В ответ Сомер некоторое время молчит, а Кришнан, зажмурившись, пытается придумать предложение получше.
— Крис, завтра после работы мне надо в город к врачу, — говорит Сомер, делает паузу и затем продолжает: — Я сделала маммограмму на прошлой неделе, и у меня там не все в норме. Возможно, ничего страшного, но я записалась на биопсию, чтобы убедиться, что все точно в порядке.
— О, — Кришнан переваривает полученные новости. — Понятно. Я мог бы подбросить тебя туда. А после мы можем поужинать.
После долгой паузы Сомер отвечает.
— Хорошо. У меня запись на 16:00.
— Я заеду за тобой в 15:00. — Кришнан кладет трубку и в поисках фотоаппарата перерывает гору вещей на кухонной стойке. Потом он снова хватает телефонную трубку и по памяти набирает номер аптеки.
— Алло! Скажите, сколько времени нужно, чтобы распечатать фотографии с карты памяти?
* * *
Усаживаясь в машину, Сомер улыбается Кришнану. Она целует его в качестве приветствия, и в следующий миг Крис замечает, какой у жены цветущий вид. Ее лицо сияет, а блузка без рукавов открывает его взору заметно загоревшие руки.
— В «Калифорния Пацифик», — говорит Сомер, пристегивая ремень.
Кришнан был с женой в этой больнице, когда у нее случился последний выкидыш. Он выезжает на шоссе 280, ведущее в Сан-Франциско. На этой трассе нельзя ехать на большой скорости, но сама дорога живописнее, да и Сомер всегда выбирала этот маршрут. Крис смотрит на жену, разглядывающую пейзаж за окном.
— Я нащупала уплотнение под мышкой, — говорит Сомер, отвечая на вопрос, который стеснялся задать Кришнан. — Когда мылась в душе на позапрошлой неделе. Уверена, что это просто киста, но, помня о моей наследственности, хочу все-таки провериться. На прошлой неделе сделала маммограмму, и рентгенолог разглядел на снимке аномальное уплотнение.
— А кто делал рентген? — беспокоится Крис. — Сами снимки у тебя? Я могу попросить Джима глянуть.
— Спасибо, но в этом нет необходимости. Я сама посмотрела снимки, спросила мнение еще одного специалиста. Биопсия нужна мне просто на всякий случай. — Голос Сомер звучит спокойно. Кришнан отмечает про себя, что это так не похоже на беспокойную и нервную Сомер, которая мучительно пыталась завести ребенка.
— Кто делает биопсию? Майк много консультирует в медицинском центре «Калифорния Пацифик», и я могу узнать у него, кто там лучший.
Сомер поворачивается к лицом к мужу.
— Крис, — говорит она твердо, — не нужно решать эту проблему за меня. Я просто хочу, чтобы ты побыл рядом и поддержал меня, хорошо?
— Хорошо. — Кришнан крепче сжимает руль и чувствует, как вспотели ладони. Он включает кондиционер и старается успокоиться, хотя факторы риска сами собой всплывают в голове, как кричащие газетные заголовки. Белая женщина в районе пятидесяти пяти, у матери рак груди — все это повышает процент риска. Единственное, что играет им на руку, но по иронии судьбы уже причинило им столько горя, — это тот факт, что менструации у нее прекратились на двадцать лет раньше, чем должны были.
— Я тебе говорила, что на прошлой неделе, пока тебя не было, получила от Аши письмо по электронной почте? Она ездила в какое-то место под названием пещеры Элефанта.
— Пещеры Элефанта? Да, я предлагал ей обязательно туда съездить, — улыбается Кришнан. — Они находятся на острове в заливе. Это древние пещеры с вырезанными прямо в скале скульптурами. Большая туристическая достопримечательность. Я не возил тебя туда?
— Не думаю. Похоже, там повсюду скачут обезьяны, прыгают прямо на посетителей — на туристов и везде, где только могут. Взбираются людям на плечи и выпрашивают еду. Аша прислала фотографию, где она как раз кормит обезьянку бананом. Похоже, девочка повеселилась там от души. Мне даже вспомнились те времена, когда она была маленькой. Помнишь, как ей нравились обезьяны в зоопарке? Ой, смотри, — неожиданно переводит разговор Сомер, — Кафешка «Редс Ява Хаус». Представляешь, она так и работает! — Женщина показывает на маленькую белую забегаловку, где они с Крисом ели бургеры по выходным, когда жили в Сан-Франциско.
Крис выдавливает улыбку.
— Да, с трудом верится. Сколько же времени прошло, лет двадцать?
— Двадцать… семь с тех пор, как мы переехали сюда. Боже! Больше, чем сейчас Аше. А мы когда-нибудь водили ее сюда?
— Хм… Вряд ли. К тому времени, как она у нас появилась, мы могли себе позволить места получше, — отвечает Кришнан, и они смеются. В жирной пище, которую подавали в «Редс», не было ничего особенного, но зато они вдвоем могли поесть меньше чем на пять долларов. А с ординаторской зарплатой это был определяющий момент. Рассмеявшись, Крис чувствует, что наконец расслабился.
* * *
Пока Сомер заполняет бланки у стойки регистратуры, взгляд Кришнана падает на упругие икры жены, выглядывающие из-под юбки длиной до колена. Его охватывает внезапное желание подойти к ней сзади, приподнять волосы и поцеловать в шею. Вместо этого Крис закидывает ногу на ногу и берет журнал. Через несколько минут Сомер садится рядом и заглядывает в журнал.
— «Домашний очаг»? Не знала, что ты интересуешься, как приготовить курицу на ужин, — замечает Сомер, увидев статью, на которую таращится Кришнан.
Он закрывает журнал.
— Я, видимо, задумался.
— Покажи фотографии, — просит Сомер.
— Фотографии?
— Из поездки в Индию.
— А, кажется, я оставил их в машине.
— Доктор Тхаккар, — обращается к нему вошедшая в приемную медсестра.
Кришнан резко оборачивается, но Сомер мягко кладет свою руку поверх его.
— Не в этот раз, доктор Тхаккар. — Она улыбается, гладит мужа по тыльной стороне ладони и уходит за медсестрой.
В ожидании Кришнан позволяет себе вообразить самое страшное. Мастоэктомия, радиотерапия, химиотерапия. Процент выживаемости для больных раком груди относительно высок, но Кришнан имеет дело с раком достаточно давно, чтобы понимать, как часто эта болезнь бывает жестоко непредсказуема в своем развитии. Капризным пациентам осложнения нипочем, а добродушные, те, что пекут для него печенье или приносят помидоры со своих огородов, умирают быстро. Показатель смертности основывается на простом законе средних чисел, который не учитывает, кто и чего заслуживает больше. Этого не может быть. Только не она. Только не сейчас.
Последние несколько месяцев дались Кришнану нелегко. Дом, где он старается проводить как можно меньше времени, постоянно напоминает ему об их с Сомер совместной жизни. Он даже представить себе не мог, что когда-нибудь будет скучать по незатейливым блюдам, которые готовила Сомер, когда он приходил с работы, или по ее одежде, небрежно брошенной на кровать в конце дня. И утро. По утрам, когда Кришнану приходится рано вставать, чтобы идти на операцию, он собирается, а его взгляд постоянно падает на пустую половину кровати, где обычно спала жена. Никто не целует его перед тем, как он уходит в холодную операционную, и нечего ждать, возвращаясь домой. Без Сомер дом и работа Кришнана словно стали стерильными, потеряли вкус и цвет.
