Изрезанные и уже поджившие лапы несли прочь тело голодного, потерявшего много крови, волка. Лапы за дневной переход разбились вновь о камни, корешки, и льдинки, но волк шёл. В голове горела одна мысль «Прочь». Как можно дальше.
Углубившись в лес, Реми нашёл переплетение корней и крон двух деревьев. Отлично! Хорошее место, чтобы заночевать, отдохнуть и привести мысли в порядок. Завтра он поест что-нибудь и пойдёт в Искру, а сейчас отдых. Забытье сна сморило волка, ещё до того, как его голова коснулась земли.
– Гляди, кажется, наш мохнатый приятель приходит в себя, – заявил скрипучий женский голос.
– Ох, ох. Что-то рановато. Лучше бы очухался, когда мы подвесим его за его поганые лапки, – второй голос тоже принадлежал женщине.
Реми очнулся от мерных покачиваний, спросонья он мало понимал, где находится и что происходит. Две незнакомые женщины, стоящие почему-то вниз головами, мотали его из стороны в сторону. Волк пытался сфокусировать зрение, чтобы лучше разглядеть их, и заметил уши и хвосты.
Кошачьи оборотни! Волк резко обратился человеком и принялся вырываться. Женщины куда-то несли его, взяв за лапы, а теперь за руки и ноги. Они шли правильно, это голова Реми болталась, а глаза видели мир перевёрнутым.
Куда его тащили? Что произошло? Как он оказался здесь? Он был в тюрьме. Он сбежал! Упал на штыки, едва не умер, но после выбрался и уснул в корнях. Там его и нашли кошачьи оборотни. Волки с ними никогда не дружили. Почему сбежав из тюрьмы, преодолев скользкую стену и острые скалы, он попал именно к кошачьим оборотням? Почему удача настолько ненавидела мальчика?
– Пустите меня! Куда вы меня тащите? – Реми продолжал безжалостно вырываться, но кошачьи когти на пальцах женщин вошли глубоко в плоть. Сил в голодном и настрадавшемся мальчике почти не осталось.
– Нет, нет, нет. Мы тебя не отпустим, – сказала женщина, что несла руки. Её глаза стали жёлтыми, зрачки сменились на вертикальные. Она была пухлой и не высокой, но в каждом её движении скользила дьявольская грация рода кошачьего. Сверху на короткое чёрное трико кошка нашила пятнистую шкуру в виде короткого платья.
– Ты нарушил правило. Это наша земля! Подлый волчонок должен ответить за свои проступки, – вторая похитительница, шедшая впереди, язвительно улыбнулась, полуобернувшись к пленнику, из-под верхней губы блеснули острые клыки. Она была выше и стройнее своей подруги, Реми бы принял её за парня из-за полосатых штанишек, жилетки, оголявшей спину и живот, и коротких светлых волос, но походка, не смотря на атлетическую фигуру, выдавала женщину с головой. Её глаза горели голубым светом. Сиама! Сиамы считались самыми злыми среди кошачьих оборотней.
– Я не нарушал! Я не знал, что это ваша земля. Пустите, и я уберусь далеко отсюда. Я уйду в Искру, вы меня больше не увиде… – договорить ему не дали.
– Ша! – шикнула на него женщина. – Хватит лаять, шавка! Ты нарушил запрет и ответишь. Никуда ты не уберёшься! Пока мы не сочтём нужным. Аха-ха-ха, – сиама залилась громким скрипящим смехом.
– И правда, хватит скулить, пёсий выродок, – поддакнула своей приятельнице низенькая, коричневоволосая оборотень-кошка. – Кстати, мальчиком он симпатичнее, – вдруг сказала она, обращаясь к своей подруге.
– Да от него псиной пасёт за версту! Фу! Гадость, – сиама поморщилась, её ровный, прямой носик избороздили складочки.
Реми терял сознание от голода и хлынувшей к голове крови. Он не знал, сколько времени его волокли, раскачивая из стороны в сторону и нарочно пердиодически дёргая и подбрасывая. Наконец кошки подбросили его в последний раз и остановились.
– Мы нашли ещё одного! – крикнула низкая кошка и громко мяукнула, созывая друзей.
– До чего волки оборзели! – прошипела полосатая кошка на дереве.
Мальчика принесли на стоянку кошек, где двух женщин встретили недовольным шипением по меньшей мере пол дюжины котов и кошек. Уши и хвосты большинства были чёрными, но это ещё не значило, что все они сиамы, возможно среди них присутствовали пантеры или чёрные ирбисы.
– Эй, дайте-ка давилку, – крикнула подошедшим котам скрипучая сиама. Давилкой некоторые оборотни звали верёвку, сплетённую из специальной травы, по виду напоминавшей сныть, но крепкими былками как у цикория; в соке ростков содержался дух серебра, подавляющий силы оборотней. Все виду оборотней страдали от серебра, а потому кошки переглядывались, никому не хотелось прикасаться к проклятой верёвке.
– Ну, хоть кто-нибудь, – вновь прошипела кошка.
Здоровый кот, оголённый по пояс, с кучей висящих на бёдрах ремешков и тёмной кожей поскрытой огромными светлыми пятнами, протянул женщине верёвку. Он носил перчатки, потому проклятие серебра не подействовало.
Реми раздели донага, сняв изодранную робу заключённого, и крепко обвязали давилкой вокруг груди и бедёр. Руки и ноги оставили свободными, больше не опасаясь, что щенок сбежит. Когда серебро касалось оборотня, не важно, что именно связано, силы покидали тело. Зная эту слабость, люди без труда находили скрывавшихся среди жителей деревень мужчин и женщин с духом зверя, обездвиживали и казнили.
Под взором кошек, с давилкой на груди, Реми ничего не мог сделать, руки ослабли настолько сильно, что он едва мог ими пошевелить. Мальчик не мог подняться на ноги, всё его тело ныло от прикосновения проклятой травы. Он итак изголодал и потерял много крови, но теперь серебреный дух заставлял юного оборотня чувствовать себя ещё более слабым и беспомощным.
– Волк нарушил территорию! Представляете! Как ни в чём не бывало лежал в корнях наших деревьев и спал, – оскорблённым тоном проскрипела сиама, что несла его сюда. На её предплечье и под перебинтованной грудью красовались ромбовидные татуировки.
– Какое нахальство! Уже второй!
– Обнаглели эти собаки!
– Сколько псов в твоей стае, гадёныш? – спросил тощий кот с одичалыми глазами.
Реми вертел головой и молчал, он не знал, о чём толковали все эти безумцы.
– Вторглись на нашу территорию!
– Вонью своей распугали пол округи, – доносились недовольные возгласы со всех сторон.
– Зато этого будем пытать дольше, а то первый слишком быстро подох.
– Ага и шкура его стала кожей.
– А хвост вовсе превратился в копчик, фу!
Реми уставился на свисавшую с сука человеческую кожу, местами заляпанную кровью, местами сохранившую лоскуты одежды. Мускусный запах, ни с чем не сравнимый, ещё не выветрился. Кожа пренадлежала оборотню-волку. У мальчика помутнело в глазах, теперь он точно знал, что кошки убьют его.
На поляне красовались кровавые следы, кое-где в кустах валялись припорошенные жёстким песком и щебнем органы и части тела. Кошки разобрали волка, раскидали внутренности, содрали кожу и глумились над телом, как могли. Рыжая тигрица подошла к прикопанной руке и помочилась на ней, небрежно закопав «туалет», пару раз капнув лапой.
