Кавита сдвигает крышку и наклоняет медный сосуд к сестре. Хотя в их семье нет сыновей и им не нужно соблюдать иерархию, Кавита проявляет уважение к Рупе как к старшей. Рупа просовывает руку в узкое горлышко сосуда и вытаскивает небольшую пригоршню серого пепла. Когда она медленно разжимает пальцы, часть праха тут же улетучивается с ее ладони от легкого дуновения ветра. Она опускает руку к реке и раскрывает ладонь. Через мгновение весь пепел оказывается на поверхности воды. Первую секунду он плывет по водной глади, а потом исчезает, сливаясь с рекой и всем, что она хранит.
Кавита тоже достает прах из урны и рассыпает его по воде. Это движение ей очень знакомо. Так она рассыпает по столу муку, чтобы катать чапати. Сестры смотрят на пепел, пока он не исчезает, и Рупа снова опускает руку в сосуд. Они по очереди достают по пригоршне, пока в погребальной урне почти ничего не остается. Потом, не сговариваясь, женщины берут медный сосуд каждая со своей стороны, наклоняют его над водой, и из него высыпаются остатки пепла. Тишину нарушает Рупа. Сначала она тихо всхлипывает, потом все сильнее, пока не начинает содрогаться от рыданий всем телом. Кавита обнимает сестру одной рукой, потом второй и не отпускает ее, пока та плачет. Вдвоем они смотрят, как последнее напоминание о теле их матери исчезает под водой.
55
ЭТО И ЕСТЬ СЕМЬЯ
Мумбай, Индия, 2005 год
Аша
— Здесь по-настоящему классный маллигатони.
Санджай сидит в ресторане, аккуратно сложив руки на столе и неотрывно глядя Аше в глаза.
По настоянию дадимы девушка согласилась пообедать с ним сегодня. Она не хотела оставлять бабушку одну после смерти деда, хотя знала, что скоро Санджай уезжает в Лондон. Как бы то ни было, не накрасив глаза, собрав немытые волосы в хвост, она сидит в ресторане хорошего отеля наедине с человеком, который ближе, чем кто-либо, подобрался к роли ее парня. Аша закрывает меню с ламинированными страницами.
— Хорошо, я его попробую, — говорит она. — Санджай, а что значит Уша?
Парень отрывается от меню.
— Уша? Это означает… рассвет. А почему ты спрашиваешь?
— Рассвет, — повторяет Аша, глядя в окно. — Так они меня назвали. Я пробыла у своих биологических родителей три дня до того, как они отдали меня в приют, но они успели дать мне имя — Уша.
Санджай откладывает меню и весь подается вперед.
— Так ты нашла их?
Аша кивает. Она еще никому об этом не рассказывала. Как только она произнесет вслух все, что узнала, эти факты станут неотъемлемой частью ее жизни.
— Я нашла их. Мы не встретились, но я их отыскала.
К столику подходит официант. Санджай делает заказ за двоих и отсылает его.
— Их зовут Кавита и Джасу Мерчант, — продолжает она. — Они живут в многоквартирном доме в Сионе. — Аша делает паузу. — И у них есть сын. Виджай. Он на год или на два младше меня. — Она ждет реакции Санджая, а он кивает ей, давая понять, что слушает дальше. — У них родился сын после того, как они отдали меня. И они оставили его, потому что он был мальчик, а…
— Точная причина тебе неизвестна.
Аша бросает на Санджая гневный взгляд.
— Да ладно, я не вчера родилась.
— Объяснений может быть множество. Возможно, они не могли прокормить ребенка на тот момент. Может быть, они жили в каком-то небезопасном месте. А может, они сожалели, что потеряли тебя, и решили, что им все-таки нужен ребенок. Аша, откуда ты можешь знать, что на душе у другого человека.
Девушка кивает и крутит на запястье серебряный браслет.
— Она пришла из какой-то деревни в нескольких часах езды к северу отсюда. Проделала весь этот путь в город только для того, чтобы… — Аша замолкает, сглотнув комок в горле.
— …отдать тебя в приют? — заканчивает за нее Санджай.
Аша снова кивает.
— И она подарила мне это. — Она показывает на браслет.
— Твои родители дали тебе все, что должны были, — говорит Санджай. Он тянется через стол и дотрагивается до руки девушки. — Как ты себя чувствуешь теперь, когда ты все знаешь?
Аша смотрит в окно.
— Я писала письма, когда была маленькой девочкой, — отвечает она. — Письма к матери, где я рассказывала ей, чему учусь в школе, кто мои друзья, какие книги я люблю. Мне было, наверное, лет семь, когда я написала первое письмо. Я попросила папу отправить его, и я помню, как погрустнели его глаза и он ответил: «Мне жаль, Аша, но я не знаю, где она».
Аша кидает взгляд на Санджая.
— Когда я стала старше, мои письма изменились. Вместо того чтобы рассказывать о своей жизни, я начала задавать ей все эти вопросы. Вьются ли у нее волосы? Любит ли она кроссворды? Почему она не оставила меня себе? — Аша качает головой. — Очень много вопросов. А теперь я знаю, — продолжает она. — Я знаю, откуда я. И я знаю, что меня любили. Я знаю, что сейчас я живу гораздо лучше, чем могла бы, если бы все получилось иначе. — Аша пожимает плечами. — И этого мне достаточно. Часть ответов мне придется додумать самой. — Она глубоко вздыхает. — Ты знаешь, у меня глаза матери. — Аша улыбается, и ее глаза сияют. Она откидывается на спинку диванчика. — Мне бы хотелось найти способ сказать им, что со мной все хорошо без… в общем, что я не вторгаюсь в их жизнь.
Подходит официант и ставит перед ними тарелки с супом. Аша вдруг осознает, насколько она проголодалась. Она почти ничего не ела между ночной работой и кремацией деда. Девушка пробует суп. Некоторое время молодые люди просто молча едят.
— Знаешь, когда я приехала в приют, я узнала, что моя бабушка пожертвовала ему крупную сумму после того, как меня удочерили, — рассказывает Аша. — Наша фамилия указана на табличке, которая висит на фасаде, а бабушка мне ничего не рассказывала. Странно, правда?
Санджай пожимает плечами и качает головой.
— Нет, не думаю. Для меня это как раз очень логично. Она отдала им дань благодарности, — заметив непонимание на лице Аши, Санджай наклоняется к ней и добавляет: — За тебя. Она была благодарна за тебя.
Аша смотрит на свои руки.
— Правда?
— Конечно. Здесь это норма. Мой дед помог восстановить родную деревню. Таким образом он воздал всем, кто помог ему.
Аша тяжело вздыхает.
— Просто я поражаюсь, когда думаю обо всем, что за эти годы было для меня сделано. Причем о многом я даже не знала, а о чем-то не знаю до сих пор. Благодаря усилиям людей, которые меня любят и любили даже до того, как узнали меня, я стала тем, кто я есть.
Санджай улыбается.
— Это и есть семья.
— Знаешь, мне кажется, я всегда обвиняла родителей в том, что между нами нет биологической связи. Я думала, что из-за этого я чего-то лишена. Но сейчас… это поистине удивительно! Оказывается, они столько для меня сделали, даже не имея кровного родства со мной. Они сделали это просто… просто потому, что хотели. — Аша вытирает губы и улыбается. — Похоже, я должна отдать дань благодарности очень многим людям, — она опять вздыхает, — и извиниться перед мамой.
