На душе камнем лежало: Тимофея убили на следующий день после того, как нас «засекли» в его квартире. Случайное совпадение? Или наше появление послужило катализатором расправы? И почему Тимофей прилетел в Москву именно в тот день? Три года не появлялся, а тут вдруг прилетел.
Надо постараться выяснить – прилетал ли он в Москву в течение этих трех лет. У кого выяснить? У Кости? И что даст эта информация?
Я еще раз прошлась по комнатам, заглянула на кухню… Внимательно все рассматривала. Ну, да. Конечно. Вот она. Прямо напротив входной двери – глазок камеры. А я все голову ломала – почему так быстро появились полицейский и «сосед», когда мы в первый раз приходили сюда?
Да… А если эту камеру установили позже? Тот человек, который слушал здесь музыку? Может быть, он ее и слушал не в наушниках, чтобы проверить, как слышен звук? Тогда здесь должны быть еще и жучки. А если эту камеру установили правоохранительные органы? Вот будет номер-номериссимо: подозреваемая в убийстве Тимофея Поднебесного зачем-то приходит в его квартиру. Второй раз, между прочим.
Да… Ладно. Сама не буду эту тему поднимать, а если спросят – скажу как есть. Меня позвала сюда соседка Нина Васильевна. Правду говорить легко.
– Когда похороны? – спросила Нина Васильевна.
– Не знаю.
– Так отпеть же надо. Он в нашу церковь ходил…
Я шла по прихваченным морозцем островкам лужиц. Мне не давал покоя вопрос: зачем Тимофей прилетел в тот день в Москву? Его кто-то вызвал? У него были какие-то дела здесь? Я все же позвонила Косте. Хоть он мне много раз и намекал, да что там? – прямо говорил, что я его подвожу под монастырь, – но иного выхода не было. А надо было узнать, прилетал ли Тимофей хоть раз в Москву за эти три года?
– Костя, на тебя одна надежда.
– Я занят.
– Меня посадят в тюрьму.
– Хорошо. Давай через час. В том же кафе.
Я честно рассказала Косте, что мы сегодня с Ниной Васильевной проникли в квартиру Поднебесного. И про все остальное – тоже.
Костя смотрел на меня с возмущением.
– Костя, на тебя одна надежда, – повторила я, как заклинание.
– Ни документов, ни телефона при Поднебесном найдено не было.
– А ключи?
– Ничего найдено не было. Я его нашел среди неопознанных по фотографии, которую ты прислала.
– Но кто-то был в квартире! Ты понимаешь?
– И что? Ты говорила, что кто-то там и до этого чаи гонял.
– Да. Вот поэтому надо узнать, прилетал ли Поднебесный в Москву за последние три года, – я умоляюще прижала ладошку к ладошке.
Костя вздохнул и вдруг внимательно посмотрел на меня:
– Почему ты не спрашиваешь, кто звонил Тимофею в день убийства?
И тут меня осенило! Ну, конечно, следствие знало, кто звонил Тимофею. Я – в том числе. И билдинг, билдинг… Но с таким же успехом все заинтересованные лица – а они были, я не сомневалась – знают и о моих перемещениях. Представляю, как они ржут в голос, когда я плутаю по переулочкам в надежде сбить их со следа!
– Костя, за мной следят, – озвучила итоговую мысль.
– У тебя паранойя.
– Это тот самый случай, когда она не значит, что за мной не следят.
Домой идти страшно не хотелось. Но – не ночевать же на улице! Можно, конечно, зайти по-соседски к Поли. О! Идея!
Я набрала номер:
– Поли, поехали сейчас со мной? Куда-куда. В клуб «Барокко», например. Тусоваться.
– А тебе туда можно? – настороженно спросила Поли.
– Почему нет?
– Ну, не знаю…
– Ты не веришь в мою невиновность?
– Хорошо. Буду там через полчаса. Я в «Барокко» всех знаю. Выступала там когда-то.
Вот что значит настоящая подруга! И сообразительная. Не тормоз какой-нибудь, как Ирка.
Надо, конечно, позвонить адвокату Наташе. А что звонить? Я знаю, что она скажет. А если не позвонить – она ничего и не скажет. Может быть, удастся с кем-то поговорить о Поднебесном, что-то разузнать. В конце концов, это не преступление – прийти вечером в клуб. Пусть даже и в именно тот, где работал человек, в убийстве которого тебя обвиняют. Тем более, всего лишь подозревают пока. К тому же – снявши голову по волосам не плачут – я только что побывала в квартире Тимофея Поднебесного. Если камеру в ней установили правоохранители – мне вообще уже нечего терять. Но что-то мне подсказывает, что не они установили. Так или иначе – я скоро об этом узнаю. На очередном допросе. Кстати, что-то они не торопятся меня вызывать и припирать к стенке. Это только в кино и в книжках полицейские ночами не спят, расследуя убийства. В реальности – все по-другому. Меня же на второй допрос не вызвали. Правда, я нажаловалась и Косте, и Василию на идиотизм наших правоохранительных органов. Возможно, их (правоохранителей) бездействие связано с этим.
Я вошла в «Барокко» и сразу поняла: пока я пурхаюсь в трупах и непонятках, как какое-нибудь дитя подземелья, – в мире существует совершенно другая жизнь. И она бьет ключом! Искрится радостью и весельем. Переливается всеми красками счастливой беззаботности. Энергично предается всем прелестям расслабления организма – от танцев до употребления спиртных напитков.
Вова встретил меня в дверях и проводил к столику для випов, где уже потягивала коктейли веселая компания, включая Поли. На ней блестело все – начиная от туфель и кончая роскошной фиолетовой шевелюрой.
– Познакомьтесь, это Ольга. Ольга, это – Дэн – арт-директор клуба, это – Влада – помощница Дэна.
Дэн и Влада радостно мне заулыбались.
– Много о вас слышали, – сказала Влада.
– Да? – почему-то испугалась я.
Ребятки с улыбкой смотрели на меня. Улыбка была доброй. И светской.
Дэн – крашеный блондин с модным залакированным хохолком а-ля птичка. Влада – натуральное ангелоподобное создание: голубые глаза, нежно-розово-зефирная кожа, русые волосы локонами до плеч. Было им лет по тридцать. И сразу было видно: они – пара, у них отношения не только служебные. Но, может быть, это я придумала? Почему? Потому что они очень подходили друг другу? Или потому, что сидели слишком близко друг от друга?
С тех пор как у меня разладились отношения с Антоном, я стала обращать внимания на пары. Я везде их замечала – идущих, взявшись за руки, по улице, нежно целующихся на остановках, просто разговаривающих. Мне было приятно на них смотреть. И грустно немножко.
– Поли, ты споешь сегодня? – умоляюще сложил ладошки Дэн. – Хоть одну песню. Пожалуйста!
Поли долго уговаривать не пришлось. Петь она любила. Пошла за кулисы готовиться. Морально.
– Поли о вас нам рассказала, – говорила, пытаясь перекричать музыку, Влада, – вы же переводите романы? Итальянские? Любовные?
