День выдался солнечный, когда очередной порыв холодного ветра проходился по округе, с деревьев сыпались спелые плоды, которые оборотень ещё не успел собрать. Мальчик помнил, как дома любил такие дни, он играл с ветром и уворачивался от падающих яблок, но не здесь. Груша свалилась с ветки и полетела в ребёнка. Она больно ударила его в грудь, Реми опрокинулся и упал. Он бы мог увернуться! Он же видел её. Но стоял и смотрел, словно идиот. Мальчик потряс головой и забыл о случившемся. Снова мысли появились в его голове, когда он нёс полную котомку на кухню.
На солнце пекло, стоило ветру успокоиться, но тень деревьев несла прохладу. Всюду жужжали осы, они прогрызали дырки и забирались внутрь груш, или выискивали гниющие яблоки. Запах прелости окружал оборотня и заполнял голову, вытравливал все мысли из неё. Мальчик продолжал свою монотонную работу.
Когда Реми собрал все съедобные плоды, валяющиеся среди гнилых, он принялся расчищать землю от прелых листьев. Но стоило ему приподнять верхний слой, как зловоние ещё более мерзкое ударило в нос. Реми бросил приподнятую кучу, и отбежал подальше, давя приступ тошноты. Страшную вонь он не мог сравнить ни с чем, даже выгребная яма пахла иначе. Что сливали сюда люди? Брожение, кислые овощи, моча, гниль, уксус – оборотень плевался, это худшая работа для него, обладателя острого нюха. Но если он не выполнит задания Марджи, останется без еды. Он должен! Должен, стучало в голове. Стараясь задерживать дыхание, мальчик продолжил работу.
Осы и мухи летали перед лицом, стараясь залезть в глаза и нос, и ужалить, опарыши сыпались с листвы в руках мальчика, но он упорно продолжал работать. Обязанность выполнить задание стучала в голове, а заторможенность сознания не давала подумать об ином.
Не осознавая происходящего, непроизвольно Реми таскал пригоршни гнили в общую кучу в углу сада. Недалеко от него две из трёх маленьких девочек ковырялись на грядках. Всё это время они находились здесь, но оборотень заметил их только сейчас. Раньше на радость дяде мальчик всегда подмечал всё и был внимательным, но не теперь. Он бы забеспокоился, если бы мог задержать мысль в пустой голове хоть на пару минут.
Только вечером, когда Реми выполнил все задания, поужинал, и с другими детьми приготовился спать, он начал мыслить здраво. Мальчик вдруг вспомнил, что сегодняшний день показался ему особенно тихим. Вчера дети кричали, разговаривали, смеялись, а сегодня только жужжали осы и бурчала что-то старуха. Ну конечно! Все же работали, успокоил он себя. Но почему молчали те девочки на грядках, рядом с которыми он ходил за сегодня раз сто? Они не болтали, не шутили и не придумывали игры на ходу, как обычно делал оборотень, когда жил с дядей. Может, не все так делают? Но другая версия сама пришла в голову – они работали, не хотели остаться без еды и потому не отвлекались. Оборотень запутался в мыслях и предположениях. Они бы всё равно болтали, это же девчонки. Девчонки всегда болтают. Дядя говорил, с возрастом они болтают ещё больше. Почему тогда эти не болтали? Что-то здесь странное творится.
Он не помнил, что ел на обед и обедал ли вовсе, и что подавали на ужин? Почему он забыл о еде? Реми всегда был голоден, дядя говорил для оборотня, тем более ребёнка, это нормально. И эти девочки никак не шли из головы сироты. Они слишком маленькие и могли понять угрозы остаться без еды, и не монотонно выполнять задание Марджи.
Что если здесь нас перевоспитывают и делают рабами? Как в той дядиной истории о волках, отдавших свободу за еду. Нет, такого не бывает. И всё же страшно. Я не хочу садиться на поводок как собака.
Реми пообещал себе завтра во всём разобраться, стараться отвлекаться от заданий и осмотреть сад, в который его снова должны отправить, плоды сыпались и собирать их приходилось каждый день. Мальчик не мог вспомнить видел ли забор вокруг сада. Завтра он должен всё выяснить.
На следующий день, всё повторилось. Отупелость не проходила и он, как и девочки в огороде, всё также монотонно работал.
Вечером мальчик не мог вспомнить даже, что делал. Основательно покопавшись в памяти, Реми припомнил сад, листья, плоды и забор, высокий и надёжный. Последние надежды уходили сквозь пальцы.
Оборотень услышал, как Сим повернулся в кровати, и решил посмотреть спал ли альбинос. Их кровати стояли почти вплотную, так что вылезать из-под тряпки, заменяющей одеяло, и идти по скрипящим половицам мальчику не пришлось. Он приподнялся в своём ящике на локтях.
Сим закашлялся и, заметив новенького, кивнул ему.
– Ты как? – тихим шёпотом поинтересовался Реми, – старуха с тебя глаз не сводит. – Услышав о старухе, альбинос вздрогнул, как будто она прямо сейчас вонзила свои длинные ногти в его тело.
– Угу, – только и выдавил мальчик.
– Слушай, что тут такое? Утром я встаю, ещё я, и мысли мои. А как только получаю задание, становлюсь как зомби, и всё в тумане. – Реми решил, что, должно быть Сим знал ответ, так как дольше жил здесь.
Альбинос печально кивнул несколько раз.
– Это об этом ты говорил – все всегда возвращаются, и никто не может сбежать, – пришла в голову оборотня мысль, Сим в ответ снова кивнул. – И что делать? – как к всезнающему мудрецу обратился с вопросом Реми. На что альбинос только пожал плечами. – Ясно, – разочарованно произнёс Реми и стал поворачиваться и глубже зарываться в вонючее, но нагретое телом одеяло.
Сим схватил друга за руку так, что новенький подлетел на кровати и резко обернулся.
– Иногда сюда приходят люди, – тихо начал шептать мальчик, – хорошо одетые взрослые мужчины и женщины. От них сладко пахнет. Выгляди плохо и не попадайся им на глаза. Это самое страшное, – он снова разразился тяжёлым кашлем и отпустил руку Реми.
Оборотень повернулся и ещё долго думал, уставившись перед собой, над словами друга. Он не понял, что значили его слова, но счёл лучшим для себя прислушаться.
Следующие несколько дней проходили в таком же монотонном режиме. Закончив работу в саду приюта, Реми отправлялся в сад или огород одного из деревенских жителей. Он не помнил дороги, не помнил, чем занимался. В памяти всплывали размазанные силуэты грядок, деревьев и домов. Вечерами, ложась спать в свой ящик, оборотень старался припомнить детали из обстановки тех мест, где работал. Он смог запомнить дерево в саду, растущее около забора. Мальчик надеялся, что дерево ему не приснилось и он его не придумал, потому что всё больше его жизнь напоминала страшный сон. Хотелось сбежать и дерево в саду могло помочь в этом.
Если он заберётся на него, то перепрыгнет изгородь. Настораживало то, что окажется за ней. Если там обрыв, падать храброму мальцу на дно ущелья. И как заставить самого себя отвлечься от задания. С каждым днём Реми всё больше утверждался во мнении – его разум не подчинялся ему. Он пытался сопротивляться «заданию», но не смог; руки сами делали что нужно, а ноги водили туда, куда приказано. Каждый вечер мальчик клялся себе, что на следующий день попробует снять с себя этот подавляющий волю наговор, но, как только, странная «магия» начиналась вновь, все мысли о сопротивлении уходили куда-то далеко за грань осознаваемого мира, а руки сами собой выполняли работу.
