– Говорю же – отвергнутая.
– Нет и еще раз нет, – завопила Ирина и снова запрыгала на уцелевшем сапоге, – и потом, почему ты думаешь, что стреляли в меня? Мы сидели очень близко и заговорчески перешептывались, склоняясь голова к голове. Вполне могли стрелять в тебя, а промазать по мне!
– Едем, – решительно сказала я, – и немедленно. Иначе жизнь может сложиться так, что мы так и не узнаем, что же случилось с Василием.
Ирина пошкандыбала, приволакивая, ввиду потери каблука, сильно укороченную ногу, к своей машине, а я вернулась в буфет, нашла одного из Антоновых техников и попросила передать Антону, что срочно вынуждена уехать с Ириной Осокиной.
Когда я быстрым шагом шла к Ириной машине, что-то неясное – то ли смутное видение, то ли невнятная мысль – никак не давали сосредоточиться. Но я тут же забыла об этом, когда Ирина вырулила со стоянки.
– Зачем ты вцепилась в мою руку? – Стараясь внимательно следить за происходящим на дороге, сказала я. – Я бы догнала его. Задержала бы опасного преступника!
– Как бы не так! Он бы застрелил тебя, а я всю оставшуюся жизнь убивалась. Нет уж!
– Он бы не посмел открыто, прилюдно стрелять второй раз. Кругом было полно народу.
– Плевать он хотел!
– «Олимпийский» кишит охранниками. Они помогли бы мне скрутить его.
– Не выдумывай. Профессиональные киллеры так просто не сдаются.
– Ты хоть рассмотрела его?
– Я даже не поняла, что ты бежишь именно за ним.
– Так ты решила, что я просто бегу в неизвестном направлении, бросая тебя в трудную минуту?! И это называется подруга!
– Я испугалась.
– Да, пожалуй, в разведку я с тобой не пойду.
– Я больше так не буду, – пустила натуральную слезу Осокина, – прости…
Я вздохнула.
– Не вздыхай так, – плаксиво попросила Ирина, – моя совесть не выдержит таких угрызений.
– Теперь я еще буду заботиться о твоей совести!
– Ты должна понять! В меня стреляют первый раз в жизни. Я еще не привыкла.
– В экстремальной ситуации человек проявляет свою сущность.
– Вот я и еду с тобой. Между прочим, в полную неизвестность!
– Ну, ладно, – смягчилась я, – только в следующий раз, пожалуйста, не хватай меня за руки.
– Этот дурацкий каблук! У меня в багажнике вроде где-то валяются кроссовки. Давай сейчас остановимся. Я переобуюсь.
– Приедем на место – тогда.
– Нет уж. Давай сейчас. Вдруг нас там поджидает еще какой-нибудь киллер. Ускакать на одной ноге мне от него не удастся!
– Боюсь, что на двух – тоже.
– По крайней мере так будет эстетичнее.
Это был весомый аргумент. Ирина остановила машину в совершенно непригодном для этого месте – в левом ряду, посредине моста перед Белым домом и суетливо поскакала к багажнику, на ходу приговаривая:
– Сейчас, сейчас. Одну секундочку. Я быстро.
– Ты с ума сошла. Не могла проехать чуть дальше?
– Дорога совершенно пустая.
Я еще раз возмутилась и включила аварийные огни.
Копалась Ирина и в самом деле недолго.
– Вот и все, а ты боялась, даже юбка не помялась, – весело возвестила она и рванула с места в карьер.
– О! Шарман! Солдатский юмор! Свежий запах казармы и портянок! Манифик! Это что-то оригинальное в арсенале твоих шуток. Сразу чувствуется, что появился новый источник вдохновения.
– Завидуешь? Когда-нибудь, – загадочно проговорила Ирина, – я тебе все расскажу.
Я хмыкнула, но времени углубляться в тайны подруги не было. Мы приближались к заданному квадрату.
– Ну, – сказала я у двери искомого подъезда, – как насчет ключа к информации?
Дверь была не просто металлической, а бронированной, с цифровым кодом, с переговорным устройством, а по бокам ее чутко таращили свои круглые глаза две телекамеры.
Ирина тоже оробела от такого количества степеней защиты жилища, однако уверенно набрала номер квартиры Василия.
– Представляю, как по-идиотски мы смотримся, переминаясь возле этого подъезда, – сказала я спустя минуту столь же напряженного, сколь и бесполезного ожидания.
Ирина насупилась и стала давить на все кнопки подряд.
– Ничего умнее не могла придумать? – прошипела я, отталкивая Ирину подальше от злополучной брони. – Прекрати сейчас же! Иначе эту ночь мы проведем в ближайшем отделении милиции. За попытку проникнуть на особо охраняемый объект!
Ирина, несмотря на незначительную массу тела, усиленно упиралась, молча сопела и продолжала вызывать все квартиры подряд. В тот момент, когда я была уже готова применить болевой прием для пресечения хулиганства подруги, в домофонном динамике, наконец, обозначилось чье-то присутствие, и не лишенный приятности мужской голос вкрадчиво произнес:
– Девочки, вы к кому?
Ирина тоном, не терпящим возражений, произнесла:
– Откройте! Мой брат уехал ненадолго в отпуск и просил меня поливать его цветы. Но я потеряла ключ от квартиры.
– Идиотка, – прошептала почти беззвучно я.
Но, видимо, микрофон был сверхчувствителен.
– Ваша подруга права, – судя по всему, обладатель приятного голоса усмехался, – история крайне неправдоподобная.
– Моя подруга имеет в виду мою рассеянность!
Последовала небольшая пауза, прозвучал вопрос:
– Какой номер квартиры вам нужен?
– Шестьдесят девятый! – хором воскликнули мы.
Снова повисло тяжелое молчания. Потом послышался лязг, дверь подъезда открылась, и мужчина договорил:
– Я вам, конечно, сейчас открою подъезд, но как вы будете проникать в квартиру?
– Чем дальше в лес – нет шире ноги, – победно провозгласила Ирина и ринулась вперед.
Когда мы вышли из лифта на нужной лестничной площадке, приятный мужской голос произнес:
– Милые дамы, разрешите предложить вам мою компанию. Это все, чем я могу помочь вам в этой ситуации.
– Это совершенно неравноценный обмен, – очаровательно улыбнулась я.
И было чему улыбаться!..
* * *
…А когда я, наконец, добралась до своего дома, уже брезжил рассвет. Я тихонько, стараясь не шуметь, открыла дверь своей квартиры. Собаки тут же суматошно закружились в броуновском движении. Но в этот ранний час бодрствовали не только они. С кухни неслось негромкое пение.
Я застыла на пороге: Поли и Антон, сидели обнявшись, прикрыв глаза и хором задушевно выводили:
А жена узнает – выйдет за другого,
Выйдет за другого – позабудет про меня,
Жалко только волю, волю в чистом поле,
Жалко мать-старушку да буланого коня!..
Получалось у них довольно слаженно, несмотря на то что кухня была заставлена несметным количеством пустых банок пива, которых утром еще не было, а песня была явно не из Полиного репертуара.
