* * *
Каждая кочка, попадающая под колеса арбы на пыльной дороге, отдается простреливающей болью в тазу. Кавита истекает кровью с самого начала путешествия. Она украдкой вытирает складками сари стекающую по ноге кровь, чтобы Рупа ничего не заметила. Кавита понимает, что приют в городе — это единственная возможность для Уши жить дальше. «Уша» означает рассвет. Это имя пришло ей на ум в тихий предрассветный час, когда повитуха уже ушла. Оно звучало у нее в голове, пока она рассматривала малышку, стараясь запомнить мельчайшие особенности ее личика. С первыми лучами солнца и криками петухов Кавита безмолвно дала своей дочери имя.
Глядя на ребенка, она размышляет о том, какая сила кроется в имени каждого человека. Когда она вышла замуж за Джасу, его родня дала ей имя Кавита. Вместе с деревенским астрологом они сочли его более подходящим, чем единственное имя, которое выбрали для нее родители, — Лалита. Среднее имя и фамилия давались девушке по отцу, и предполагалось, что жена поменяет их на имя и фамилию мужа. Кавита очень обиделась на Джасу за то, что он отобрал у нее даже первое имя.
Имя Уша Кавита выбрала сама, ни с кем не советуясь. Тайное имя для тайной дочери. При этой мысли женщина улыбается. Тот единственный день, проведенный с малышкой, был бесценен. Несмотря на измождение, она не засыпала. Она не хотела упустить ни одного мгновения. Кавита крепко держала ребенка, наблюдала, как маленькое тельце поднимается и опускается вместе с ее собственными вдохами и выдохами, рассматривала едва наметившиеся бровки и складочки нежной кожи. Она укачивала крошку, если та начинала плакать. А в моменты, когда Уша не спала, Кавита безошибочно узнавала те же золотистые крапинки на радужной оболочке глаз девочки, что были у нее самой. Только у малышки они были еще прекраснее. Кавите не верилось, что она произвела это существо на свет, и не позволяла себе думать ни о чем, что ждало их дальше.
По крайней мере, эта малышка будет жить. У нее будет возможность вырасти, пойти в школу. Может быть, она даже выйдет замуж и родит детей. Кавита знает, что вместе с дочерью оставит в приюте всякую надежду на участие в жизни девочки и возможность оказать материнскую поддержку. Уша никогда не узнает своих родителей, но она сможет жить. А это уже немало. Кавита стягивает со своего запястья один из двух тоненьких серебряных браслетов, которые носит постоянно, и надевает на щиколотку Уши.
— Прости, что не могу дать тебе большего, бети, — шепчет она, уткнувшись в пушистую головку дочери.
6
СПРАВЕДЛИВОЕ ДОПУЩЕНИЕ
Сан-Франциско, Калифорния, 1984 год
Сомер
Сомер хмурится, глядя на свое отражение в зеркале. Она поправляет юбку, которая, несмотря на усилия, все равно сидит слишком плотно. Талия и бедра так и не вернулись к прежним размерам даже спустя пару месяцев. Очередное жестокое напоминание о потере. Светлые волосы вяло лежат на плечах. Она уже забыла, когда последний раз мыла голову. Делая последнюю попытку исправить положение, Сомер сбрасывает сандалии на плоской подошве, надевает туфли-лодочки с ремешком на щиколотке и подкрашивает губы. Если уж на душе отвратительно, то выглядеть так же совершенно ни к чему.
Сомер подходит к дому. К перилам на крыльце привязаны две связки бледно-голубых воздушных шаров, сообщающих всем, что это мальчик! Женщина глубоко вздыхает и нажимает кнопку звонка. Почти сразу дверь распахивается, и перед Сомер предстает лучезарно улыбающаяся брюнетка в цветастом платье.
— Здравствуйте! Я Ребекка. Все зовут меня Бекки. Заходите. Можно я возьму?
Она протягивает руку к торчащей у Сомер из-под мышки коробке с буквами пастельных цветов.
