Убедившись, что все параметры настроены верно, Жора установил смартфон в специальную навесную ячейку в подлокотнике. Теперь ему останется лишь дважды коснуться пальцем экрана и начнется запись. Конечно, как только с этим делом будет покончено, он сразу же обзаведется чем-то более серьезным, с хорошей оптикой, так чтобы к качеству съемки не могло возникнуть вопросов. Ни у кого. В принципе, оптику можно купить и сейчас, даже сегодня. Но стоит ли торопиться? Все же будет лучше, если он докажет и себе, и всем остальным, что способен добиваться результата, имея лишь то немногое, что находится в его распоряжении. Хотя, нет. Не так. Самому себе доказывать ничего не надо. В себе он и так уверен.
***
Обыск в квартире Барковца ничего не дал. Ни окровавленной одежды, ни возможного орудия преступления. На всякий случай изъяли пару кухонных ножей с длинными лезвиями, но шансов на то, что один из них применялся при убийстве Апраксина, фактически не было. Это прекрасно понимали и оперативники, и сама Крылова.
– Это все из-за той драки? – сидевший на принесенном в комнату кухонном стуле Барковец оторвался от созерцания ворковавших за окном голубей и повернулся к Виктории. – Вы поймите, я про нее уже забыл давно.
– Ну как же забыл, когда сам про нее говорить начал, – буркнул, выбираясь из платяного шкафа Гена, – видать, не так плохо у тебя с памятью.
– Да вы поймите, – Барковец, очевидно, полагая, что единственная женщина в помещении окажется более чувствительна к его аргументам, смотрел только на Викторию, – повода для конфликта уже нет. Мы ведь тогда из-за Дашки сцепились, она у нас в кофейне официанткой работала.
– Она и сейчас работает, – Распашной ехидно улыбнулся, – никуда не делась.
– Не в этом дело. Главное то, что тогда мы оба думали, будто у нас есть какие-то шансы. А теперь делить нечего. Дашка вообще с левым мужиком встречается. Уже в возрасте.
– В возрасте, это, по-твоему, сколько? – заинтересовался Гена.
– Точно не скажу, но лет тридцать пять ему точно есть. Не знаю, зачем ей такой нужен.
– Слышишь, Денис, ты у нас уже в возрасте, – крикнул Распашной, поворачивая голову к выбирающемуся из-за отодвинутого дивана Малютину.
– Я в возрасте расцвета, – демонстративно расправив плечи, отозвался майор, – причем в начальной его стадии.
– Угу. Это значит, у тебя бутон только раскрывается, – ухмыльнулся Гена, – страшно представить, в каком месте.
– Я тебе позже продемонстрирую, – в тон ему отозвался Малютин, – если захочешь.
– Да сколько можно! – не вытерпела Крылова. – Скажите, Распашной, так бывает, чтобы этот ваш нераскрывшийся еще бутон не вываливался откуда ни попадя?
– Это намек на мою гипертрофированную сексуальность? – казалось, что Гену нисколько не смутил выпад Виктории.
– Это не намек. Это совсем не намек, – процедила Крылова. – Мне нужно, чтобы вы эту свою гипертрофированную, выпирающую во все стороны сексуальность сжали в кулак и засунули куда подальше.
– В кулак и засунуть, – оперативник вздохнул, всем видом демонстрируя разочарованность от услышанного. – Надеюсь, это было образное выражение? Можете не отвечать, – поспешно вскинул он руку, – пойду на кухню, водички попью. Заодно проверю, как там Григорич, вдруг у него там уже лепестки опадают.
***
Белоснежный Лексус подъехал к подъезду на двадцать минут позже, чем рассчитывал Мясоедов. Во всем остальном его ожидания оправдались. Два человека. Четыре тяжелые сумки. Все, как обычно. Точно так же, как было неделю назад. И две. И четыре. И в феврале, когда он впервые обратил внимание на семейную пару, живущую в соседнем подъезде. Завтра, если ничего не изменится, а после столь длительного наблюдения Жора был уверен, что не изменится ничего, в гости к супругам придут трое. Не одновременно, каждый в свое, заранее назначенное время. Время это почти никогда не менялось, но все же изредка отклонения от графика случались. Иногда тот, кто обычно приезжал в первой половине дня, появлялся лишь после обеда. Иногда наоборот, человек, имевший обыкновение заявляться позже остальных, подъезжал к подъезду с самого утра. В любом случае, в течение дня появлялись все трое, и все трое непременно приезжали в разное время, никогда не пересекаясь друг с другом.
Завтра, если не случится ничего экстраординарного, эта троица тоже появится во дворе. Жора мечтательно улыбнулся. Если все пройдет по уже сложившемуся у него в голове плану, нечто экстраординарное для этих троих, а заодно для ожидающей гостей семейной пары все же случится. Взяв в руки смартфон, Жора несколько раз коснулся пальцами экрана. Когда из динамика послышался знакомый голос, Мясоедов, стараясь не выдать охватившего его вдруг волнения, негромко произнес:
– Фиш, ты мне нужен. Сейчас можешь подъехать?
***
Допрос Барковца оказался столь же безрезультатным, как и обыск, проведенный в его квартире. Подозреваемый, который пока официально допрашивался в статусе свидетеля, категорически не желал рассказывать ни следователю, ни сменившим Вику оперативникам, куда и зачем он выходил из дома в четверг вечером. Более того, с непоколебимым упорством он настаивал на том, что не выходил никуда вовсе, а провел весь вечер перед экраном телевизора.
– Послушайте, максимум, что я незаконного сделал, это скачал сериал бесплатно. Все. Можете даже занести это в протокол и добавить, что я признаю свою вину и готов нести за это ответственность. Но не надо пытаться заставить меня признаться в том, чего я не делал.
– Тебя, дурилка, – Денис несильно хлопнул Барковца по затылку, – пока никто ничего делать не заставляет. Ты это сам прекрасно понимаешь. Ты ведь парень молодой. Зрение у тебя хорошее, слух тоже. Ты ведь слышал, как мы Виктории Сергеевне пообещали, что пальцем тебя не тронем.
– И всем остальным тоже, – сглотнув набежавшую слюну, уточнил Барковец.
– Кому, всем остальным? – нахмурился Малютин.
– Не в смысле – кому, в смысле – не только пальцем, – торопливо добавил молодой человек. – Виктория Сергеевна так сказала: не только пальцем. А вы, – он взглянул в сторону угрюмо молчавшего Панина, – кивнули.
– Григорич, ты что, реально кивнул? – Денис возмущенно обернулся к Панину. – Подписался на вегетарианство?
– Так вышло, – после небольшой паузы отозвался Михаил Григорьевич. – Не смог отказать красивой женщине.
– Ну что же, – Малютин вновь повернулся к студенту, – как говорится, майор сказал, майор сделал. Только ты, дурилка, – он вновь, на этот раз несколько сильнее, хлопнул Барковца по затылку, – напрасно радуешься. Думаешь, посидишь, отмолчишься и все? До дому, до хаты? Нет, тут эта схема не работает. Здесь схема другая. Сейчас следователь вернется и вынесет постановление о задержании. В камере переночуешь, утром поедем в суд. Суд примет решение о твоем аресте. Для начала на два месяца.
– А если не примет?
Барковец тут же уставился в пол, очевидно, сам испугавшись собственной смелости. Это не спасло его сразу от двух новых, весьма ощутимых шлепков по затылку.
