– Нет. Юля подруг давно не приводила. И не рассказывала о них почти.
– Я Алину знаю, потому что она у меня стрижется. Я ей сказала, что Юля… что Юлю хоронить будут в субботу. Алина хочет прийти на похороны. И думает, что из больницы тоже люди придут, там Юлю помнят.
Маша отошла к краю тротуара.
– Алина вообще-то девка хорошая, только сплетница.
– Мы все сплетницы, – улыбнулась Маша. – Она что-то говорила про Юлю?
– Она все время что-то говорит! – фыркнула Вера. – Я ее не слушаю. И ты не слушай.
– Вера, что она говорила про Юлю? Верочка, пожалуйста, скажи!
– Да ничего особенного! Вспомнила какую-то давнюю историю. Зря я вообще об этом заговорила.
– Не зря! Я хочу все знать про Юлю. Это для меня важно.
– Когда Юля из больницы уволилась… Там всякие сплетни ходили.
– Какие сплетни? Вера, я хочу все знать!
– Алина говорила, у Юли был роман с каким-то врачом, с женатым. Юля поэтому уволилась. Послушай, ерунда это все. Сплетни. И вообще… Это давно было, а убили Юлю сейчас. Мы все не без греха, не нужно в прошлом копаться.
Анатолий вынырнул из темноты, Маша помахала ему рукой.
– Верочка, сбрось мне телефон Алины, – попросила Маша.
Анатолий был очень высокий. Маша поднялась на цыпочки, когда он ее целовал, но ему все равно приходилось наклоняться.
* * *
Письмо от Нины пришло, когда уже начало темнеть. В письме были перечислены намечающиеся договоры. Перспективы у фирмы вырисовывались неплохие. Если сорвется даже половина запланированных договоров, следующий год они просуществуют безбедно.
Впрочем, что будет с ними в будущем году, известно только господу богу.
Виктор посмотрел на часы – уже давно можно было ехать домой, но Нина, как во все последние дни, его не торопила, терпеливо ждала.
Ему нравилось, что она его ждет, и он только слабо удивлялся, что еще совсем недавно почти не думал о ней.
Или все-таки думал?.. Думал, наверное, потому что в выходные ему было скучно, а на работе постоянно тянуло заглянуть к ней в кабинет.
Он знал, жизнь изменилась бесповоротно. Теперь он будет думать о ней всегда.
В этом чудилось что-то почти бесовское, но Виктор был убежденным атеистом и бесов не боялся.
Он выключил компьютер, вышел в коридор, направился к Нининой двери. В коридоре было пусто и тихо. Все двери закрыты, из-за них не доносились голоса. Коллеги нередко засиживались допоздна, но сегодня, похоже, даже самые стойкие уже отправились по домам.
Нина разговаривала по телефону, откинувшись на спинку компьютерного кресла.
Он подождал, пока она простится с абонентом.
– Мама, – объяснила Нина, кладя телефон на стол. – Я просила ее свести меня с Юлиными бывшими хозяевами. Юля работала у одной маминой знакомой. Но знакомая где-то отдыхает, приедет только через несколько дней.
Виктор наклонился, потерся о Нинины волосы.
– Какая тебе разница, где работала Юля? – он устал, ему хотелось домой. – Насколько я понимаю, два последних года она там не работала.
– Витя, я хочу, чтобы ее убийство раскрыли.
Он тоже этого хотел. Нераскрытое убийство означало какую-то недосказанность, а он всегда и во всем любил ясность.
– Раскроют, – понадеялся он. – Сейчас везде камеры, передвигаться по городу незамеченным практически невозможно.
Нина промолчала.
– Одевайся, – попросил он. – Поехали домой.
– Витя, я хочу съездить в квартиру, – она виновато на него посмотрела.
– Зачем? Там работала полиция. Ты думаешь, они могли пропустить что-то, чего не пропустишь ты? – он отодвинулся от Нины, прошелся по кабинету. Кабинет у нее был маленький, два шага до окна, несколько шагов до двери. – Что ты хочешь там найти? Материалы, которые он когда-то собирал?
– Да.
– Ну поехали, – неохотно сдался он.
Ему не хотелось ехать в эту квартиру. Ему не хотелось пускать туда Нину.
Довоенные журналистские расследования сейчас никому не интересны и никого не могут испугать. И уж точно никого не может испугать глупенькая сиделка. Это даже легальным структурам не всегда под силу.
– Поехали, – вздохнув, повторил Виктор. – Одевайся.
Вид у Нины был виноватый, и он мстительно порадовался. Ему хотелось домой, а она тащит его черт знает куда.
Район был не из самых отдаленных, они добрались до бывшего Нининого жилья быстрее, чем он предполагал. И в квартире пробыли не так уж долго.
Нина сразу подошла к книжной стенке, открыла нижнюю тумбочку, достала ноутбук, включила в сеть. Виктор ей не помогал, как остановился у двери, когда вошел в квартиру, так и продолжал стоять, чувствуя себя домушником, тайком забравшимся в чужой дом. Быть домушником было неприятно, его с детства учили жить честно.
Нина потыкала в клавиши ноутбука, удовлетворенно кивнула. Виктор открыл свой рюкзак, она сунула туда ноутбук.
Он с облегчением вздохнул. Можно уходить.
Нина задумчиво обвела взглядом прихожую, подошла к встроенному шкафу, открыла дверцы.
– Что ты еще ищешь? – удивился он.
Она оглянулась, вернулась в комнату, подтащила к шкафу стул, заглянула в антресоли.
– Нина, что ты ищешь? Нина!
Она на него посмотрела и виновато улыбнулась.
– Что ты ищешь?
Она виновато пожала плечами.
Виктор взял стул, который она только что притащила из комнаты, поставил его на место.
Нина наконец потянулась за брошенной в прихожей курткой, и они оба с заметным облегчением покинули квартиру.
Поездка заняла немного времени. Они отлично провели оставшийся вечер. По-другому и быть не могло, рядом с ним была самая красивая и ласковая женщина на свете.
14 октября, пятница
На похудевшую маму смотреть было больно. И видеть, как она пытается хлопотать по дому, как раньше, только двигается при этом тяжело и медленно, было больно.
– Пойди погуляй, Маша, – уговаривала мама. – Погуляй, пока погода хорошая. А то зарядят дожди…
Просто так бродить по улицам или болтаться по магазинам Маша не любила и не умела. Гулять хорошо с Анатолием, но он раньше вечера не освободится.
– Прогуляюсь, – согласилась Маша. – Побудешь одна немного?
Накануне она предупредила соседку, что сегодня останется дома, и Екатерина Борисовна не пришла.