— Это так волнующе для Габриэллы, не правда ли? — восклицает Бекки, хлопая в ладоши и слегка приподнимаясь на носочках. Сомер осматривается и видит, что в комнате много похожих на Бекки женщин с тарелками, на которых нарисованы голубые пинетки.
— Как вы познакомились с Габи? — спрашивает у Бекки Сомер, понимая, что не слышала полного имени подруги с первого дня учебы на медицинском факультете.
— О, мы просто соседи. Знаете, здесь прекрасное место для жизни с детьми. Гораздо лучше, чем в городе. Мы так обрадовались, когда Габриэлла и Брайан сюда переехали. Маленькому Ричарду будет с кем поиграть, — смеется Бекки и проводит рукой по волнистым коричневым волосам.
— А вы?
— Медицинский факультет, — отвечает Сомер. — Мы вместе учились.
В поисках пути к отступлению она замечает столик с чашей для пунша, наполненной подозрительной голубой жидкостью. Сомер вздыхает с облегчением, увидев идущую вперевалку Габи, и старается не обращать внимания на огромный живот подруги.
— Привет, Сомер! — говорит Габи, наклоняясь к Сомер боком и пытаясь обнять ее. — Спасибо, что проделала такой длинный путь к нам в пригород. Смотрю, вы уже познакомились с Бекки.
— Габриэлла, я только что рассказывала твоей подружке, как нам нравится жить в Марине, — вставляет Бекки. — Сомер, вы замужем?
— Да, она сжалилась над одним из наших сокурсников, скромным нейрохирургом, — отвечает за подругу Габи и подмигивает.
Сомер начинает готовиться к неизбежному и болезненному для нее вопросу, но его задают чересчур скоро.
— У вас есть дети?
Сомер с трудом сглатывает. Ей кажется, будто кто-то открыл у нее перед носом морозилку в жаркий день.
— Нет… пока, — произносит она, чувствуя, как перехватывает дыхание.
— О! Это очень плохо, — констатирует Бекки, скорчив на лице гримасу преувеличенной жалости. — Это действительно самое важное, что только может быть в жизни. Ну что ж, когда решитесь, переезжайте к нам.
Бекки уходит открыть кому-то дверь, и у Сомер перед глазами возникает картина, как она хватает эту женщину за волосы и яростно наматывает их на кулак.
— Сомер, прости, пожалуйста, — извиняется Габи и берет ее под локоть.
— Все в порядке, — отвечает Сомер, скрещивая руки на груди. Она чувствует, как к горлу подступает комок, а лицо заливает румянец.
— Я сейчас вернусь. Мне надо в ванную.
Она проскальзывает в коридор и выбегает на улицу, минуя дверь в ванную, запутывается в голубых шарах и быстро спускается по подъездной дорожке. Женщина садится на бордюр. Она не может этого видеть, участвовать в конкурсе на поедание детского питания или в игре «какого размера у Габи животик». У нее нет сил смотреть, как все охают и ахают над каждой вещицей из младенческого гардероба. Она не хочет слышать, как другие женщины обсуждают растяжки и родовые схватки, будто совершают своеобразный обряд перехода. Все ведут себя так, словно быть женщиной — значит обязательно быть матерью. Справедливое допущение. Она и сама так считала. Только теперь жизнь ясно дала ей понять, как она заблуждалась.
* * *
Первый выкидыш она приняла с облегчением. Они с Крисом были на тот момент женаты всего пару лет и продолжали учиться в ординатуре. Именно тогда две полоски на тесте на беременность стали поводом для семейных обсуждений. Сомер и Кришнан планировали отложить рождение ребенка до момента, пока она не закончит ординатуру по педиатрии и у кого-то из них не появится стабильный доход и наработанные часы практики. Поэтому, когда через несколько недель беременность оборвалась, они сошлись во мнении, что это даже к лучшему. Но после этой беременности, которая неожиданно наступила и так же внезапно закончилась, для молодой женщины все изменилось. Сомер поймала себя на том, что начала обращать внимание на будущих мам и их гордо выпяченные животы.
