Правильно ли они сделали, уехав много лет назад от своих родных? Все могло бы сложиться иначе, если бы они не покинули дом. Они сделали это ради Виджая, но в конце концов лишились и его. Когда же она потеряла Виджая? Что стало с тем маленьким мальчиком, который играл с двоюродными братьями в пыли? Где он оставил свою невинность? Что случилось с ребенком, названным в честь победы? Победа. Четки между пальцев. Лалита. Прохладная рука на лбу. Аромат благовоний и жасмина.
Больше двадцати лет прошло с тех пор, как она лишилась здесь двух дочерей: той, которой не дали ни имени, ни жизни, и своей любимой Уши. Мысль об Уше доставляет ей физическую боль. Не проходит и дня с момента ее рождения, чтобы Кавита не думала о дочери, не скорбела бы об утрате и не молилась, чтобы глубочайшее горе не мучило ее так сильно. Но боги не услышали ее. А может быть, еще не простили. Потому что сердце продолжало болеть. Уша. Четки между пальцев. Победа. Лалита. Прохладная рука на лбу. Аромат благовоний и жасмина.
Двадцать лет провела она вдали от родных. Сначала потеряла дочерей, потом сына, а теперь родителей. Единственный, кого не смогли отобрать у нее жестокие испытания, — это Джасу. Да, он много раз ошибался и принимал неправильные решения, но остался хорошим человеком. Их совместный путь был омрачен трудностями и горем, но все же они научились справляться с сожалениями и обидами, которых за жизнь набралось бы предостаточно. Они приросли друг к другу, как два дерева. Может быть, к моменту, когда настанет их с Джасу черед, им посчастливится постичь такую же любовь, какая была у ее родителей: превосходящую любые доводы разума и даже саму смерть.
Кавита думает обо всем, чего ей так и не удалось понять, даже когда она стала взрослой. Она не знает, где сейчас дочь. Она не видит, когда ошиблась с Виджаем. Ей неизвестно, узнает ли ее отец сегодня и завтра. И ей непонятно, как она будет жить без прохладной материнской руки, трогающей ее лоб. Но она знает точно, что следующие несколько дней будет заботиться об отце. А потом соберет чемодан, сядет на поезд до Мумбай и вернется домой к Джасу.
58
ПРОЩАЛЬНЫЕ ПОДАРКИ
Мумбай, Индия, 2005 год
Аша
— Мама снова меня обставила, — говорит Аша, наклоняясь и развязывая кроссовки.
Отец с дадимой сидят за столом, наслаждаясь второй чашкой чая за утро.
— Учти, что у нее была всего неделя на привыкание к чудесному загазованному воздуху Мумбай, — говорит отец. — И представь, как она убежит от тебя в экологически чистой Калифорнии.
Аша садится рядом с отцом, и Кришнан легонько ее приобнимает.
— Неплохо для старушки, — присоединяется к беседе Ашина мама. Она вытирает лицо и протягивает руку к стоящему в центре стола кувшину с водой.
— Девеш, нимбу пани лаяу! — кричит дадима, обернувшись в сторону кухни. Девеш появляется со стаканом охлажденного свежевыжатого сока лайма и сахарного тростника и ставит его перед матерью Аши. С тех пор как Сомер пристрастилась к этому трудоемкому в приготовлении напитку, дадима стала постоянно держать наготове стаканчик, чтобы предложить его Сомер после утренней пробежки.
— Не называй себя старушкой! Кто же тогда в этом случае я? — смеется дадима.
Сомер пробует сок.
— Мм, вкусно. Спасибо, Сарла.
Дадима качает головой, извиняется и удаляется, оставив их втроем.
— Мам, так ты совсем отказалась от кофе? — интересуется Аша.
Сомер кивает.
— Первые две недели было тяжко, но сейчас я чувствую, что полна жизненной энергии благодаря тому, что организм не обезвожен. И совсем не скучаю по кофеину.
— У тебя потрясающе подтянутый вид, просто невероятно, — восхищается Аша и кладет ладонь на бицепс матери. — Ты занимаешься с гантелями?
— Немного. Хотя в основном это йога. Я нашла студию рядом с… ну, рядом с клиникой.
— Йога, говоришь? Может, мне тоже ходить с тобой, а то мне не помешает чуточку привести себя в форму после наетых в папиной семье лишних килограммов. Пап, правда, она выглядит обалденно? — обращается Аша к отцу.
— Да, — отвечает Крис, обмениваясь с женой хитрой улыбкой. — Да, действительно обалденно.
Отец подходит к маме со спины и целует в макушку.
— А ты знала, что мамину статью напечатали в медицинском журнале?
— Твою статью напечатали? — переспрашивает Аша.
— Ага. Что скажешь? Ты теперь не единственный писатель в семье, — с улыбкой отвечает Сомер.
* * *
— Дадима, ты точно не хочешь поехать? Я обещаю, что никому не расскажу, — говорит Аша, приподняв бровь и улыбаясь бабушке. Девушка укладывает стопку сложенных футболок в лежащий на кровати чемодан.
— Най, най, бети. Со дня кремации не прошло и двух недель. Я могу выходить из дома только в храм. К тому же старушке вроде меня не место в аэропорту. Я буду только мешаться под ногами, и вам придется приглядывать за мной как за лишним чемоданом, — с улыбкой отвечает она Аше. — Ты не беспокойся. Нимиш тебя отвезет, и Прия вроде бы тоже собиралась с вами.
— Да, — кряхтит Аша, пытаясь застегнуть переполненный чемодан. — Они приедут через пару часов. Но мне все равно хочется, чтобы ты поехала с нами.
— Ты лучше уж возвращайся поскорее, бети. На следующий год, например, а? Может быть, наша Прия наконец согласится выйти замуж.
— Не знаю, дадима. Я бы на это не рассчитывала, — усмехается Аша и садится на кровать между чемоданом и бабушкой. В воцарившейся после их дружного смеха тишине Аша глядит себе под ноги на бабушкины старческие ноги, которые за последние месяцы прошли с ней за компанию столько миль. Дадима заправляет внучке за ухо упавшую на лицо прядку волос, и от этого жеста девушка зажмуривается. Аша чувствует, как начинает плакать.
— Бети, — произносит дадима, положив ладонь на Ашины руки, а второй рукой поглаживая внучку по голове.
— Я не знаю, как отблагодарить тебя за все. Просто не верится, что прошло целых двадцать лет, прежде чем я оказалась здесь. — Аша тяжко вздыхает и продолжает: — Я думала, что все просчитала до того, как сюда приехала, но я ошибалась относительно стольких вещей. Я чувствую, что до сих пор многого не знаю.
— Ах, бети, — говорит дадима, — такова уж взрослая жизнь. Она непостоянна и преподносит нам все новые уроки. Посмотри на меня. Мне уже семьдесят шесть, а я только учусь хорошо выглядеть в белом.
Аша выдавливает из себя улыбку.
— И это напоминание о том, что у меня для тебя кое-что есть.
— Дадима, нет! — противится Аша. — Я же только что закрыла чемодан.
Смеясь, она откидывается на кровать и вытирает слезы.
— В таком случае тебе придется взять еще один, — говорит дадима и удаляется шаркающей походкой. Она возвращается с вынутым из шкафа ящиком и садится на кровать рядом с Ашей. Порывшись в ящике, дадима достает толстую, покрытую пылью книгу и протягивает ее внучке.
