг за шагом, метр за метром волк выходил из ловушки острых скал. Камни становились более плоскими, а тупые края реже ранили до крови. Лапы заживут, а свобода вот она, волк уже дышал ею.
Пока он пробирался, выискивая проход между шипов, на востоке небо незаметно светлело. Утренний ветер погнал тучи прочь, у горизонта показалась бирюзовая дымка. Скалы стали хорошо различимы, чёрные клочья тучь быстро летели вдаль, освобождая место светлым, раскрашенным рассветом облакам. Намечался тёплый и солнечный денёк ранней весны.
Заметив рассвет, серый волк поразился тому, как долго он блуждал меж скал. Как долго он, должно быть, лежал, истекая кровью у моря.
Скоро надзиратели понесут заключённым завтрак и обнаружат, что юного шулера, подписавшего себе смертный приговор на Карнавале Боли в объятиях Хагена, нет в камере. Они назначат поисковые отряды, те будут шнырять по окрестностям, но кому нужен бродячий волк? Никому. Они ищут мальчик лет тринадцати, с серыми, непонятного цвета волосами, в тюремной, грязно-песочной робе. Пойдут ли они к шипам-скалам? Найдут ли лужу крови, из которой ведёт дорожка красных волчьих следов куда-то за грань? Или решат, что мёртвое тело мальчика, израненное скалами, разодрали дикие звери?
Когда голодный, холодный волк вышел со скалистого склона, солнце, полностью показавшееся из-за моря, медленно поднималось.
Реми свободен! Он выбрался из Товер Пост живым. Он спрячется в лесу, переждёт там какое-то время и отправится на юг, в Искру, где был известен, как воришка Джек. Там он найдёт гильдию убийц и с их помощью отомстит мерзко пахнущему Хаарту.
Нужно лишь отойти подальше от Озона, медленно, лапы ещё болели. Торопиться некуда, он всего лишь волк. Ещё подальше, чтобы не чуять запах города. Свои вещи он заберёт потом, когда-нибудь.
Целый день волк брёл, не останавливаясь, преследуя мысль как можно дальше отойти от портового города, от патрулей, от людей, от горожан, от запаха и духа Озона, от Хагена и его безумных культистов. Прочь.
