– Вот и я! Понял теперь?
Алессандро и слова вымолвить не может.
– Как знать, может, и тебе захочется попробовать… Или ты уже умеешь?
– Я? Нет. Однажды в детстве я пробовал скейтборд…
– Да ты что? Это то же, но в воде!
– Я тогда сразу же упал…
– А здесь точно не ударишься! Мастино, приготовь пока нам что-нибудь поесть! – И она берет Алессандро за руку и тянет за собой. – Идем, идем со мной.
Они выходят на пляж и бегут к морю. Алессандро ковыляет вслед за ней, утопая в песке: на нем по-прежнему офисный пиджак и рубашка, отдающие дизелем. Ники торопит его.
– Садись сюда, на катамаран. Я скоро вернусь. – И быстро бежит к воде. Вдруг она останавливается, бросает доску на песок и возвращается к нему. – Алекс!
– Да?
Она слегка целует его в губы. И смотрит ему в глаза:
– Спасибо, что подвез.
Он не может и слова вымолвить.
– А… ну… я… в общем…
Ники улыбается. Снимает резинку с волос и кладет ее в руку Алессандро.
– Подержи это, пожалуйста. – И она убегает.
– Конечно.
Ники поднимает доску и бросается в воду. Она забирается на нее животом и быстро гребет руками. Она плывет к остальным: они плещутся вдали на высоких волнах. Алессандро трогает губы. И смотрит на руку. Как будто ищет следы того легкого поцелуя. Но находит только резинку, стягивавшую ее волосы. Он смотрит на море. Ники уже на доске, вместе с остальными. Вот набежала высокая волна, кто-то ее перепрыгнул, кто-то упал. Ники встает на ноги на своей доске, делает прыжок и приземляется в центре доски, удерживая равновесие. Она наклоняется вперед и разводит руки в стороны. И летит навстречу волне, волосы ее потемнели от воды, купальник намок и прилип к телу. Она скользит на доске, и волна уносит ее прочь. Снова возвращается, переносит вес тела, и вот она опять на вершине волны и снова скользит вниз, среди легкой пены и завистливых взглядов тех, кто эту волну не взял.
Глава тридцать первая
Немного позже. Несколько чаек парят совсем низко, задевая крыльями волны, накатывающие на берег. Ники выходит из воды, держа доску под мышкой.
– Вау! Я их всех сделала! Я взяла больше десяти волн. Ты видел, как я летала? Ни одной не пропустила.
– Ты четырнадцать взяла. Держи свою резинку.
Они идут к домику на пляже.
– Слушай, я пойду приму душ и быстро переоденусь. А ты здесь подожди.
Ники замечает за стойкой Мастино.
– Принесешь нам свои чудные брускетты, пока я душ принимаю?
– Как скажешь, принцесса. Хотите еще две дорады, у меня свеженькие есть?
Ники смотрит на Алессандро, тот кивает.
– Прекрасно, Масти. А мне еще зеленый салат с помидорами, хорошо?
Мастино кивает.
– А вы не хотите салату, Алессандро?
Ники смотрит на него неодобрительно:
– Масти! Называй его на «ты»! Сегодня он молодой парень… – И она, улыбаясь, скрывается в душевой кабинке.
Через несколько минут они сидят за столом. У Ники еще мокрые волосы. Она впивается зубами в брускетту. И смотрит на Алессандро:
– Вкусные, правда? Я приезжаю сюда только ради них.
– Я так голоден, что мидию от моллюска не отличу.
Ники откусывает еще кусок, оливковое масло течет по подбородку, она вытирает его рукой, но потом, как воспитанная девочка, вытирает еще раз салфеткой.
– Ну а теперь пора поработать.
– Да ты что, мы же здесь для расслабления.
– До сих пор мы расслаблялись. Я уверена, что теперь тебе в голову придет какая-то блестящая идея, блестящее, чем волны, на которых я прыгала. Ну же! Мы всё наоборот сделали: сначала удовольствие, потом – работа. А потом, может быть, снова будет удовольствие…
Алессандро смотрит на нее. Ники улыбается. Она старается выглядеть чувственной. Берет свою брускетту, подносит ко рту и откусывает большой кусок; потом подбирает выпавших моллюсков и доедает и их тоже.
– Я говорила тебе: я от них балдею! Ну давай рассказывай!
Алессандро чуть надкусывает свою брускетту и вытирает рот салфеткой.
– Так вот, одна японская фирма хочет выпускать леденцы.
– Класс…
– Я еще тебе ничего не рассказал.
– Да, но мне уже нравится эта история!
Алессандро качает головой и рассказывает ей все: про название леденцов, «Ла Луна», про соревнование с молодым новым креативным директором.
– Я уверена, что это омерзительный тип, этакий надутый хмырь, делающий вид, что он что-то из себя представляет, а на самом деле – полная пустышка.
– No comment, – улыбается Алессандро.
И продолжает свой рассказ. Про риск отправиться в Лугано, про кратчайший путь Солдини и про логотип, который им надо придумать.
– О’кей, я все поняла. Я придумаю тебе идею! Ты готов? Вместо той красивой блондинки, которая танцует с леденцами… как ее зовут?
– Мишель Ханцикер.
– Ну да… Мы сделаем пачку леденцов, танцующую вместе с девочками, которые хотят их съесть.
– Такое уже было. У «Шармс» много лет назад.
Алессандро прикидывает, появилась ли она тогда на свет. Но предпочитает не озвучивать свои мысли. Ники кладет подбородок на кулак.
– Блин, значит, они украли у меня идею!
Алессандро смеется.
– Друзья мои, вот рыбка и салат, – у них за плечами появляется Мастино. – Если вам что-то еще понадобится, зовите меня, я здесь.
– Спасибо, Масти!
– М-м-м, на вид они такие вкусные… – Ники вилкой открывает рыбу. – Какой запах, свежак! – Она кладет в рот кусочек. – А нежная какая… ум-м-м, вкуснятина! Я ем и думаю… я уверена, сейчас мне еще одна великолепная идея придет… Алессандро улыбается:
– Хорошо-хорошо. – И начинает разделывать свою рыбу по науке. И смотрит на Ники, которая сидит с набитым ртом и говорит неразборчиво:
– Я думаю. Понял?
– Давай-давай…
Одно точно: мозговой штурм в таких условиях… такого еще в его жизни не было. Ники вытирает рот салфеткой, берет стакан и выпивает немного воды.
– Так. У меня еще одна есть! Ты готов?
– Как никогда! – И он наливает ей еще воды.
– Эта – гениальная… Вот… перед нами город, и вдруг все дома превращаются в коробочки с леденцами, и на последней написано: «Ла Луна, Ла Луна, город сладостей!»
Теперь свой стакан выпивает Алессандро. И Ники наливает ему еще.
