– Слушай! – не выдержала я и повысила голос, – когда ты просишь меня и весь наш дом быть понятыми, участвовать в твоих следственных действиях – мы не задаем тебе так много вопросов! Фамилия как?
– Цискарев. Эдуард Петрович, – сдался пристыженный Костя, – но в чем, собственно, дело?
– Спасибо! Потом.
Я подозвала официанта Виктора. Заказала вина и спросила в лоб:
– Не увиливайте от ответа, Виктор. Цинк, он же Эдуард Петрович Цискарев, был здесь позавчера. С кем встречался?
Виктор пожал плечами.
– Не увиливайте!
– Да, почему, собственно, я должен вам докладывать? – взвился официант.
Я схватила его за лацкан пиджака, притянула к себе и довольно злобно, а потому убедительно прошипела:
– Вопросы здесь буду задавать я! А ты будешь мне отвечать! Если, конечно, не хочешь неприятностей! Меня Вася Сугроб попросил это узнать. Знаешь Васю Сугроба? Ну, вижу, что знаешь.
И тут меня поразила, в сущности, простая мысль: а зачем, собственно, я спрашиваю про этого Цинка? Что мне дадут знания о нем? Мне же Василий нужен! Нет, ну, конечно, Цинк обещал мне какие-то сведения о Василии. Ниточка оборвалась на его другане – ныне убиенном. Якобы у другана были какие-то сведения о Василии. Но бандиты – они такие ненадежные люди… Цинк мог меня легко обмануть! Мне нужен Василий! А все остальные бандиты и иже с ним – не нужны.
Я отпустила лацкан пиджака официанта.
– Сугроб тоже здесь был позавчера?
– Нет, – быстро сказал Виктор, – позавчера не был. Был третьего дня.
Ну, да. Позавчера Василий как раз был на притравке. А потом скрывался от преследования! Как я могла забыть об этом?! И что мне дает знание, что Василий здесь был? Почему бы ему не зайти в итальянский ресторан? Нет, я натурально тычусь, как слепой котенок. Сидела бы лучше дома!
Но уж – нет! Надо создавать вокруг себя информационные потоки! Под лежачий (а тем более – сидячий дома) камень вода не течет! Пусть как можно больше людей знают, что я ищу Василия! Авось, до него дойдет эта весть! И он поспешит на встречу со мной!
Я проговорила этот текст про себя. Но он меня мало утешил. Все же была какая-то несусветная дурь в том, что я брожу по непонятным местам и ищу то Цинка, то Василия… Но выхода-то нет! Василий нужен мне, как воздух!
Видимо, лицо мое исказила гримаса. Уж, не знаю, какая. Вообще-то я всегда произвожу на людей впечатление благоприятное. Но тут официант Виктор просто отпрянул в ужасе. Мелко трясясь, он поведал мне, что Василий пробыл в «Дольче вите» почти целый вечер, сидели они с Цинком как раз (который меня теперь уже не очень-то интересовал) и с еще одним человеком, которого Виктор затруднился назвать по имени. А на следующий день Цинк заехал ненадолго. Переговорил с кем-то и даже не пообедал.
– С кем? – мрачно спросила я.
Чисто дежурно. Можно даже сказать: из вежливости. На самом деле мне уже это было не очень-то и интересно.
– Первый раз видел этого человека, – сказал официант, мне показалось, что искренне, – раньше не бывал у нас.
– Ну, смотри! Узнаю, что наврал – Сугробу скажу! Сам знаешь, что будет!
В этом не было, конечно, никакой логики: зачем пытать официанта, если Сугроб, он же Василий, и сам прекрасно знал, с кем он сидел здесь. И я могла бы у него, у Василия, и поинтересоваться, с кем. Если я так уж хорошо знаю Василия, что угрожаю им официанту Виктору. Но я подумала, что это даже хорошо, что нет никакой логики. Это всегда дезориентирует – отсутствие логики. Сбивает с толку.
Я допила вино, мило улыбалась официанту, оставляя ему чаевые. Как, если бы и не хватала его в грубой форме за лацкан пиджака.
…Дома меня ждал ужин. Антон запек в духовке мясо с картошкой. Надо ли говорить, что мы опять поссорились? Во-первых, из-за общего состояния моей расшатанной нервной системы, во-вторых, потому, что не могу же я, худеющая, ужинать по два раза на дню? Но Антону этого не объяснишь. Не скажешь же ему, что я сегодня была в ресторане. Он спросит: с кем? Я скажу: одна. Антон не поверит. Хотя это чистая правда!
Глава 4
А в это время…
Смолин уже две минуты, не мигая, смотрел на Тура.
– Издеваешься? – сказал, наконец. – Пургу гонишь?
– Нет, – кратко ответил Вадим.
– Что? Вот так вот и сказала: «Сугроб разберется»?
– Ну, может, не дословно… Но в общем значении – да. Грозила.
– После того, как в нее стреляли?
– Да!
Смолин с силой хлопнул себя по коленкам:
– Ничего не понимаю!
– Потому, что ты не слушаешь меня! – назидательным тоном произнес Тур. – А я, между тем, говорю: непростая она, Звонарева! Очень непростая!
* * *
На следующий день я встала пораньше.
– Я возьму машину, – небрежно сказала я, – надо с собаками съездить на притравку.
– Ты теперь намерена это делать каждый день? – недоуменно спросил Антон.
– Нет, ну просто… я договорилась с притравщицей… И хозяйка Бром Исаича, она там будет сегодня… Мы договорились… Да, да…
– Возьми тогда только Мотю. А с Буби я погуляю…
– Нет, нет. Буби тоже надо взять. Кто знает, может быть, она привыкла притравливаться на зверя каждый день.
Антон как-то странно посмотрел на меня и предложил:
– Ладно уж, сегодня я вас довезу…
– Нет! – заорала я. – Нет, только не это. Зачем тебе? Отдыхай. Ты не должен страдать из-за моих легкомысленных обещаний, – и совершенно не к месту хихикнула.
Антон, провожая меня, был растерян и задумчив. Я утешала себя тем, что делаю все это для его же блага. Когда муж работает с утра до ночи, жена должна оберегать его от всяких волнений. Разве нет? Я погрузила в машину парочку такс и отправилась на притравочную станцию в безрассудной надежде хоть что-то узнать о Василии. Кожаную борсетку Василия я хотела было из осторожности оставить дома где-нибудь в укромном уголке, но потом все же взяла с собой. Правда, подумав, 3 миллиона, вернее флешку, припрятала дома.
А вдруг мою машину остановит милиция – ну, мало ли – может, я окажусь похожей на преступницу, которая совершила тяжкое преступление! Все бывает в этой жизни. Может, по закону подлости и существует где-нибудь эдакая толстенькая тетка-рецидивистка с двумя таксами, регулярно выходящая разбойничать на большую дорогу. И как раз сегодня правоохранительные органы решили тетку изловить. И тогда милиционеры станут обыскивать мою машину, думая, что я-то и есть рецидивистка и как раз найдут огнестрельное оружие. Потом-то, конечно, разберутся, меня и такс отпустят. Но за хранение огнестрельного оружия, между прочим, предусмотрено наказание в виде лишения свободы. Поэтому я на всякий такой вот случай написала на листочке заявление о том, что шла-шла и нашла некий предмет и теперь, проявляя гражданскую сознательность, еду прямиком в милицию его сдавать. А что? Все бывает в этой жизни. А новые неприятности мне совершенно ни к чему. Нужно быть осторожной!
