Да, у меня был опыт общения с правоохранительными органами. Одно время на моего соседа Мокрухина все время покушались, а оперуполномоченный Костя расследовал эти покушения
[2]. С Костей мы тогда практически подружились. И я уже однажды обращалась к нему за помощью, которая, надо сказать, была мне успешно оказана.
Я набрала Костин номер и строго сказала откликнувшемуся:
– Костя, у меня к тебе серьезный и срочный разговор. Тебе удобно сейчас говорить?
– Если серьезный – то давай не по телефону, – несколько настороженно предложил Костя.
Он немного побаивался меня почему-то. В принципе – я догадывалась, почему. Когда Костя помогал мне в прошлый раз – неприятностей со мной нахлебался вполне.
– Подъеду, куда скажешь, – быстро согласилась я.
В Москве сегодня – жуткие пробки, впрочем, как и всегда. Но я бросила машину и быстренько добралась до Покровки на метро. Что делал Костя на Покровке – вероятно, государственная тайна, и я не стала ее узнавать.
– Рад тебя видеть, – мрачно сказал Костя, когда я зашла в кафе – место нашей встречи.
– Я – тоже! – мрачно подтвердила я. – Мне нужна твоя помощь.
Костя вздохнул. Я тоже.
Я Костю не видела всего лишь больше года. За это непродолжительное время у опера на переносице образовалась морщина. Хмурится часто теперь? И лоб стал в складки собирать.
Вообще-то Костя обычно всегда улыбался, от чего его широкое лицо становилось еще шире и добрее. Сегодня Костя был неулыбчив. Он теперь вообще улыбается?
Стрижка бобриком. Крепкая шея. Уши просвечивают розовым, когда спиной к свету сидит. Хотя Костя и не лопоухий, но просвечивают же.
– Костя, как твои дела? Давно не виделись.
– Излагай, – предложил Костя, – у меня все хорошо.
Что ж, не получилось радостной встречи старых друзей. Я рассказала про мошенничества с квартирами.
– Ну и?.. – спросил Костя.
– Моей подруге подбросили труп.
– Ирке что ли Осокиной?
– Как ты догадался?
Костя смерил меня удивленным взглядом:
– По сводкам проходило. А теперь твою Осокину еще и похитили. Тебе не кажется это странным?
И Костя уставился на меня, ожидая ответа. И я его дала.
– Вот именно! – сказала я, не моргнув глазом. – Женщина в опасности!
Костя помолчал, продолжая внимательно меня разглядывать.
– Костя, у тебя есть грехи?
– Какие грехи?
– Ну, за которые ты расплачиваешься уже в этой жизни?
– Конечно, есть.
– И ты понимаешь: это тебе за то, а вот это за это?
– Слушай, не морочь мне голову. И не надо мне угрожать.
– Я просто так спросила.
– Ага, просто так.
– Мне нужны подробности, – безапелляционно заявила я.
– Чего? – спросил Костя и хмыкнул. Не к месту.
– Не к месту ты смеешься, – сурово сказала я, – убийства подробности. Трупа, который подкинули Ирине.
– Для чего? – в тон мне спросил оперуполномоченный.
Я молчала, лихорадочно соображала, что ответить представителю правоохранительных органов. Наконец сказала правду:
– Надо разоблачить квартирную мафию.
Костя расхохотался.
– Ничего не вижу здесь смешного, – обиделась я. – Если полиция бездействует… – и я изложила историю про с трудом заведенное уголовное дела на злодея Красавина.
– Но ведь дело завели, – сказал Костя, но почему-то сильно погрустнел при этом.
– Но ведь ничего не происходит, – возразила я. – Красавин даже не скрывается. И его даже на допрос еще не вызвали.
Костя посмотрел на меня затравленно. И я решила закрепить успех:
– Ты же понимаешь, что труп Ирке подкинули? Каким образом труп оказался в спорной квартире? То есть в бесспорной! Суд уже вернул права на нее законному владельцу! А Красавин все ходит и ходит в эту квартиру.
Костя размышлял. Мысли его были тяжелы. Я почти что слышала их каменную поступь.
– Хорошо, я приму это к сведению. И обещаю тебе – возьму в разработку, – предложил Костя компромисс.
– Нет, – решительно отвергла я половинчатые меры, – у тебя и без того дел хватает. А Ирку надо спасать! Ее в тюрьму могут посадить! Когда найдут…
Костя кинул на меня взгляд, почти разоблачительный. Но я его выдержала!
– Ты вообще в курсе, что полицию обманывать нельзя? – язвительно поинтересовался оперуполномоченный.
– А кто ее обманывает? – спросила я и испуганно заозиралась.
Повисла пауза. Тревожная.
– Костя… – я вложила в это слово всю мощь своего сметенного состояния.
– Что ты от меня хочешь? – опасливо спросил Костя.
– Мне надо знать причины смерти Маргариты Никандровой.
– Зачем?
– Она своими ногами пришла в квартиру на Остоженке? – не сдавалась я. – Мне надо знать, что запечатлела камера наблюдения в подъезде, – начала я с малого: коготок увяз – всей птичке пропасть. – Как ты понимаешь, не Осокина притащила этот труп в квартиру, а тем более – не она убила там гражданку Никандрову.
– Ты меня толкаешь на должностное преступление! – сказал Костя. – Ты это понимаешь?
– О нем никто не узнает!
– Это слабое утешение. И потом, что ты будешь делать с этой информацией? Зачем она тебе?
Мне нечего было сказать на это. И я озвучила первое, что пришло мне в голову:
– Я очень переживаю за Ирину.
– Ну и переживай, – пожал плечами Костя.
– Хочу быть в курсе подробностей.
– Подробности ты узнаешь по окончанию следствия. Достоверно!
– Следствие может идти годами…
– У нас есть четко оговоренные законом сроки!
– Пожалуйста! Мне не к кому больше обратиться. Костя, на тебя вся надежда! Иначе я перестану верить в людей! – Это, несомненно, было большой натяжкой и звучало неубедительно, но другого аргумента я не придумала.
Костя молчал и смотрел на меня со скепсисом. Как Гулливер, разглядывающий лилипута.
Тогда я всплакнула. Для того чтобы пробудить в Косте гуманистические тенденции.
– Хорошо, – сказал Костя, – это я выясню. Но пообещай мне, что ты не будешь влезать в это дело.
– Конечно, конечно, – быстро согласилась я, – только владельцев квартир, на которые покушается мошенник Красавин, предупрежу. И больше ни во что влезать не буду.
