– Добрый день, молодой человек. Меня зовут Грег, я заведующий библиотеки, – сказал он Юргену и протянул руку. – А вы, должно быть, тот самый мальчик с неуловимой маной? Так давно не напрягал глаза, очень сложно было разглядеть вас.
– Здравствуйте, – Юрген застенчиво улыбнулся в ответ. – Меня зовут Юрген.
– Ах, Юрген, точно. Очень красивое имя, одно из моих любимых. – Грег расплылся в улыбке, но руку Юргена не отпускал.
– Я пришел, чтобы отдать вам это, – Юрген достал из мешочка несколько свитков и положил их на пыльный парапет. – Это от Глеба, который живет на Малеконской улице.
– Глеб? – Грег задумался, – точно, вспомнил. Да, я уберу эти свитки. Это все?
– Да, – ответил Юрген.
Лицо Грега помрачнело. Он продолжил грустным голосом:
– Как жаль. Я думал, вы пришли сюда, чтобы посмотреть на это удивительное место. В библиотеке всегда так мало посетителей, пятьдесят человек за месяц, не больше.
– Я могу ненадолго остаться, – любезно ответил Юрген. В глазах Грега загорелся огонек.
– Вы не поверите, какое здесь огромное помещение. И оно полностью заполнено свитками! Все что нас здесь окружает – это опыт предков, бесценные знания. Пойдемте скорее, я вам тут все покажу!
Грег вышел из ограждения: высокий, сухощавый и немного сутулый. «Сколько ему было лет? Наверное, сотня точно есть», – подумал про себя Юрген. Они спустились по мраморным ступенькам на первый этаж, под землю на двадцать метров. Холод сжимал пространство: свет казался замороженным, светлячки неподвижными.
– Здесь прохладно, – заметил Юрген.
– Комфортно, – поправил Грег, – видите ли, в нашем деле очень важно подобрать подходящий температурный режим: высокая температура провоцирует мановыделение, разрушающее первичные воспоминания вплоть до полного искажения. Низкая же, напротив, сохраняет их в первоначальном виде.
– Получается, я могу читать чужие воспоминания?
– Именно так, – подтвердил Грег, – ваша мана связывается с маной создателя свитка.
– Почти как…
– Почти как с людьми, – Грег подхватил мысль Юргена. – Механизм передачи информации у всех идентичный. Можно даже предположить, что этот мир был создан одним архитектором.
– Здесь покупают свитки или выдают?
– Выдают в зависимости от возраста. Видите ли, свитки очень сильно влияют на разум. Детям до двадцати лет разрешается брать только обучающие свитки.
Они обошли все этажи, пока не остановились на четвертом. Повеяло холодом и странной сыростью, как в кладовой Густа. Юрген покрылся мурашками. Четвертый этаж походил на музей. Тысячи полок вытягивались в сотни рядов, свитки выглядывали из круглых отверстий, показывая обгоревшие бумажные языки.
– В этом месте нужно поддерживать, так сказать, особую атмосферу, – поспешил объяснить Грег, – вы уже знаете, что температурой создаются оптимальные условия для хранения свитков? Хочу дополнить, что условия зависят от ряда факторов. Например, от возраста и ценности свитков. Так вот, это помещение…
На лице Грега выступил румянец, пальцы задрожали.
– Это помещение хранит в себе сотни. Нет! Тысячи лет, – взорвался Грег. – Этот этаж имеет высочайшую ценность, больше всех, – восторженно воскликнул старик, – даже больше второго или первого, – он ударил рукой по полке, будоража пыль, – а поэтому…
– Грег! – внезапно послышалось откуда-то издалека.
Запыхавшись, странный мужчина легонько ткнул Грега свертком. Грег мрачно вздохнул, румянец пропал с его старых щек. В свертке была мана Александра.
– Как жаль, я вынужден ненадолго отлучиться, – с досадой произнес Грег. – Небольшой беспорядок на втором этаже. Но вы не переживайте, Юрген! Весь четвертый этаж в вашем распоряжении. Я вернусь спустя несколько минут.
Полный мужчина и Грег поспешно удалились, оставив Юргена одного. Светлячки, словно рыбки, рванули прочь. Помещение покрылось полумраком.
Юрген двинулся вперед, осторожно вошел в читальный зал и тут же замер на месте, почувствовав знакомую ману. Странная девочка с Моховой улицы. Она сидела за темным столом, сгребая в охапку старые свитки. Светлячки дрожали от холода, свет застывал воском на ее худых плечах.
Подняв голову вверх, она заметила Юргена.
– О, здравствуйте, – ахнула девочка.
– Здравствуй, – Юрген улыбнулся в ответ.
– Я вас где-то видела, – Агнес сосредоточила взгляд.
– Ты была на Моховой улице с маленьким щеночком, просила помощи у нас с Глебом.
– Да, – грустно ответила девочка, – просила.
– И как он?
– Артик-то? – горько переспросила девочка, глаза у нее опустились. – Он умер спустя три дня. Злые финды его покусали, они ведь не любят животных.
Юрген пораженно опустился на стул, не зная, что ответить. Он приблизился к девочке, присел рядом с ней.
– Очень жаль твоего волчонка, – растерянно произнес он. – Я знаю, терять близких больно.
– Он хотя бы не мучился, – ответила Агнес. – У него были счастливые глаза, когда мама с папой его замораживали. Ману забрал источник, а воспоминания – это место. Я сама сделала несколько свитков с его воспоминаниями, сама!
Агнес замолкла на несколько секунд, а затем радостно вскрикнула:
– А у меня недавно получилось открыть плоды Химы, и при этом не заморозить их. Мама принесла их с Малеконской улицы. Какое чудо, что они там выросли!
– Никогда их не видел, – ответил Юрген.
– Они маленькие, – начала быстро объяснять Агнес, – Но когда раскрываются, становятся большими и такими золотистыми, – она развела руки в стороны насколько могла, – они очень вкусные, но…ой как горчат. Я о них узнала месяц назад на втором этаже.
– Ты здесь часто обитаешь? – поинтересовался Юрген.
– На последнем этаже чаще, чем дома. Здесь прохладно, поэтому никто меня не замечает.
Юрген внимательно наблюдал за кончиками пальцев Агнес, покрытых инеем. Они ловко перебирали старую бумагу.
– А вы мне кого-то напоминаете, – внезапно выдала Агнес, поджав губы. – Глаза у вас голубые, совсем как у папы моего.
Ее тоненькие брови приподнялись вверх, она стыдливо отвела взгляд.
– Только папа не разрешает мне общаться с «Малеконскими». Говорит, нужно опасаться этой улицы.
– Почему? – спросил Юрген.
– Нас там не любят, потому что мы замораживаем все вокруг. Лучше держаться подальше от озера, которое соединяет улицы.
– Получается, ты никогда не была на Малеконской улице?
– Только на свитках ее видела.
Юрген задумался. Что может натворить маленькая девочка, пропадающая в библиотеке целыми днями? Заморозить дом Александра? Устроить переворот в деревне? Какой-то абсурд.
